Джорджетт Хейер - Завещание

– Нет, – сказала она наконец, – думаю, он не был мертв.

– Что вас заставило так решить?

– Он сказал что-то, – ответила она с недовольным видом.

– Вот как? И что же он сказал?

– Не знаю. Не расслышала.

– Вы не умеете врать, – констатировал он. – Полагаю, вам пришло в голову оказать первую помощь?

– Я пыталась остановить кровотечение. – Она разжала руку и показала носовой платок, пропитанный кровью. – Я поняла, что это бесполезно. Он умер почти сразу, как только я подошла.

–А вы не подумали, что было бы хорошо попытаться остановить мою машину и попросить помощи?

Она закусила губу и бросила на него злой взгляд:

– Какая в этом польза? Вы только подумали, что это сделала я.

– Вы довольно хладнокровны, не так ли? – предположил он.

– Думайте, что хотите, – сказала она, – мне безразлично.

– Ошибаетесь. То, что я думаю, имеет для вас большое значение. Подойдите сюда на минуту, – он схватил ее за руку выше локтя и толкнул к «остину».

– Не стойте на свету, – сказал он раздраженно и еще раз наклонился, чтобы взглянуть на неподвижное тело в машине. – Вы обыскивали его карманы?

Она пожала плечами:

– Нет.

– Но кто-то обыскивал.

Он протянул руку к стеклу дверцы и медленно опустил его, затем засунул руку за лацкан пальто мертвого.

– Ни бумажника, ни записной книжки, – он вытащил руку и снова отпустил девушку.

– Черт! – произнес он спокойно, вытирая кровь со своих пальцев.

– Меня… меня тошнит, – сказала девушка.

Мистер Эмберли поднял одну бровь.

– Меня это не удивляет, – сказал он вежливо.

Девушка села на подножку машины и опустила голову на колени. Мистер Эмберли стоял, вытирая платком пальцы, и хмуро смотрел на нее. Наконец она встала.

– Теперь все хорошо. Что вы собираетесь делать?

– Сообщу в полицию.

Она посмотрела на него прямо.

– Обо мне?

– Возможно.

Она сжала руки. Затем с горечью сказала:

– Если вы считаете, что это сделала я, то зачем отдали мне пистолет? Я могу легко застрелить и вас.

– Не думаю. Но мне бы очень хотелось узнать, что вы делали здесь в такое время и почему у вас пистолет.

Она молчала.

Минуту спустя он спросил:

– Не очень-то вы разговорчивы, не так ли?

– Почему я должна быть разговорчивой? Вы не полицейский.

– Ваше счастье, что я не полицейский. Вы бы лучше сожгли этот платок.

Он повернулся и направился к своей машине.

Она вскочила, удивленная и растерянная.

– Вы… вы отпускаете меня? – спросила она, наблюдая за ним. Он открыл дверцу «бентли».

–Я – не полицейский, – напомнил он, не оборачиваясь.

– Но… но почему? – настаивала она.

Он сел в машину и захлопнул дверцу.

– Если вы сделали это, – сообщил он вежливым тоном, – то вы, черт возьми, настолько глупы, что полиция весьма скоро сама найдет вас. Доброй ночи!

Машина двинулась с места, дала задний ход и покатила по дороге.

Девушка в нерешительности осталась стоять у «остина». Она наблюдала, как задние огни «бентли» скрылись за поворотом дороги, и изумленно заморгала глазами.

Нащупав в кармане плаща фонарик, она вынула его, включила и снова повернулась к «остину». Кровь перестала течь и свернулась на холодном вечернем воздухе. Девушка направила луч фонаря на тело и осторожно просунула руку в открытое окно машины, ощупывая карманы пальто убитого. В одном кармане был кисет с дешевым табаком и трубка, в другом – коробка спичек. Она попыталась дотянуться рукой до карманов брюк, но не могла сделать этого, не сдвинув тело. Она отдернула руку, охваченная дрожью, и оглядела пустынные дорогу.

Туман, клубясь над землею, становился все плотнее. Девушка от озноба передернула плечами и пошла в обратную сторону. Свет фонарика, прыгая под ногами, высветил носовой платок, оставшийся лежать там, где она его выронила. Подняв влажный от крови платок, она сжала его в руке.

В свете фонарика туман казался белой стеной, но сквозь него девушка все-таки увидела канаву вдоль дороги. Она направилась в сторону Питтингли. На подъеме туман немного рассеялся и походил на дым от сигареты, сквозь него несколькими ярдами дальше она легко обнаружила проход в живой изгороди, растущей вдоль дороги. Там была сделана приступка для преодоления изгороди, за ней тропинка бежала через поле в восточном направлении. Тропинка привела к другой приступке, потом через буковую рощицу к другому полю, и вскоре показались мерцающие огни Аппер Неттлфоулда.

Вместо того, чтобы повернуть на север и пройти через деревню, девушка свернула на дорогу, ведущую на юг, прошла по ней ярдов пятьсот, пока не вышла на проселочную дорогу, представлявшую собой тележную колею. На табличке, прибитой к почерневшему от непогоды столбу, можно было с трудом прочитать легендарное название Айви коттедж[1], а чуть дальше по дороге в темноте белели ворота.

Девушка открыла их и прошла по грубо вымощенной дорожке к двери дома. Она была не закрыта, и девушка вошла, прикрыв за собой дверь. Сразу поднималась меж двух голых стен на верхний этаж лестница. На площадке – две двери: одна, та, что слева, вела в кухню и другие подсобные помещения, за дверью направо были жилые комнаты.

Эта дверь была приоткрыта. Девушка широко распахнула ее и стала на пороге, прислонившись к косяку. Ее темные глаза презрительно остановились на молодом человеке, который, развалясь, сидел за столом и осоловелыми глазами посматривал на нее. Девушка скривила губы в улыбке:

– Еще не пришел в себя?

Молодой человек выпрямился на стуле и попытался отодвинуться от стола.

– Со мной все в порядке, – сказал он заплетающимся языком. – Где, где ты была?

Она прошла в комнату, захлопнув за собой дверь. От грохота молодой человек вздрогнул.

– Боже, меня от тебя тошнит! – сказала она злым голосом. – Где я была? Ты прекрасно знаешь, где я была! Ты – дрянь, Марк, дрянь и пьяная свинья!

– О, заткнись! – зло сказал он. Потом с трудом поднялся на ноги и рванулся мимо нее к двери. Она услышала, как он прошел на кухню, и догадалась, что он сунул свою пьяную голову в раковину. Она скривила губы, сняв шляпу, бросила ее на стул, потом подошла к керосиновой лампе и прикрутила фитиль, так как он дымил.

Молодой человек вернулся в комнату. Он чуствовал себя виноватым и старался не смотреть ей в глаза.

– Прости, Ширли, – пробормотал он, – не знаю, как это случилось. Клянусь, я выпил не больше двух, ну, трех самое большее. Я совсем не собирался идти в этот чертов паб, но тот парень с фермы, как она называется?

– Какое это имеет значение, – теряя терпение, сказала она, – Ты не можешь удержаться от выпивки ни одного вечера. Ты знаешь, что теперь с тобой будет?

– Только не надо на меня давить, Ширли, – сказал он с ноткой скуки. – Хорошо, хорошо. Я знаю, что я – свинья. Не надо без конца зудить об этом. Должен был встретить того парня, не так ли? А вместо меня, как я полагаю, пошла ты.

Она вынула пистолет из кармана, положила его на стол и стала расстегивать плащ.

– Да, я ходила, – коротко сказала она.

– Ничего в этом особенного, ведь так? Я всегда говорил, что это розыгрыш. Только ты могла отправиться в эту отвратительную дыру и заставить меня жить в мерзком, забытом богом коттедже, все для того, чтобы ввести в заблуждение…

Он замолчал, уставившись на ее плащ.

– Черт возьми, Ширли, что это? – спросил он хриплым голосом.

Она сняла плащ.

– Кровь. Надо его сжечь.

Молодой человек стал бледным, как смерть, и ухватился за край стола.

– Что, что случилось? – спросил он – Ты… ты не стреляла, ведь нет?

– Не пришлось. Он был мертв.

– Мертв? – с глупым выражением на лице повторил он. – Что ты имеешь в виду – мертв?

– Застрелен. Вот видишь, не такое уж это было заблуждение, в конце концов.

Он опустился на стул, все еще изумленно глядя на нее.

– Черт возьми! – повторил он.

Казалось, что он старался прийти в себя от изумления.

– Кто же сделал это?

– Не знаю. Хотя все выглядит довольно просто. У него обыскали все карманы – должно быть, тот, кто убил его, знал о том, что мы собираемся встретиться. Иначе они не сделали бы этого.

– Откуда ты знаешь?

– У него не было этого с собой. Он успел сказать мне. Вероятно, испугался и не отважился принести это с собой.

Молодой человек протянул руку через стол и неуклюже погладил ее пальцы.

– Извини, сестренка. Тебе было так противно. Бедная девчушка!

Она сказала, тяжело вздохнув:

– Все нормально. Только досадно!

– Досадно! Легко сказать. Мы теперь не в лучшем положении, чем были до того. Если эта вещь, конечно, существует.

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Хорошо, она существует. Я даже знаю, где она. Он сказал мне.

– Он сказал тебе?

При этих словах брат наклонился ближе.

– Где же она? – спросил он нетерпеливо.