Жорж Сименон - Друг детства Мегрэ

— Полагаю, господин комиссар, что у вас были веские основания для вызова моего клиента? Мне стало известно, что в субботу вы прибегли к очной ставке, оспаривать закономерность которой я в данную минуту воздержусь.

— Садитесь, мэтр, — только и ответил Мегрэ.

В этот момент появился Жанвье, подталкивавший в кабинет возбужденную госпожу Блан, которая при виде хромого встала как вкопанная.

— Входите, госпожа Блан. Сделайте одолжение, присядьте.

Глядя на нее, можно было подумать, что она неожиданно столкнулась с новой проблемой.

— Кто это? — спросила она, указывая на господина Бурдона.

— Адвокат вашего друга, господина Ламотта.

— Вы арестовали его?

Никогда еще Мегрэ не видел ее такой ошеломленной.

— Пока нет, но сделаю это, не откладывая. Вы признаете, не так ли, что именно этот господин в среду на прошедшей неделе, возвращаясь от госпожи Папе, вручил вам две тысячи двести франков в обмен на ваше молчание?

Она только крепче стиснула зубы.

— Вы поступили опрометчиво, господин Ламотт, вручив ей эту сумму. Она вошла во вкус и решила, что ее молчание стоит больше.

— Понятия не имею, о чем вы.

Адвокат нахмурил брови.

— Объясню вам, почему из всех подозреваемых я выбрал именно вас. В субботу госпожа Блан, к которой я приставил своего человека, улизнула от слежки, воспользовавшись магазином с двойным входом. Она хотела повидаться с вами, чтобы потребовать у вас дополнительную сумму.

Она спешила, поскольку боялась, что с минуты на минуту вы будете арестованы.

— Я не встречался с этой женщиной в субботу.

— Знаю. Важно то, что она вас искала. У каждого из вас был свой день: у Франсуа Паре — среда, у Курселя — ночь с четверга на пятницу, Жан Люк Бодар не так четко придерживался распорядка.

Обычно деловой человек из провинции, каждую неделю проводящий в столице по нескольку дней, возвращается домой в субботу. Но не вы, ведь вторую половину субботнего дня вы отвели госпоже Папе.

Привратнице это было известно, и потому она пыталась связаться с вами. Откуда ей было знать, что на этот раз вы покинули Париж накануне, в пятницу, поскольку вам не предстояла встреча с Жозефиной Папе.

— Ловко придумано, — заметил адвокат, — но сомневаюсь, что суд удовольствуется столь легковесным обвинением.

Привратница не произнесла ни слова, она словно окаменела — такой Мегрэ не видел ее еще никогда.

— Разумеется, мэтр, ваш клиент будет арестован не на основании этого аргумента. Присутствующий здесь Леон Флорантен во всем сознался.

— Я думал, он и есть обвиняемый.

Флорантен, втянув голову в плечи, не осмеливался поднять глаза.

— Не обвиняемый, а жертва, — отчеканил Мегрэ.

— Я отказываюсь понимать.

Виктор Ламотт уже все понял и задергался на своем стуле.

— Теоретически именно на него было направлено оружие. Ему угрожал господин Ламотт, желая завладеть компрометирующими его письмами. Но так случилось, что он весьма неважный стрелок, да к тому же оружие у него было некачественным.

— Это правда? — обратился адвокат к своему подопечному.

Он не ожидал, что дело примет подобный оборот. Ламотт молчал, свирепо уставившись на Флорантена.

— Должен добавить, мэтр, — это понадобится вам для ведения дела, — я не уверен, что ваш клиент убил преднамеренно. Он из тех людей, что не любят сопротивления, наталкиваясь на него, они приходят в бешенство.

К несчастью, у него в руках оказалось оружие, и он выстрелил.

При этих словах хромой вздрогнул и с изумлением воззрился на Мегрэ.

— Будьте добры подождать меня.

Мегрэ проделал по коридорам Дворца правосудия тот же путь, что в субботу. Когда он постучал в дверь следователя, тот с головой ушел в изучение толстого дела; его письмоводитель в это время приводил в порядок вторую комнату.

— Конец! — заявил Мегрэ, рухнув на стул.

— Он признался?

— Кто?

— Да этот Флорантен?

— Он никого не убивал. Однако я прошу постановление на арест на его имя. Причина: попытка шантажа.

— А кто же убийца?

— Он в моем кабинете вместе со своим адвокатом господином Бурдоном.

— Этот задаст нам работы. Он один из…

— Он будет сговорчив. Не скажу, что речь идет о простой случайности, но в деле существует много смягчающих вину обстоятельств.

— Кто же из четверых?

— Хромой, Виктор Ламотт, виноторговец с Шартронской набережной в Бордо, где не шутят с достоинством, правом первенства и, между прочим, моралью. Сегодня во второй половине дня я составлю донесение и, надеюсь, вручу вам его до конца дня. Сейчас полдень и…

— Вы голодны?

— Жажда мучит, — признался Мегрэ.

Несколькими минутами позже у себя в кабинете он вручил постановления, подписанные следователем, Лапуэнту и Жанвье.

— Отведите их в отдел идентификации для оформления, а затем в дом предварительного заключения.

Указывая на поднявшуюся со стула привратницу, Жанвье спросил:

— А с этой что делать?

— После будет видно. Пока пусть возвращается к себе.

Дом не может оставаться без присмотра.

Она взглянула на него глазами, лишенными какого бы то ни было выражения. Ее губы задвигались, раздалось нечто похожее на шипение, которое производит огонь, гасимый водой; так ничего и не сказав, она двинулась к двери.

— Встретимся в пивной «У дофины», ребята?

И только потом он понял, как жестоко было с его стороны вслух назначать своим сотрудникам встречу в пивной в присутствии тех, кому предстояло сесть за решетку.

Минут через пять за стойкой небольшой симпатичной пивной, часть которой была оборудована под бистро, Мегрэ распорядился:

— Кружку пива. Самую большую, какая только у вас найдется.

За тридцать пять лет он не встретил ни одного из своих однокашников по лицею Банвиль.

И надо же было, чтобы на его пути повстречался именно Флорантен!

Сены.

Очень дорогой ресторан на Елисейских полях.