Жорж Сименон - Открытое окно

— Вы работали у него в этот период?

— Когда я зашел к нему, он взял меня в свою контору, но не назначил на определенную должность, я был как бы его правой рукой. Я стал доверенным лицом в большинстве основанных им обществ и даже иногда управлял ими.

— Так что теперь вы также должны предстать перед судом?

— Возможно, — мрачно ответил Дешарно. — Вы не представляете себе, как тут велись дела. Даже в то время, когда в фирме работали шестьдесят человек, случалось, мы бегали по городу в поисках двух тысяч франков. При этом у Лаже была своя машина, а у госпожи Лаже — своя. Они затратили на постройку виллы восемьсот тысяч франков, а прислуга по три месяца сидела без жалованья. Одну дыру затыкали другой. Лаже время от времени исчезал дня на три, потом возвращался очень возбужденный и заставлял меня подписывать разные бумаги. «Ну скорее, на этот раз удача за нами!» Я даже не знал, что подписываю. Когда я колебался, он упрекал меня в неблагодарности, напоминал, что вытащил меня из нищеты. Иногда на него нападали приступы щедрости. Бывало, заведутся у него деньги, так он ни с того ни с сего даст мне двадцать-тридцать тысяч франков; впрочем, он мог назавтра же попросить их обратно. Словом, после многих взлетов и падений мы дошли до теперешнего положения. Госпожа Лаже решила сама заняться делами. Она каждый день является в контору…

Мегрэ вытащил трубку изо рта и вдруг задал самый простой вопрос, который, однако, заставил Дешарно вздрогнуть:

— Где вы завтракали?

— Когда? Сегодня? Подождите-ка… Я вышел на минутку купить булку и колбасы… В корзине под столом вы сможете найти крошки хлеба и колбасную кожицу…

— Никто не приходил?

— Не понимаю вопроса. В два часа, как всегда, пришли кредиторы. Из-за них-то Лаже избегал подниматься по парадной лестнице. Он входил с улицы Женер, шел длинными коридорами, проходил насквозь два здания, но всегда предпочитал идти так.

— А жена его?

— И она тоже пользовалась этим путем.

— Она всегда приходит в контору к четырем?

— Нет. Обычно она является к двум. Но сегодня первая среда месяца, и она отправилась в министерство получить пенсию. Она вдова погибшего на войне и вышла за Лаже вторым браком. — Считаете ли вы ее способной убить мужа?

— Не могу сказать.

— Считаете ли вы, что Лаже мог покончить с собой?

— Тоже не знаю. Я рассказал вам все, что мне известно. А что теперь будет со мной?

Мегрэ отворил дверь.

— Вы еще мне понадобитесь.

Когда он вошел в кабинет Лаже, там орудовали человек пятнадцать, ярко горели сильные лампы. Фотограф из отдела идентификации закончил свою работу и убирал аппаратуру. Следователь и молодой помощник прокурора беседовали вполголоса, а г-жа Лаже с осунувшимся лицом продолжала сидеть в углу, словно оглушенная шумом и суетой.

— Выяснили что-нибудь? — спросил комиссар полиции у Мегрэ

— Пока нет. А вы?

— Мы нашли гильзу от этого револьвера. Госпожа Лаже опознала оружие мужа, которое постоянно хранилось в ящике письменного стола.

— Можно побеседовать с вами, госпожа Лаже? И Мегрэ повел ее в кабинет, где он допрашивал Дешарно.

— Простите, что беспокою вас в такой момент. У меня к вам всего несколько вопросов. Во-первых, что вы думаете о Дешарно?

— Мой муж столько для него сделал, вызволил из нужды. Дешарно был его доверенным лицом. А почему вы спрашиваете? Дешарно дурно отзывался о нем? Он на это способен, он человек ожесточившийся.

— Второй вопрос, — прервал его Мегрэ. — Когда вы сегодня в первый раз пришли в контору?

— Я зашла в два часа за документами, перед тем как пойти в министерство. До последнего времени я не пользовалась своим правом на пенсию за погибшего мужа. Но теперь положение изменилось.

— В котором часу ваш муж обычно приходил днем?

— В действительности в три часа… Я объясню вам. Из деловых соображений ему приходилось завтракать со своими клиентами, и завтраки эти были чересчур обильны, пили много вина. А поскольку он страдал бессонницей, он имел привычку дремать часок в своем кабинете после завтрака.

— А сегодня?

— Право, не знаю. В два часа Дешарно предупредил, что ровно в четыре муж будет ждать меня по какому-то важному делу.

— Он не упоминал о полиции?

— Нет.

— Благодарю вас.

Провожая ее до двери, Мегрэ все старался определить го смутное чувство, которое он испытал, войдя в кабинет Лаже. Временами ему казалось, что он близок к цели, но в следующую минуту разгадка снова ускользала от него.

Теперь ему стало жарко. С трубкой в зубах, со шляпой, сдвинутой, по обыкновению, на затылок, он вернулся в приемную с видом человека, не знающего, за что ему приняться. Четверо кредиторов, ожидавшие Лаже, чтобы взыскать с него деньги, по-прежнему сидели здесь. Мегрэ оглядел их всех по очереди и обратился к высокому, худому и плохо одетому молодому человеку.

— С какого часа вы здесь?

— Я пришел в десять или пятнадцать минут третьего.

Дешарно, опять сидевший за своим столом, слушал разговор.

— А с тех пор никто больше не приходил?

— Никто, кроме вот этих господ. И он показал на ожидавших вместе с ним кредиторов, которые закивали, подтверждая его слова.

— Никто отсюда не выходил? Нет? Погодите, а господин Дешарно все время сидел на месте?

— Да, все время.

Но, сказав это, молодой человек задумался.

— Постойте… Только один раз он вышел в коридор, потому что зазвонил телефон.

— В котором часу?

— Право, не помню. Примерно без четверти четыре… Да, это было незадолго до вашего прихода.

— Скажите, Дешарно, кто это звонил?

— Не знаю. Это была ошибка.

— Вы уверены?

— Да. Спросили… Спросили, здесь ли кабинет зубного врача.

Перед тем как произнести эти слова, он, словно подыскивая ответ, опустил взгляд на конверты, разложенные на столе. В них рассылались циркуляры многочисленным клиентам Лаже. Мегрэ машинально взглянул на конверты вслед за Дешарно и на верхнем из них прочел: «Г-ну Эжену Деври, зубному врачу, улица…»

— Ну что? — спросил комиссар, возвращаясь к следователю и товарищу прокурора.

— Самоубийство, — заявил последний. — По словам врача, выстрел сделан с расстояния пятнадцати сантиметров. Лаже, как видно, здорово хотелось оставить здешний мир, если он…

Следователь и товарищ прокурора одновременно взглянули на Мегрэ, когда тот перебил его:

— Или же он спал.

— Вы, значит, полагаете, что это…

И взгляд следователя обратился на сидевшую с напряженным лицом г-жу Лаже, у которой как раз снимали отпечатки пальцев.

— Я еще не знаю, — признался Мегрэ. — Если это убийство, то, во всяком случае, очень ловкое убийство: заметьте, что мы, можно сказать, почти присутствовали при этом. Похоже, убийца нарочно ждал прихода полиции.

Мегрэ обратился к судебно-медицинскому эксперту.

— А вы, доктор, не обнаружили ничего необычного?

— Да как будто ничего. Смерть наступила мгновенно.

— Ну а потом?

— Что вы имеете в виду?

— Да ничего… Надо полагать, Лаже был еще большим мерзляком, чем я. Обратите внимание, что спинка его кресла придвинута к радиатору.

Следователь и товарищ прокурора переглянулись. Мегрэ снова выбил трубку о каблук. Пристойности ради, лицо Лаже было прикрыто вафельным полотенцем, висевшим у умывальника. Эксперты закончили свое дело и ждали только знака, чтобы удалиться.

— Вот что, комиссар, — сказал вдруг Мегрэ, обращаясь к комиссару полицейского участка. — Тут на столе я вижу два телефона. Один из них городской, другой внутренний. Он, видимо, соединен с аппаратом в приемной. Будьте добры, позвоните мне оттуда.

Комиссар вышел. Все ждали и смотрели на Мегрэ, вид у него был рассеянный. Прошла минута, другая… Затем комиссар полиции вернулся, удивленный.

— Вы разве не слышали? Я звонил несколько раз…

— Не пройдете ли вы со мной сюда, господин следователь, — сказал Мегрэ, направляясь в кабинет, где он уже беседовал с Дешарно и г-жой Лаже.

Мегрэ стоял в своей любимой позе, спиной к огню, и говорил небрежным тоном, как бы извиняясь за то, что его расследование так быстро продвинулось вперед, и не желая уязвить следователя.

— Случайно в этот самый момент я оказался здесь и наблюдал за конторщиком.

— Вы подозреваете его? Да ведь это невозможно.

— Погодите! Вы, вероятно, сами заметили, что и по своему физическому состоянию, и по своим настроениям это один из послевоенных неудачников. Они, может быть, самое печальное наследие, которое оставила нам минувшая война, во всяком случае, самые несчастные ее жертвы. Этот человек назывался некогда лейтенантом Дешарно, и, надо полагать, был человеком вполне приличным. Но вот наступило перемирие, от его прошлой жизни ничто не уцелело. Его торговое предприятие потерпело крах, жена умерла. Его подбирает Лаже, вульгарность которого и отсутствие всякой щепетильности служат залогом успеха в это смутное время.