Джун Томсон - Тетради Шерлока Холмса (сборник)

Любопытно, что шерлокинисты по большей части предпочитают писать романы, а не рассказы. Правда, один из самых первых и самых «канонических» пастишей – это все-таки сборник рассказов: я имею в виду «Подвиги Шерлока Холмса», написанные совместно сыном Артура Конан Дойла Адрианом и английским писателем Джоном Диксоном Карром, который, кстати, был заядлым поклонником Шерлока Холмса и автором биографии сэра Артура. Получилось у них весьма и весьма неплохо, ведь Адриан с детства впитывал повествовательную манеру отца, а Джон Диксон Карр славился мастерством построения детективных сюжетов.

По-моему, у Джун Томсон – тоже англичанки и тоже мастера детективного жанра – получилось отнюдь не хуже. Родилась она в год смерти Артура Конан Дойла, 1930-й, много лет проработала учительницей в школе, живет в провинциальном английском городке. Придумала своего собственного сыщика, официального сотрудника полиции Джека Финча, и его верного сержанта Тома Бойса, которые раскрывают преступления в английской глубинке. И (на данный момент) выпустила шесть сборников рассказов о Шерлоке Холмсе и докторе Уотсоне.

Сам Конан Дойл однажды пожаловался: «Основная трудность написания рассказов о Холмсе заключалась в том, что для каждого из них требовался столь же изощренный и четко выстроенный сюжет, как и для большой книги. Выдумывать такие сюжеты изо дня в день довольно тяжело. Они становятся невнятными или занудными». И действительно, в литературной критике это давно уже стало общим местом: строгая, компактная форма рассказа в определенном смысле требует куда большего мастерства, чем пространный роман, потому что создать в коротком произведении целый мир и населить его зримыми персонажами очень трудно – тут нужны точные штрихи, продуманные мазки и виртуозная отделка. Кстати, великие прототипы всех детективов на свете – рассказы Эдгара По об Огюсте Дюпене – прекрасно иллюстрируют эту мысль. Автор, признанный мастер «страшного» рассказа, создает в них странноватую, мглистую, затягивающую в себя атмосферу, на фоне которой особенно четко выделяется безупречная логическая конструкция. Конечно, писателю, который пишет серию рассказов, в определенном смысле проще: он встраивает новых персонажей в уже существующий мир. Автору детективов проще, чем автору жанровых миниатюр: никто не ждет от него детальной проработки всех характеров и глубины погружения во внутренний мир героев. Однако детективный рассказ окажется мертворожденным, если читатель не сможет прочувствовать атмосферу места действия, а главное – если читателя не захватит сюжет и не будет крепко держать до самого конца.

А посему неопытным авторам детективных рассказов свойственно допускать ошибки. Они втискивают в короткую форму столько невнятных персонажей, что даже главным героям делается тесно. Они пихают туда броскую одежду, дорогие вина и помпезные отели, чтобы хоть этой хитростью отвлечь читателя от разгадки, которая в противном случае слишком явственно будет торчать из текста.

Джун Томсон не прибегает к подобным дешевым уловкам. Рассказы ее предельно просты по форме, а главное – очень скудно населены. В том-то и состоит настоящее мастерство: замаскировать подозреваемого в толпе гораздо проще, чем в маленькой тесной компании. И тем не менее миссис Томсон это удается. Придерживаясь четкости и простоты – основных правил, выработанных Артуром Конан Дойлом, – она создает очень правдоподобные подражания. И неважно, придумывает ли она сюжет от начала до конца, как в случае с убийством валлийского фермера, или подхватывает мячик, брошенный Конан Дойлом, как в случае с мадам Монпенсье, обвиненной «в убийстве падчерицы, молоденькой мадемуазель Карэр, которая, как известно, полгода спустя объявилась в Нью-Йорке и благополучно вышла там замуж», – об этом сказано в «Собаке Баскервилей». Главное – в этих рассказах, в отличие от многих других, куда более изощренных и кровавых подражаний Артуру Конан Дойлу, сохранена не только буква, но еще и дух оригинала – простота и строгость линий. В одном лишь, пожалуй, миссис Томсон отступает от заветов мастера: официальные сыщики у нее куда смекалистее, расторопнее и вообще симпатичнее, чем в оригинальных историях. Что же, простим ей это, ведь чем больше на свете (или в книжке) симпатичных людей, тем лучше.

Кстати, помимо сборников рассказов миссис Томсон – автор биографии Холмса и Уотсона. Одной из очень многих. Но биография эта носит очень красноречивое название: «Этюд о дружбе». В конце концов, нельзя забывать, что именно дружба была одной из главных тем произведений Артура Конан Дойла, если не самой главной.

Возможно, некоторым читателям уже известно, каким образом в моем распоряжении оказалась подборка ранее не опубликованных рассказов о Шерлоке Холмсе, доставшаяся мне от моего покойного дяди. Для тех, кто не знаком с подробностями этой истории, я в двух словах изложу ее.

Мой покойный дядя, доктор Джон Ф. Уотсон, преподавал философию в колледже Всех святых, входящем в состав Оксфордского университета. Будучи почти полным тезкой и однофамильцем доктора Джона Х. Уотсона – друга и биографа Шерлока Холмса, – дядя занимался изучением жизни и личности своего соименника и мало-помалу сделался крупным специалистом в этом вопросе. Именно поэтому некая пожилая дама, мисс Аделин Маквертер, обратилась к нему с предложением, которое непременно должно было его заинтересовать.

Мисс Маквертер как будто приходилась первому доктору Уотсону – другу Шерлока Холмса – родственницей по материнской линии. После смерти доктора она получила в наследство жестяную коробку с рукописными отчетами о расследованиях мистера Холмса, которые по разным причинам так и не были опубликованы. Находясь в стесненных обстоятельствах, эта дама предложила моему дяде выкупить коллекцию, которую доктор Джон Х. Уотсон хранил в банке «Кокс и компания» на Черинг-Кросс-роуд.

Мисс Маквертер показалась дяде честной и респектабельной особой, и он купил коробку вместе со всем содержимым, несомненно выложив за нее кругленькую сумму. Однако ввиду сложного международного положения (это происходило в сентябре 1939 года, сразу после того, как Британия объявила войну Германии) дядя решил поместить рукописи в свой банк в Лондоне. Перед этим он снял с них копии, на случай если с оригиналами что-нибудь приключится.

К сожалению, дядя как в воду глядел.

В 1942 году во время налета вражеской авиации банк сильно пострадал от прямого попадания бомбы. Правда, коробку удалось отыскать среди развалин, однако ее содержимое превратилось в груду обгорелых клочков бумаги. Нельзя было разобрать даже имя, указанное на крышке: «Джон Х. Уотсон, отставной офицер военно-медицинской службы».

Хотя у дяди по-прежнему оставались копии уотсоновских рукописей, он ничем не мог подтвердить, что когда-то существовали и оригиналы. Мисс Аделин Маквертер исчезла – она уехала из пансиона в Южном Кенсингтоне, где проживала ранее, не оставив нового адреса.

Не имея доказательств подлинности архива Уотсона и беспокоясь о своей научной репутации, дядя принял решение не обнародовать копии. Перед смертью, наступившей 2 июня 1982 года, он отписал их мне. Поскольку о самой жестяной коробке и ее обгоревшем содержимом в завещании ничего не говорилось, я предполагаю, что сотрудники дома престарелых, в котором скончался дядя, выбросили ее на помойку, приняв за ненужный хлам.

У меня тоже имелись сомнения, стоит ли публиковать эти копии, но поскольку я простой стоматолог и не имею научной репутации, которую нужно защищать, то, рискуя прогневать серьезных шерлоковедов, я все же решился на издание.

Впрочем, ручаться за подлинность этих рукописей я не могу, и мне остается лишь предупредить об этом читателей, повторив древнюю мудрость: Caveat emptor[1].

Эта любопытная история случилась через шесть лет после того, как мой старый друг Шерлок Холмс вернулся в Лондон после своей мнимой гибели в Рейхенбахском водопаде[2] и я вновь поселился с ним в нашей общей квартире на Бейкер-стрит. Все началось довольно прозаично: мальчик-рассыльный[3] принес в нашу гостиную чью-то визитную карточку и отдал Холмсу, который, удивленно подняв брови, изучил ее, а затем передал мне.

На карточке значилось:

Торговля произведениями искусства

Галерея «Сокровищница». Бонд-стрит, Лондон

Ниже было приписано от руки:

Простите за нежданное вторжение, мистер Холмс, но мне бы хотелось проконсультироваться с Вами по одному срочному делу.