Дороти Сэйерс - Чудесное озарение мистера Бадда

— Окраску делаете? — спросил он отрывисто.

Вопрос так неожиданно перекликался с размышлениями мистера Бадда об убийстве, что на мгновение буквально вывел парикмахера из состояния привычного профессионального равновесия.

— Простите, сэр...

Он запнулся, тотчас же подумав, что человек этот похож на священника. Ну пастор, да и только, со странными, очень светлыми глазами, густой, огненно-рыжей шевелюрой и коротко обстриженной, торчащей бородкой. Может быть, он даже пришел за пожертвованием. Это было бы совершенно некстати, ведь мистер Бадд уже считал, что девять пенсов у него в кармане, а если с чаевыми, так, пожалуй, и шиллинг.

— Вы волосы окрашиваете? — спросил мужчина нетерпеливо.

— О! — обрадовано воскликнул мистер Бадд. — Ну конечно, сэр, разумеется, сэр!

Вот она, наконец, удача! Окраска стоила дорого —  дух его воспарил, взлетев на высоту семи шиллингов шести пенсов.

— Прекрасно, — сказал мужчина, усаживаясь и позволяя мистеру Бадду повязать себе простыню вокруг шеи. —  Дело в том, что моей юной подружке не нравятся рыжие волосы. Она говорит, это броско до неприличия. Девчонки из ее фирмы тоже насмехаются надо мной. Ну и поскольку она намного моложе меня, мне хочется угодить ей. Вот я и подумал, нельзя ли их перекрасить во что-нибудь поспокойнее, а? В темно-каштановые, к примеру, — она прямо-таки млеет от этого цвета. Что вы на это скажете?

Мистеру Бадду пришло в голову, что молоденьким девушкам это внезапное новшество может показаться гораздо забавнее, чем естественный цвет, однако в интересах дела он согласился, что темно-каштановый — цвет вполне подходящий и, разумеется, куда менее вызывающий, чем рыжий. К тому же, вполне вероятно, что никакой подружки и не было. Женщина, как он по опыту знал, может чистосердечно признаться, что ей хочется изменить цвет волос для разнообразия или потому, что это ей больше пойдет, но если уж мужчине придет в голову подобная блажь, он непременно постарается свалить ответственность за это на кого-то другого.

— Ну что же, прекрасно, — сказал клиент, — приступайте. И, думаю, мне лучше сбрить бороду. Моей девушке не нравится борода.

— Многим молоденьким девушкам это не нравится, сэр, — согласился с ним мистер Бадд. — В наши дни она выходит из моды — не то что раньше. Главное, что, даже если мы и сбреем ее, это никак не отразится на вашей внешности. Подбородок у вас вполне подходящий.

—  Вы думаете? — спросил мужчина, разглядывая свое лицо в зеркале с некоторой тревогой. — Я рад это слышать.

— Не желаете ли сбрить и усы, сэр?

— Хм-хм-м, нет… нет, пожалуй, оставлю, пока возможно.

Он оглушительно расхохотался, и мистер Бадд с одобрением отметил ряд ровных и крепких зубов и на одном — золотую коронку. Клиент явно был готов раскошелиться, чтобы выглядеть подобающим образом.

В мечтах мистер Бадд уже видел, как этот состоятельный и приличный клиент советует всем знакомым посетить «своего парикмахера» —  «отличный парень —  настоящее чудо — это с той стороны, за вокзалом «Виктория» — сами вы никогда не найдете — маленькое такое заведение, но он свое дело знает — постойте, я запишу вам адрес». Главное, чтобы все удалось.

— Я вижу, вы и раньше уже красили волосы, сэр, — заметил мистер Бадд осторожно. —  Верно ведь?

— А? — переспросил тот. — Ах да… да, дело в том, что моя невеста, как я сказал уже, намного моложе меня. Вы, наверное, заметили, что я слишком рано качал седеть и мой отец в свое время тоже, вот мне и пришлось красить волосы; но вы же видите — седина все равно проступает. Только больно уж моей девушке этот цвет не по нраву, вот я и решил — раз все равно надо краситься, то почему бы не выбрать такой, что ей придется по вкусу, правда?

Среди людей недалеких бытует мнение, что парикмахеры — народ чересчур разговорчивый. И это не лишено здравого смысла. Парикмахер слышит много секретов и еще больше лжи. Из осторожности он занимает свой непокорный язык болтовней о погоде или о политике, в противном случае, не в силах оставаться в бездействии, тот ринется без удержу в совершенно излишние откровенности.

Мистер Бадд разглагольствовал о женских капризах и прихотях, а наметанный глаз его и ловкие пальцы делали тем временем свое дело, разглядывая и ощупывая кудри клиента. Никогда не могли эти волосы — слегка вьющиеся, густые и жесткие — быть рыжими. Видимо, когда-то они были черными, но преждевременно — как нередко случается у брюнетов — превратились в серебристо-седые. Это, однако, совершенно его не касалось. Он узнал то, что ему требовалось, — название красителя, которым клиент прежде пользовался, и отметил про себя, что следует соблюдать осторожность. Есть краски, очень плохо взаимодействующие друг с другом.

Рассуждая о том о сем, мистер Бадд взбил пену на щеках и подбородке клиента, сбрил помешавшую тому бороду и вымыл ему голову обесцвечивающим шампунем, предшествующим окраске. Фен зажужжал; подсушивая волосы посетителя, парикмахер просматривал новости об Уимблдонском турнире, о снижении налогов и переходе на летнее время — и в этот миг будто что-то кольнуло его, и он непроизвольно взглянул на заметку об убийстве в Манчестере.

— Полиция, похоже, сложила руки, решив, что это гиблое дело, — заметил мужчина.

— Быть может, вознаграждение пробудит к нему хотя бы некоторый интерес, — сказал мистер Бадд, поскольку эта мысль не выходила у него из головы.

— Ах вот как, вознаграждение? А я и не знал.

— Это в вечернем выпуске, сэр. Хотите взглянуть?

— Спасибо, с удовольствием.

Мистер Бадд, потянувшись за газетой, на мгновение оставил фен, и мощный поток теплого воздуха взметнул, раздувая, огненную шевелюру клиента; он протянул «Вечерний вестник» посетителю. Тот внимательно прочитал весь столбец, и парикмахер, наблюдавший за ним в зеркало, заметил, как он внезапно отдернул левую руку, до этого беспечно покоившуюся на подлокотнике кресла, и сунул ее под накидку.

Но не прежде, чем мистер Бадд успел взглянуть на нее. Не раньше, чем он явственно разглядел жесткий, с наростом, изуродованный ноготь на его большом пальце. У множества людей бывают такие ногти, поспешно одернул себя мистер Бадд.

Мужчина поднял глаза, их отражение в зеркале пронзительно всматривалось в лицо парикмахера.

— Все это впустую, — сказал мистер Бадд, — голову даю на отсечение, что преступник давным-давно выехал из страны. Слишком поздно они спохватились.

Мужчина расхохотался.

— Пожалуй, вы правы! — заметил он.

Мистер Бадд про себя прикидывал, у скольких людей с изуродованным ногтем на большом пальце левой руки есть золотые коронки на левом переднем зубе. Вполне вероятно, что в Англии найдутся сотни подобных. А также и с серебристой сединой в волосах («возможно, окрашены»), и в возрасте около сорока трех лет. Да, без сомнения.

Взявшись за фен, мистер Бадд отключил его, поднял расческу, машинально проводя ею по волосам, которые никогда от природы не были огненно-рыжими.

Он вспомнил вдруг — с точностью, едва не лишившей его присутствия духа, количество и размеры ужасных ран, нанесенных убитой в Манчестере — немолодой, полноватой даме. Выглянув в распахнутую дверь, парикмахер заметил, что его конкурент напротив уже закрыл свой салон. На улицах полно народу. Как просто было бы…

— Пожалуйста, не могли бы вы побыстрее? — попросил посетитель, немного нетерпеливо, но достаточно вежливо. — Уже темнеет. Боюсь, как бы вам не пришлось задержаться.

— Нет, что вы, сэр, — возразил мистер Бадд. — Ничего подобного. Ни в коей мере.

Нет, если он попробует запереть дверь, его чудовищный посетитель набросится на него, опрокинет, начнет душить, не давая позвать на помощь, а потом одним свирепым ударом — как тем, которым он раздробил череп тетушки…

Но ведь его положение значительно выгоднее. Решительный человек на его месте не стал бы раздумывать. Он выскочил бы на улицу, прежде чем посетитель успеет выбраться из кресла. Мистер Бадд принялся потихоньку двигаться к двери.

— В чем дело? — поинтересовался клиент.

— Да вот, хотел выглянуть, посмотреть, сколько времени, сэр, — ответил парикмахер, покорно остановившись.

— Двадцать пять девятого, — сказал посетитель, — по радио говорили. Я оплачу сверхурочные.

— Да что вы, какие счеты? — возразил мистер Бадд. Поздно, он не мог попытаться снова. Лишь явственно видел, как спотыкается на пороге… падает… и громадный кулак поднимается, чтоб не оставить от него даже мокрого места. Может быть, под знакомой белой накидкой уродливая рука уже в эту минуту сжимает рукоять пистолета…

Мистер Бадд отошел в глубину парикмахерской, подготавливая все необходимое для окраски. Если б только он был посмекалистей — вроде сыщиков в детективных романах — он бы тотчас заметил и этот ноготь, и золотую коронку на зубе, сделал бы нехитрые вычисления и выбежал бы на улицу, призывая на помощь, пока преступник сидел мокрый и намыленный, с лицом, обернутым в полотенце. А то плесканул бы ему мыло в глаза — вряд ли кто-нибудь сумеет убить и даже просто сбежать с залепленными мыльной пеной глазами.