Рекс Стаут - Вместо улики

— Ну, Марта, — вставил мистер Пур, — я пришёл сюда, чтобы…

Значит, её зовут Марта. Марта… Против этого имени у меня не было никаких предубеждений.

Миссис Пур продолжала.

— Так он всегда, — пожаловалась она Вулфу. — Юджин уверен, что мистер Блейни решил убить его, если не сможет добиться своего другим путём. В этом я с ним тоже согласна. Да вы и сами считаете, что если человек твёрдо решил кого-то убить, то ничто не сможет остановить его. Разве не так? У моего мужа есть двести тысяч долларов, которые он не вложил в дело, причём примерно половина из них — в ценных бумагах. Он может получить ещё двадцать тысяч от мистера Блейни за свою долю фирмы и…

— Она стоит в двадцать раз больше, — грубо оборвал её Юджин, впервые выказав свои настоящие чувства.

— Только не для мертвеца, — парировала Марта и продолжила: — Располагая подобной суммой, мы могли бы жить более чем прилично. И счастливо. Я надеюсь, что мой муж любит меня — я надеюсь, — и знаю, как сильно люблю его сама. Поэтому-то и пришла вместе с ним: я полагала, что, может быть, вы поможете мне убедить Юджина. Я без раздумий поддержала бы его, будь хоть какой-то шанс на успех… Но нельзя же быть таким упрямым… Мой муж обречён на поражение. Так разве есть в этом смысл? Я спрашиваю вас, мистер Вулф, — вы человек умный и проницательный, — что бы вы сделали на месте моего мужа?

— Это вопрос? — пробормотал Вулф.

— Да.

— Э… Если всё обстоит действительно так, как вы описали, то я бы убил мистера Блейни.

— Глупость какая-то, — пожала она плечами. — Вы, разумеется, шутите, а сейчас не время для шуток.

— Да. И я не задумываясь убил бы его, — ответил Вулфу Пур, — но только если бы знал, что смогу избежать наказания. Вам, полагаю, это удалось бы. Мне — нет.

— И думаю, — вежливо сказал Вулф, — вам не удастся нанять меня для этого дельца. — Он взглянул на часы. — Я бы не советовал вам обсуждать замышляемое убийство даже со своей женой. Нераскрытое убийство — всегда дело рук одного человека… Итак, вы слышали совет жены, сэр. Собираетесь ли вы последовать ему?

— Нет, — упрямо повторил Юджин.

— Убить мистера Блейни?

— Нет.

— А заплатить мне пять тысяч долларов?

— Да.

Миссис Пур, быстро превратившаяся для меня просто в Марту, пыталась что-то вставить, но безрезультатно — и поважнее персонам не удавалось ничего добиться, когда подходило время орхидей. Вулф попросту проигнорировал все её попытки и продолжил, обращаясь к мистеру Пуру:

— В общем-то, я бы не советовал вам делать это. Но условия будут такими… Арчи, возьми тетрадь. Напиши расписку следующего содержания: «Получено пять тысяч долларов от Юджина Р. Пура. В случае его смерти в течение ближайшего года я обязуюсь передать полиции имеющуюся у меня информацию и предпринять те действия, которые сочту необходимыми». Дальше подпись и всё, как обычно. Пусть мистер Пур расскажет тебе обо всех деталях.

С этими словами Вулф отодвинул своё кресло и начал вставать.

Глаза Юджина наполнились слезами. Но слёзы эти были вызваны не переполнявшими его чувствами, а дымом второй сигары. Похоже, во время беседы вся нервозность Пура перешла на сигару. Он дважды ронял её, и, казалось, дым постоянно попадал ему не в то горло, заставляя его беспрерывно кашлять. Но говорить он всё же мог.

— Так не пойдёт, — возразил Юджин. — Вы даже не определили — какие именно действия. А кроме того, вы должны признать…

— Я и не советую вам нанимать меня. — Вулф поднялся на ноги. — Но мои условия, сэр, таковы. Это всё, что я могу вам обещать. Решайте. — С этими словами он двинулся в сторону двери.

Но Юджин ещё не всё сказал. Он полез в карман и вытащил оттуда пачку денег.

— Чуть было не забыл, — проблеял он, разглаживая бумажки. — Я принёс их наличными. Вы говорили о налогах, изымающих у вас до девяноста процентов поступлений, так вот: если вы возьмёте наличность, то…

Его остановил взгляд Вулфа.

— Пф! — сказал Вулф. — Мистер Пур, я не святой, но я не воришка. При определённых обстоятельствах я могу пойти на обман какого-то отдельного мужчины, женщины и даже ребёнка. Но вы предлагаете мне обмануть все сто сорок миллионов моих сограждан…

Он вышел, и через мгновение мы услышали, как открылась и захлопнулась дверь лифта.

Я вырвал чистый листок из своей записной книжки и повернулся к Юджину с Мартой.

— Напоминаю, — сказал я, — что меня зовут Арчи Гудвин. Кроме всего прочего, я — помощник Ниро Вулфа, то есть один из тех, кто выполняет здесь всю работу на протяжении добрых пятнадцати лет. А ещё, мистер Пур, я преклоняюсь перед вашей женой.

— Что? — Он снова едва не выронил сигару.

— Преклоняюсь перед вашей женой. Преклоняюсь перед её советами. Она поняла одно из самых важных правил: какой бы ни была жизнь, всё же на этом свете она радостнее, чем на том. С двумястами тысячами долларов…

— Хватит советов, — не дал мне договорить Пур. — Я уже всё решил.

— Отлично. — Я приготовился записывать. — Начнём с формальностей. Ваш адрес?…

Мы проваландались с этим почти час.

Когда в шесть Вулф спустился из оранжереи в кабинет, я продолжал перепечатывать свои записи. Он поудобнее устроился в любимом кресле, позвонил Фрицу, чтобы тот принёс пиво, и спросил:

— Ты взял у него деньги?

Я улыбнулся. Старые штучки. Всего неделя, как я вновь облачился в гражданское, а Вулф уже обращается со мной, словно с обычным наёмником. Обращается, будто я никогда не был армейским полковником. (Пусть я и не был полковником, но какого чёрта — я всё же дослужился до майора!)

— Деньги? Если я отвечу «да», то вы заявите, что Пур оскорбил вас и вы отказываетесь играть в эти игры. Если же я скажу, что не взял, то вы заявите, будто я лишил вас гонорара. Так что бы вы предпочли?

Вулф отмахнулся от моего вопроса:

— Продолжай печатать. Мне нравится слушать, как ты печатаешь, ибо хоть в это время ты молчишь.

Чтобы порадовать его, я продолжил своё занятие, что оказалось как нельзя кстати, поскольку вся эта информация потребовалась нам очень скоро. Я как раз заканчивал, когда в восемь часов вошёл Фриц и пригласил нас к ужину.

В девять сорок мы вернулись в кабинет, и едва я успел высказать Вулфу своё желание сходить в кино на последний сеанс, как зазвонил телефон. Это был наш старый знакомый — инспектор Кремер, которого я не слышал целую вечность. Он попросил к телефону Вулфа. Тот взял трубку параллельного аппарата, а я, желая получить всю информацию из первых рук, не стал опускать свою.

— Вулф?.. Кремер. У меня есть бумага, обнаруженная в кармане трупа, — расписка на 5 тысяч долларов. На ней стоит ваша подпись и сегодняшнее число. Там говорится, что в случае смерти этого человека вы должны передать какую-то информацию. Итак, он мёртв. Я не прошу вас приехать сюда, потому что знаю — это бесполезно. Сам же я слишком занят, чтобы подъехать к вам домой. Поэтому давайте по телефону. Так что там за информация?

— Отчего он умер?

— От взрыва. Вы просто дай…

— Его жена тоже погибла?

— Нет, с ней всё в порядке. Она просто не в себе, понимаете? Так передайте же…

— Я ничего не знаю. Вся информация у мистера Гудвина… Арчи?

— Для этого потребуется много времени, инспектор, — заговорил я. — А у меня всё уже отпечатано. Я лучше подскачу к вам.

— Отлично. В квартиру мистера Пура на Восемьдесят четвёртой стрит. Дом номер…

— Мне известен адрес. Успокойтесь, сейчас выезжаю.

Вскоре я был на месте. Всё, что осталось от Юджина Пура и что я в действительности узнал, — это рубашка, галстук и серый в ёлочку костюм. Лица я, разумеется, не опознал. Да и не пытался, честно говоря. Хоть я и видел за свою жизнь много трупов, но всё же не понимаю, какой смысл в продолжительном разглядывании лица, которое и лицом-то уже нельзя назвать.

Я повернулся к вертевшемуся около меня сержанту Пэрли Стеббинсу, внимательно наблюдавшему, чтобы я, не дай Бог, не тронул чего-либо.

— Так ты говоришь, это наделала сигара?

— Да, — кивнул Пэрли. — Так утверждает его жена. Он прикурил сигару, и та взорвалась.

— Хмм… Что-то не верится… Хотя, если она так говорит… Да, ведь они изготовляли эти штучки. И вот результат.

Я огляделся. Комната была заполнена народом. Здесь были все — от дактилоскопистов до инспекторов. По крайней мере, один инспектор был точно — сам Кремер, устроившийся за столом и читавший привезённые мной бумаги. Большинство присутствующих я знал хотя бы в лицо, но одна девушка была мне не знакома. Она сидела на стуле в дальнем углу комнаты и отвечала на вопросы следователя из группы по расследованию убийств. Его звали Роуклифф. По привычке в любых обстоятельствах обращать внимание на детали я отметил некоторые из её особенностей — молодость, стройную фигуру и, что мне особенно понравилось, небольшие ямочки на щеках.