Джон Карр - Человек без страха

– Дом с привидениями? – недоверчиво переспросил искусствовед.

– Да, к тому же опасными! – произнес незнакомый мне голос.

– Откуда ты это знаешь?

– Лично я не знаю, – возразил редактор «Флит-стрит мэгэзин». Это он оказался владельцем незнакомого голоса. – Мне лишь известно, что он продается. Вот объявление в «Таймс».

– И что, там прямо так и сказано, что продается дом с привидениями? – настаивал искусствовед – как всякий шотландец, он был очень осторожен.

– Да нет же, черт побери! Объявление опубликовано в разделе «Эссекс»[1]. Там сказано: «Лонгвуд, живописный замок эпохи Якова I, полностью модернизирован, централизованное электро-, газо– и водоснабжение, канализация; гостиная, 4 общ, комн., 8 спал., гор. и хол. вода, 2 ван., соврем, подсобн. помещ-я и т.д.». По-вашему, если бы там водился призрак, они написали бы: «призр., част, посещ-я гарантируются»?

– А где это?

– В тридцати пяти милях от Лондона, четыре мили от Саутэнд-он-Си.

– А-а-а… Саутэнд!

– А что ты, собственно, имеешь против Саутэнда? – воинственно спросил прозаик, который держал там небольшой прогулочный катер. – Самый прекрасный воздух в мире – в Саутэнде, самый прекрасный…

– Да-да, знаю. Озон. Там еще есть пирс – самый длинный в мире, как ты, вероятно, собирался сказать.

Этот разговор происходил субботним вечером 13 марта 1937 года в баре клуба «Конго». В давке невозможно было пошевелиться, не задев локтем чьей-то выпивки. Не утруждайте себя запоминанием имен собеседников – они больше не появятся в моем рассказе. Кроме одного.

А вот и он, человек, личность которого достойна самого пристального внимания.

Как сейчас вижу Мартина Кларка, возле большого камина, рядом с выходом из бара в салон, облицованного белым мрамором. Он стоял, опершись локтем о каминную стенку, с оловянной кружкой в руке, словно пес, навостривший уши. Ему наверняка было жарко и неудобно, однако он не двигался с места.

Седые, гладко зачесанные волосы, сквозь которые проглядывала лысина, контрастировали с темным загаром, который не могла стереть никакая английская зима. На этом загорелом лице выделялись особенные, необыкновенно светлые глаза. Несмотря на солидный возраст (а к этому времени ему уже было больше шестидесяти), лицо Мартина оставалось подвижным, как у мальчишки, а морщинки вокруг рта и глаз были, если можно так сказать, морщинками изумления или любопытства. При упоминании дома с привидениями он аж подпрыгнул, и в зеркале стало видно: даже его лысина пришла в движение. Однако, будучи человеком вежливым, он не счел возможным вмешиваться в беседу в клубе, где был чужаком.

Но я, кажется, несколько отвлекся. Разговор, к которому прислушивался Кларк, стал превращаться в яростный спор о Саутэнде. Как выяснилось, причиной недовольства актера стал случай, когда на веселой ярмарке в Саутэнде кто-то продал ему четырех устриц, за шесть пенсов. Посыпались возражения.

– В любом случае, – вклинился в дискуссию искусствовед, – я в это не верю!

– Не веришь? – возмутился актер. – Поехали, я покажу место, где их покупал. Настоящая гадость с привкусом йода. Они…

– Да я не об устрицах – черт бы их побрал! Я – о призраках. Кто сказал, что в доме водятся привидения?

– Я сказал, – произнес чей-то голос, и мы пытались определить его обладателя.

Раздались смешки, улюлюканье, кто-то пролил выпивку, и все из-за этого говоруна. Им оказался серьезный молодой человек, который, как это часто бывает, писал юмористические статьи. Правда, на этот раз он был действительно серьезен и даже сердит.

– Ладно, ладно, буржуи. – Молодой человек указал на нас рукой, чуть не расплескав розовый джин из стакана. – Давайте смейтесь! Но это – правда! Дом в Лонгвуде знаменит тем, что в нем вот уже несколько столетий живут привидения.

– Откуда ты знаешь? Из собственного опыта?

– Нет, но…

– Вот то-то же! – торжествующе прервал его искусствовед. – Всегда одно и то же: все твердят о привидениях, пока не припрешь их к стенке.

– Надеюсь, вы не станете отрицать тот факт, – запальчиво возразил молодой человек, – что в 1920 году там был убит человек.

Это уже более чем серьезное заявление.

– Убит? Вы хотите сказать, что его убили?

– Не знаю точно наверняка – я вообще не знаю, что с ним случилось. Но это – один из самых таинственных случаев, о которых мне доводилось когда-либо слышать, и, если вы сможете найти ему какое-то разумное объяснение, вы утрете нос полиции, которая пытается понять это происшествие вот уже семнадцать лет.

– Что же там все-таки случилось?

Нашему рассказчику явно доставляло удовольствие внимание к его персоне.

– Я не помню имени умершего. Знаю только, что это был восьмидесятилетний старик дворецкий. На него упала люстра.

– Погодите, погодите, – пробормотал редактор, заглядывая в свою газету. – Кажется, я припоминаю что-то подобное.

– А-а!…

– Нет, продолжай! Что же произошло?

Кто-то поспешил купить ему еще порцию розового джина. Тот принял подношение с важным видом и продолжил:

– В 1920 году один из оставшихся в живых членов семьи Лонгвудов решил вновь поселиться в доме. До этого он пустовал бог знает сколько лет после одного неприятного происшествия.

– Что за происшествие?

– Не знаю, – нетерпеливо отмахнулся молодой человек – ему начали надоедать вопросы. – Я рассказываю о том, что произошло в 1920-м. Дом был в плачевном состоянии, и, прежде чем переехать в него, хозяину пришлось отремонтировать и модернизировать жилище.

Источник неприятностей – я знаю об этом из первых рук – находился в одной из двух комнат: столовой или комнате на первом этаже, служившей хозяину кабинетом. Так вот. Посередине столовой, с потолка высотой более четырех с половиной метров, свисала огромная старинная свечевая люстра весом, наверное, с тонну. Она держалась на шести цепях, крепившихся на крюке, ввинченном в массивную дубовую балку. Понятно?

Он помолчал, вовсю наслаждаясь нашим вниманием.

– Продолжай, – нетерпеливо произнес художник-график. В его голосе сквозила неприязненная подозрительность. – Откуда ты все это знаешь?

– А-а-а… вот то-то же! – с таинственным видом произнес наш рассказчик, подняв стакан. – Теперь слушайте внимательно! Однажды вечером – числа я точно не помню, но вы можете справиться в газетах – дворецкий делал обход, чтобы запереть дом на ночь. Было около одиннадцати. Дворецкий, как я уже говорил, был хилым восьмидесятилетним стариком. Лонгвуды находились наверху и готовились ко сну. И тут они услышали крик.

– Так я и знал! – насмешливо воскликнул прозаик.

– Не верите?!

– Не важно, продолжай!

– Раздался страшный грохот, словно дом рушится. Напуганные до полусмерти, они побежали вниз, в столовую, и увидели страшную картину. Крюк, на котором висела люстра, выпал из дубовой балки; люстра упала на дворецкого и размозжила ему голову. Старик умер на месте. Его нашли под обломками вместе со стулом, на котором он, видимо, стоял.

– Стоял на стуле? – перебил издатель. – Почему?

– Погодите! Так вот, – рассказчик даже побледнел, увлеченный собственным повествованием, – слушайте дальше. Люстра не могла упасть сама по себе. Один строитель проверял ее и сказал, что, хотя она висела достаточно много лет, все же была еще прочно закреплена. А если вы подумали об убийстве, то никто не мог ее уронить. Она просто висела на большом крюке, закрепленном на прочной балке, и никто не мог их испортить. Могло произойти только одно, и дальнейшие события подтвердили это.

На нижней части люстры были обнаружены отпечатки пальцев обеих рук дворецкого. Да, он был высокого роста, но, даже стоя на стуле и вытянув руки вверх, не смог бы дотянуться до люстры.

Впрочем, скорее всего, именно это он и попытался сделать: забрался на стул, подпрыгнул, ухватился за нижнюю часть люстры. Затем, вероятно (судя по образовавшейся дыре в балке), стал энергично раскачиваться, как на трапеции, до тех пор, пока под тяжестью его веса люстра не вывалилась из потолка и…

– Вот это да! – воскликнул искусствовед.

В баре раздался такой взрыв хохота, что оглянулись даже люди из самых дальних уголков салона. Виной тому был сам рассказчик: не крайне серьезное выражение его лица, а яркое, интересное повествование, заставившее всех представить картину: хилый восьмидесятилетний старик, словно утенок Дональд, весело раскачивается взад и вперед на люстре. Как тут удержаться от смеха!

Рассказчик побагровел от возмущения:

– Вы мне не верите?!

– Нет! – в один голос ответили мы.

– Тогда почему бы вам самим не проверить это? Давайте попробуйте! Убедитесь сами!

Издатель призвал всех к тишине и мягким, успокаивающим тоном, каким обычно разговаривают со слабоумными, возразил:

– Послушай, старик, может, дворецкий был ненормальным?