Дороти Сэйерс - Рукопись профессора

 — Послушайте, Монти, — сказал м-р Хопгуд (коммивояжер фирмы «Бразерхуд лимитед») м-ру Эггу (коммивояжеру фирмы «Пламмет энд Роуз»), — уж раз вы здесь, почему бы вам не попытать счастья у профессора Пиндара? Мне кажется, он как раз то, что вам нужно.

М-р Эгг не очень охотно оторвался от просмотра заголовков в утренней газете («Романтический брак кинозвезды», «Безрезультатные поиски пропавшего финансиста», «Загадка поджога сельского дома», «Возможность понижения подоходного налога») и спросил, кто, собственно, такой профессор Пиндар.

— Да всего лишь старый чудак, который поселился недавно в особняке «Веллингтония хаус», — ответил м-р Хопгуд. — В том самом, где раньше жила семья Феннел. Купил в январе этого года и переехал туда с месяц назад. Пишет книги или что-то в этом роде. Я вчера был у него. Надеялся получить заказ. Я знал, что он живет уединенно. Вот и подумал, что, может быть, удастся сбыть ему ящик «Снарклин Помпейн» или что-нибудь еще из безалкогольных напитков. Ну и встретил же он меня! Обозвал мой товар отравой, а меня самого обругал. Никак не ожидал таких выражений от ученого старикана. Я, конечно, извниился за то, что отнял у него время, и сказал себе: «Этот типчик как раз для Монти с его набором старых крепких вин».

М-р Эгг поблагодарил м-ра Хопгуда и согласился, что профессор Пиндар может оказаться весьма выгодным клиентом.

— Значит, к нему пускают? — спросил он.

— Да… только вам придется сказать, кто вы такой, — ответил м-р Хопгуд. — Экономка — сущая ведьма. Не советую повторять старую сказку о том, что вас послал его старый друг, мистер такой-то, потому что, во-первых, у него тут вообще нет друзей, а во-вторых, они уже знают этот трюк.

— В таком случае… — начал м-р Эгг, но поскольку м-р Хопгуд явно не заметил в своих словах ничего странного, он решил, что не стоит затевать спор, ибо утро уже кончалось, а он не прочитал еще о романтическом браке кинозвезды и поджоге сельского дома. Так что он углубился в газету и вскоре узнал, что романтический брак был уже пятым браком в жизни кинодивы, а пожар оказался очередной попыткой получить страховку. Затем он прочел о том, что человек, которого задержали два дня назад, а в Константинополе, все же не был сбежавшим главой фирмы «Мэммот индастриз, лимитед», а также о надеждах редакции «Дейли трампет» на снижение подоходного налога. После этого он погрузился в чтение увлекательной передовой статьи «Могут ли коммивояжеры быть христианами?», подписанной «Один из них».

Однако скоро его коммерческая совесть (очень чувствительная!) напомнила ему, что он тратит попусту рабочее время, и он отправился разбирать жалобу хозяина «Колокола» на то, что последняя партия вина «Оулд Тони» (крепкое, с прекрасным ароматом), поставленного фирмой «Пламмет энд Роуз», вкусом резко отличалась от предыдущих — из-за неправильной якобы упаковки.

Уладив это маленькое недоразумение и выяснив его причину (хозяин по небрежности провел трубу новой паровой установки для обогрева дома в непосредственной близости от полок с вином), м-р Эгг решил выяснить, как добраться до особняка «Веллингтония хаус».

— Это в пяти милях от города, — сказал хозяин. — Поезжайте по дороге на Грейт Уиндингз, поверните налево у деревянной вышки, а затем направляйтесь но дорожке направо, мимо старой водяной мельницы. Вскоре увидите красивый дом с высокой кирпичной стеной. Он стоит в лощине. По-моему, там сыро. Я бы не стал там жить. В таком месте хорошо, если вам нравится тишина и покой, я же предпочитаю что-нибудь поживее, и моя жена тоже. Но этот старый профессор не женат, так что ему все равно, я думаю. Он живет там один вместе с экономкой и миллионами тонн книг. Мне не очень понравилось, что именно он купил этот дом. Что нам здесь нужно, так что какая-нибудь семья с кучей денег, чтобы оживить торговлю в городе.

— Значит, он не очень богатый человек? — спросил м-р Эгг, мысленно заменяя «Кокбери» (прекрасное старое вино, розлива 1896 года), который он хотел предложить профессору, более дешевым сортом.

— Наверно, богатый, — ответил хозяин, — должен быть богачем, раз он заплатил за имение всю сумму сразу. Но он не сдает землю в аренду. Никогда никуда не ездит, не развлекается. Говорят, он чудак.

— Он покупает у вас мясо? — поинтересовался м-р Эгг.

— О да, и только лучшего качества. Но сколько нужно старому джентльмену отбивных и бифштексов, если подумать? Доход от него невелик.

И все же мысль о бифштексах и отбивных успокаивала м-ра Эгга, когда он проезжал мимо деревянной вышки и старой водяной мельницы и сворачивал на узкую извилистую дорожку, проходившую между живыми изгородями. Поджаренное мясо и вино не менее удачно сочетаются, говорил он себе, чем, например, ореховые лепешки и домашний лимонад…

Дверь особняка открыла пожилая женщина в фартуке. Увидев ее, м-р Эгг сразу отбросил тактику, которой пользовался в разговорах с прислугой, избрав другую, применимую к людям из «высшего ящика», как он их называл. Довоенная дворянка на послевоенной работе, решил он. Он предъявил свою визитную карточку и сразу сообщил о цели своего визита.

— Хорошо, — сказала экономка, пристально разглядывая м-ра Эгга. — Профессор Пиндар — очень занятой человек, но он, возможно, захочет встретиться с вами. Он весьма интересуется винами — особенно марочным портвейном.

— Как раз на этом вине мы и специализируемся, — с гордостью заявил м-р Эгг.

— Настоящий марочный портвейн? — спросила экономка, улыбаясь.

М-р Эгг обиделся, но не показал этого. Он перечислил несколько самых лучших марок, поставленных фирмой «Пламмет энд Роуз», и показал список.

— Входите, — сказала экономка. — Я покажу список профессору Пиндару. Может быть, он сам поговорит с вами, хотя я не могу этого обещать. Работа над книгой отнимает почти все его время…

— Я понимаю, мадам, — сказал м-р Эгг, входя в прихожую и тщательно вытирая ноги. Они были совершенно чисты, но ритуал этот был неотъемлем от его профессии, о чем говорилось в «Наставлении для коммивояжера» («Будьте учтивы: снимите шляпу, вытрите ноги — это вызовет у женщин положительные эмоции»). — Мне думается, — продолжал он, следуя за экономкой через внушительный холл и вдоль длинного коридора, застланного толстым ковром, — что многие покупки не совершаются из-за излишней настойчивости комми, а не из-за недостатка таковой. Я просто покажу профессору свой список вин, и если он им не заинтересуется, я обещаю сразу уйти.

Экономка улыбнулась.

— Вам не откажешь в благоразумии, — заметила она и ввела его в большую и очень высокую комнату, заставленную от полу до потолка книжными шкафами и полками. — Подождите здесь минутку, а я пойду и узнаю, что скажет профессор Пиндар…

Некоторое время ее не было, и м-р Эгг постепенно начал беспокоиться и даже испытывать некоторое нетерпение. Он прошелся по библиотеке, пытаясь выяснить, профессором чего именно был профессор Пиндар. Однако интересы хозяина оказались разносторонними — книги были посвящены самым различным темам. Одна из них, толстая, в переплете из телячьей кожи, в длинном ряду книг в переплетах из такой же телячьей кожи, привлекла внимание м-ра Эгга. Это был трактат восемнадцатого века об изготовлении и розливе вина, и он протянул руку, чтобы снять книгу с полки. Но она была так плотно втиснута между памфлетами и пьесой Бена Джонсона, что вынуть ее не удалось. Затем любопытство заставило его на цыпочках подойти к огромному величественному столу, заваленному рукописями. Они давали кое-какие сведения об интересах профессора. В центре, возле пишущей машинки, лежала стопка аккуратно отпечатанных листов бумаги, пестревших примечаниями и цитатами, которые, как показалось м-ру Эггу, были написаны по-гречески, хотя, конечно, это мог быть русский, арабский или еще какой-нибудь язык с непонятным алфавитом. Недопечатанная страница на валике пишущей машинки обрывалась на словах: «Это мнение святого Августина, хотя Клемент Александрийский решительно заявляет…» Похоже было, что автор рукописи отвлекся на минуту, чтобы навести справки в оригинале. Открытый фолиант на столе был, однако, не трудом святого Августина и не трудом Клемента Александрийского, а книгой Оригена. Рядом с ней стояла металлическая шкатулка с наборным замком, в которой, как подумал м-р Эгг, хранилась какая-нибудь редкая книга или рукопись.

Звук поворачивающейся дверной ручки заставил Эгга виновато вздрогнуть и отойти от стола, и когда дверь открылась, он уже стоял спиной к столу и рассеянно рассматривал полку, битком набитую толстенными томами самого разнообразного содержания — от Аристотеля до «Жизни королевы Елизаветы».

Профессор Пиндар оказался человечком сгорбленным, суетливым и до того волосатым, что малость походил на обезьяну. Борода его начиналась от скул и закрывала грудь вплоть до предпоследней пуговицы жилетки. Тяжелые седые брови нависали над проницательными серыми глазами подобно тюремной решетке. На нем была черная скуфейка, из-под которой потоком струились седые волосы, спускаясь на воротник. Вельветовый пиджак его был весьма потерт, серые брюки давно забыли прикосновение утюга, а серые носки волнистыми складками опускались на серые ковровые тапочки. Его лицо (в той части, которая была видна) поражало худобой, а говорил он с присвистом и прищелкиванием, причиной чего были, должно быть, скверные зубные протезы.