Джозеф Стиглиц - Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса

Неудивительно, что неправильная экономическая теория породила и неправильные политические меры, но очевидно, что те, кто их реализовывал, были уверены в том, что все сработает как надо. Однако они ошибались. Искаженная политика не только привела десять лет назад к кризису в Восточной Азии, но и способствовала увеличению его глубины и продолжительности, а также оставила после себя в наследство ослабленную экономику и огромные долги.

Крах, случившийся 10 лет назад, одновременно был и частью краха глобальной политики. Тот кризис ударил по развивающимся странам, которые иногда называли «периферией» глобальной экономической системы. Поэтому тех, кто руководил глобальной экономической системой, не очень сильно беспокоили вопросы защиты жизни и средств к существованию людей из пострадавших стран. В первую очередь их интересовало, как сохранить позиции западных банков, которые одолжили этим странам деньги. Сегодня, когда Америка и остальной мир сражаются за то, чтобы восстановить свою экономику до состояния устойчивого роста, нас снова ожидает провал и в политике, и в политической науке.

Когда в 2008 году мировая экономика вошла в состояние свободного падения, то же самое произошло и с нашими убеждениями. В состоянии свободного падения оказались наши многолетние представления об экономике, об Америке и о наших героях. После последнего великого финансового кризиса журнал Time в номере от 15 февраля 1999 года поместил на обложке фотографию председателя Федеральной резервной системы Алана Гринспена и министра финансов Роберта Рубина, которых, как и их протеже Ларри Саммерса, на протяжении долгого времени считали главными действующими лицами экономического бума, имевшего место в 1990–е годы. Их назвали «Комитетом по спасению мира», а обыкновенные граждане страны воспринимали их как супербогов. В 2000 году журналист–исследователь Боб Вудворд, автор многих бестселлеров, написал биографию Гринспена, озаглавленную как Маэстро (Maestro)5.

Так как я своими глазами видел реакцию главных финансовых институтов на кризис в Восточной Азии, глава ФРС производил на меня иное впечатление, нежели на Time или Боба Вудворда. На мой взгляд, как и по мнению большинства людей из Восточной Азии, политика, разработанная на основе рекомендаций «Комитета по спасению мира» и навязанная этим странам Международным валютным фондом и Министерством финансов США, привела к тому, что этот кризис стал еще более тяжелым, чем он мог бы быть без их вмешательства. Разработчики предложенных приемов продемонстрировали непонимание основ современной макроэкономики, согласно которым при экономическом спаде следует прибегать к использованию приемов экспансионистской денежно–кредитной и фискальной политики.

Как общество мы потеряли уважение к нашим давним экономическим гуру. В последние годы мы обращались к Уолл–стрит в целом, а не только к таким полубогам, как Рубин и Гринспен, за советом о том, как нам лучше управлять такой сложной системой, которой стала наша экономика. Есть ли там теперь те, к кому мы можем обратиться? По большей части экономисты не оказались полезными советчиками. Многие из них лишь ограничились предоставлением политикам интеллектуальных аргументов, пользуясь которыми те обосновывали правильность движения в сторону дерегулирования.

К сожалению, вместо изучения битвы идей основное внимание часто уделяется роли частных лиц: тем злодеям, которые породили кризис, и тем героям, которые нас спасли. Другие участники разбираемых здесь событий будут писать (и фактически уже написали) книги, в которых они показывают пальцем на того или другого политика, на того или другого финансового директора, действия которого довели нас до нынешнего кризисного состояния. При написании этой работы я ставил перед собой совсем иную цель. Я исхожу из того, что практически все критические приемы, вроде тех, которые связаны с дерегулированием, являются следствием действий определенных политических и экономических «сил», то есть интересов, идей и идеологий, которые не представляет какая‑то одна конкретная личность.

Когда президент Рональд Рейган в 1987 году назначил Гринспена председателем Федеральной резервной системы, он искал человека, положительно относящегося к идее дерегулирования. Пол Волкер, который до этого был председателем ФРС, заслужил высокую оценку за свою деятельность в должности руководителя Центрального банка, так как ему удалось снизить уровень инфляции в США с 11,3% в 1979 году до 3,6% в 1987 году7.

Как правило, такие достижения приводят к автоматическому повторному назначению на должность. Но Волкер понимал важность регулирования, а Рейган хотел, чтобы на этом посту работал человек, который будет избавляться от регулирующих положений. Если бы Гринспен не подходил для решения этой задачи, на эту должность было много других претендентов, готовых заняться дерегулированием и способных это сделать. Поэтому проблема заключалась не столько в Гринспене, сколько в идеологии дерегулирования, которая в те годы была доминирующей.

Хотя эта книга в основном посвящена экономическим убеждениям и тому, как они влияют на политику, чтобы понять связь между кризисом и этими убеждениями, нужно разобраться в том, что произошло. Эта книга не является детективным романом, но в ней имеются важные элементы, раскрывающие сразу несколько загадок. Как крупнейшая экономика в мире оказалась в состоянии свободного падения? Какие политические действия и какие события в 2008 году вызвали столь серьезный экономический спад? Если мы не сможем согласиться с ответами на эти вопросы, мы не сможем согласиться и с тем, что нам делать как для выхода из этого кризиса, так и для предотвращения следующего. Анализ относительного влияния плохого поведения банков, неудач регулирующих органов или рыхлой денежно–кредитной политики, проводимой ФРС, является непростым делом, но я объясню, почему я возлагаю ответственность за произошедшее на финансовые рынки и институты.

Отыскание базовых причин напоминает послойное очищение луковицы. Каждое объяснение, как отдельный слой, порождает дополнительные вопросы, которые надо потом задать при переходе к более глубокому уровню, следующему слою. Вот пример такого углубления. Порочные стимулы, возможно, и способствовали близорукому и рискованному поведению банкиров, но почему вообще появились такие порочные стимулы, которыми банкиры воспользовались? На этот вопрос существует готовый ответ: они появились из‑за проблем в области корпоративного управления, где определяется, какими должны быть стимулы и оплата. Но мы на этом не останавливаемся и идем дальше вглубь. Почему же рынок не прибегнул к дисциплинирующим мерам при проявлении признаков плохого корпоративного управления и возникновении плохих структур стимулирования? Естественный отбор, как считается, должен приводить к выживанию наиболее приспособленных; другими словами, процветать должны были бы фирмы с лучшими структурами управления и стимулирования, ориентированные на получение долгосрочных результатов. Но эта теория стала еще одной жертвой нынешнего кризиса. Если задуматься о проблемах, которые данный кризис выявил в финансовом секторе, то становится очевидным, что они носят общий характер и что подобные проблемы существуют и в других областях.