Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)

Накануне я вернулся поздно и, поскольку никаких срочных дел с утра не предвиделось, спустился на кухню только в десятом часу, с удовольствием предвкушая завтрак, который состоял из грейпфрута, овсянки, блинов, ветчины, черносмородинового джема и кофе.

Вульф, как обычно, уже позавтракал у себя в комнате и поднялся в оранжерею для утреннего священнодействия со своими любимыми орхидеями.

– Как приятно видеть, Арчи, – заметил Фриц, выливая на сковородку очередную порцию своего фирменного теста для моего четвертого блина, – что тебе наконец-то некуда спешить и ты можешь насладиться отдыхом.

Я закончил читать заметку в «Таймс», которая была разложена передо мной на специальной подставке, дожевал блин, сделал небольшой глоток кофе и только потом заговорил:

– Хочу признаться тебе, Фриц, что на свете нет больше ни единого существа, которое я мог бы терпеть рядом, когда завтракаю и читаю утреннюю газету. Ты – совсем другое дело. Когда ты ко мне обращаешься, я знаю, что не только не обязан непременно что-либо ответить, но могу даже не прислушиваться, будучи уверенным, что ты всегда меня правильно поймешь. Однако на сей раз я считаю своим долгом довести до твоего сведения, что прекрасно понял, что ты имеешь в виду. В частности, своей репликой ты выразил опасение, не означает ли мой безмятежный отдых отсутствия в данный момент у нас клиентов и срочных дел, и тебя беспокоит, как бы это не отразилось на нашем банковском счете и не привело к снижению уровня комфортности нашей жизни. Я ведь правильно тебя понял?

– В общем да. – Он ловко сбросил мне на тарелку пышный, поджаренный до золотистой корочки блин. – Хотя ты напрасно думаешь, будто меня это тревожит, вовсе нет. В этом доме никогда не приходится об этом волноваться. С такими людьми, как мистер Вульф и ты…

Раздался телефонный звонок. Я поднял трубку на кухне и услышал глубокий баритон, сообщивший мне, что его обладателя зовут Рудольф Хансен и что он желает говорить с Ниро Вульфом. Я ответил, что до одиннадцати часов сам Вульф недосягаем, но если имеется что-нибудь срочное, то я могу передать. Хансен заявил, что должен немедленно с ним увидеться и будет у нас через четверть часа. Я довел до его сведения, что до одиннадцати об этом не может быть и речи, если он не попытается мне объяснить, с чего вдруг такая спешка. В ответ он сообщил мне, что через пятнадцать минут прибудет, и повесил трубку.

Фриц тем временем убрал с моей тарелки остывший, по его мнению, блин и приступил к изготовлению следующего.

Обычно перед встречей с новым для нас человеком я навожу о нем некоторые справки, но вряд ли я мог бы сильно в этом продвинуться за оставшиеся пятнадцать минут, и к тому же меня ждали горячий блин и еще одна чашка кофе. Едва я успел со всем этим покончить, а также дойти вместе с «Таймс» до кабинета и положить газету на свой письменный стол, как в дверь позвонили. Выйдя в прихожую и заглянув в глазок, я обнаружил на крыльце не одного, а сразу четырех незнакомцев: троих среднего возраста и одного, для которого этот возраст уже остался далеко позади. Все были хорошо одеты, двое даже в шляпах.

Я приоткрыл дверь на пару дюймов – ровно настолько, насколько позволяла длина дверной цепочки, – и проговорил в образовавшуюся щель:

– Попрошу вас представиться, господа.

– Меня зовут Рудольф Хансен, – отозвался один. – Я вам звонил.

– А остальные?

– Послушайте, это, наконец, смешно. Откройте же дверь.

– Уверяю вас, мистер Хансен, что это кажется смешным только на первый взгляд. В радиусе ста миль от этого дома, куда, между прочим, входит и тюрьма Синг-Синг, найдется не меньше сотни людей, которые сгорают от желания сообщить мистеру Вульфу, что они о нем думают, а при случае и доказать это на деле. Согласен, что вы не производите впечатления хулиганов, но вас четверо – так что будьте любезны представиться.

– Я адвокат, – заявил Хансен. – Это мои клиенты: мистер Оливер Бафф, мистер Патрик О’Гарро, мистер Вернон Асса.

Конечно, их имена мне ничего не говорили, но у меня, по крайней мере, появилась возможность к ним присмотреться, и, если учесть мои познания в физиогномике, они определенно явились не создавать проблемы нам, а как-то выпутываться из своих. Так что я их впустил, помог им разместить на огромной ореховой вешалке пальто и шляпы, провел в кабинет, усадил в кресла, сам сел за свой письменный стол и обратился к ним со следующими словами:

– Весьма сожалею, джентльмены, но ничего не поделаешь. Раньше одиннадцати мистер Вульф никогда в кабинете не появляется. Конечно, исключения в принципе возможны, но для этого необходимы чрезвычайные обстоятельства. Единственное, что вы можете сейчас сделать, – это изложить все мне и попытаться убедить меня в необходимости немедленно обратиться к Вульфу. Если вам это удастся, я перескажу все ему и попытаюсь, в свою очередь, убедить его. Впрочем, даже если вам это удастся, вся процедура займет никак не меньше двадцати пяти минут, а сейчас уже без двадцати пяти одиннадцать, так что рекомендую вам просто подождать.

– Вы – Гудвин, – констатировал Хансен. Баритон его звучал не так глубоко, как по телефону. Я предоставил ему красное кожаное кресло в торце стола Вульфа и теперь пожалел об этом, ибо он в нем явно не смотрелся. Длинная тощая шея, землистый цвет лица и огромные уши – простой деревянный стул с прямой спинкой подошел бы ему куда больше.

– Мистер Гудвин, – проговорил он, – речь идет о конфиденциальном деле чрезвычайной срочности. Я настаиваю, чтобы вы сейчас же сообщили Вульфу о необходимости немедленной встречи с нами.

– Да, мы все на этом настаиваем, – подтвердил один из клиентов тоном большого босса.

Второй, не успев толком усесться, катапультировался из кресла и теперь мерил комнату шагами. Третий, пытаясь прикурить, тщетно старался удержать в дрожащих руках спичку. Чувствуя, что меня втягивают в бессмысленные пререкания, я любезно проговорил:

– Хорошо, попытаюсь что-нибудь для вас сделать, – встал и вышел из комнаты.

Когда я вошел в кухню и направился к столику с телефоном, Фриц убирал остатки завтрака. Ему бы никогда и в голову не пришло вслух спросить меня о чем-либо, что могло хоть отдаленно касаться наших дел, но этот вопрос был у него в глазах. Я ответил ему взглядом строгим и многозначительным, снял трубку внутреннего телефона и набрал номер оранжереи.

Через минуту мне в ухо прорычал голос Вульфа:

– Ну что там еще?!

– Звоню из кухни, – сообщил я. – В кабинете сидят четверо в рубашках от «Салка», в ботинках от «Шермана», и все в панике. Говорят, что должны срочно увидеться с вами.

– К черту!

– Понимаю, сэр. Просто счел своим долгом предупредить, что у нас гости. Пообещал что-нибудь для них сделать и теперь вижу, что напрасно.

Я положил трубку, не дожидаясь, пока это сделает Вульф, взял трубку городского телефона и набрал номер.

Адвоката Натаниэля Паркера, к которому в случае крайней необходимости всегда обращался Вульф, на месте не оказалось, но его служащий Сол Эрлих сказал, что слышал о Рудольфе Хансене. Все, что он знал, сводилось к тому, что Хансен, старший партнер одной из крупных адвокатских контор города, имеет весьма солидную практику и пользуется репутацией человека, умеющего улаживать крайне сложные и щекотливые дела. Повесив трубку, я сообщил Фрицу, что вижу весьма соблазнительную перспективу, сулящую нам гонорары и безбедное житье на многие месяцы, если, конечно, он с помощью одной-двух чашек кофе будет постоянно поддерживать во мне бодрость духа.

Когда ровно в одиннадцать часов послышался звук спускающегося лифта Вульфа, я вышел в прихожую, приветствовал его появление, сообщил про Хансена и последовал за ним в кабинет. Как обычно, я подождал с официальными представлениями, пока он не доберется до своего кресла за письменным столом, поскольку босс терпеть не мог здороваться за руку с незнакомыми людьми, но меня неожиданно опередил Хансен. Он вскочил, положил на стол Вульфа свою визитную карточку и снова сел.

– Я адвокат Рудольф Хансен, – сообщил он. – Эти джентльмены являются моими клиентами, вернее моим клиентом является их фирма. Мистер Оливер Бафф. Мистер Патрик О’Гарро. Мистер Вернон Асса. Ожидая вас, мы потеряли уйму драгоценного времени. Нам необходимо переговорить с вами наедине, без посторонних.

Вульф заметно помрачнел. Он всегда очень остро переживал первые минуты общения с потенциальными клиентами. Ведь не исключено, что не удастся найти пристойного повода им отказать, и тогда придется приступать к работе.

Он покачал головой:

– Но мы и так одни, я не вижу здесь посторонних. А, вы смотрите на мистера Гудвина. Не берусь утверждать, что его присутствие здесь необходимо, но оно, увы, абсолютно неизбежно.