Агата Кристи - Место назначения неизвестно

— Тут пришел один человек, — сообщили по телефону. — Он говорит, что по делу Беттертона, сэр.

— Как его имя?.. — Джессеп записал. — Попросите обождать.

— Хорошо, сэр.

Джессеп взглянул на Оливию. Та сидела в позе какого-то совершенного отчаяния.

— Известен ли вам человек, носящий такое имя? — спросил он спокойно, протягивая листок.

Глаза женщины расширились, Джессепу на минуту даже показалось, что она испугалась.

— Да, знаю, — услышал он тихий ответ. — Этот человек писал мне.

— Когда?

— Вчера. Он брат первой жены Томаса. Только что приехал в Англию. Его очень волнует исчезновение мужа. В письме он спрашивал, имею ли я какие-нибудь сведения о нем. Он выразил мне глубокое сочувствие.

— А прежде вы о нем слышали?

Оливия отрицательно покачала головой.

— Ваш муж когда-нибудь упоминал о нем?

— Нет.

— А может быть, он вовсе и не родственник вашего мужа?

— Не знаю, я не думала об этом. — Миссис Беттертон выглядела очень испуганной, голос ее упал. — Но какую тогда цель он преследует?

— Это один из тех вопросов, которые нам чаще всего приходится задавать самим себе, — усмехнулся Джессеп.

— Я больше не могу переносить все это, — Оливия Беттертон откинула со лба золотые пряди. — Я бы лучше уехала куда-нибудь — за границу, например. Где меня не станут осаждать репортеры, а люди на улицах не будут смотреть мне вслед. То и дело мне звонят друзья и спрашивают, есть ли какие-нибудь новости. — Она помолчала, а затем заговорила опять. — Я просто боюсь сойти с ума. Я старалась крепиться, но не могу с собой справиться… Кстати, и мой врач не возражает, он даже настаивает, чтобы я уехала недели на три-четыре. Вот у меня его письмо, я могу показать вам. А как вы считаете, могу я уехать?

— Конечно, миссис Беттертон! Почему бы вам и не поехать. — Брови Джессепа от удивления поползли вверх. — Почему бы и нет?

— Я думала, что у вас будут возражения.

— Возражения? Почему? Это ведь ваше право. Сделайте только так, чтобы я мог с вами без труда связаться — в случае, если будут какие-нибудь новости.

— О, конечно.

— А куда вы думаете поехать?

— Туда, где много солнца и мало англичан. В Испанию или Марокко…

— Замечательно. Думаю, поездка пойдет вам на пользу.

— Благодарю вас. О, как я вам за все благодарна!

Джессеп поднялся, пожал протянутую руку и приказал дежурному проводить миссис Беттертон. Затем попросил майора Глидера.

— Майор Глидер?

— Мистер Джессеп?

— Да, Джессеп — это я.

Посетитель глядел на него с интересом.

— Я много слышал о вас, — наконец произнес он.

— Действительно? — вяло полюбопытствовал Джессеп. Глидер держался уверенно и спокойно, и уже это было необычным. Большинство из тех, кому доводилось появляться здесь, нервничали, волновались или же просто испытывали страх.

Этот человек с непроницаемым лицом прекрасно владел собой. Такие люди всегда знают, чего хотят. Они не скажут больше того, что считают нужным.

— Чем могу быть полезен? — вежливо полюбопытствовал Джессеп.

— Меня интересует, есть ли у вас какие-нибудь сведения о Томасе Беттертоне? Ведь не всегда можно верить газетам. Мне кажется, что у вас я мог бы получить заслуживающую доверия информацию.

— Очень сожалею, но пока ничего определенного нет.

— Я думал, может, его послали за рубеж с каким-нибудь секретным поручением…

— Дорогой сэр! — воскликнул уязвленный Джессеп. — Ведь Беттертон всего-навсего ученый, а не дипломат и не секретный агент!

— Беру свои слова назад. Хотя если говорить правду, то не всегда наклейка соответствует содержимому. Теперь о главном. Разрешите объяснить, чем вызван этот мой интерес: Беттертон — мой родственник.

— Да, знаю. Вы — племянник покойного профессора Маннхейма?

— О, вы хорошо осведомлены!

— Кое-кто иногда заходит сюда и кое-что рассказывает… Здесь была жена Беттертона. Эти сведения от нее. Вы писали ей?

— Да, выразил свое сочувствие и спросил, нет ли новостей.

— Вы поступили правильно.

— Видите ли, мистер Джессеп, дело в том, что моя мать была единственной сестрой профессора Маннхейма, они были очень привязаны друг к другу, и я много времени проводил в доме профессора. Его дочь Эльза была мне как родная сестра. После смерти моих родителей я стал жить с дядей и его дочерью, их дом стал моим домом, это было счастливое время. А затем началась война, дни трагедий и ужасов… Дядя с Эльзой уехали в Штаты, а я остался в Польше, в подпольной группе Сопротивления. Однажды после войны мне удалось съездить в Штаты — я хотел повидаться с родными. Увы, это было наше последнее свидание. Когда моя работа в Европе кончилась, я решил встретиться с Маннхеймом и Эльзой, но… — Глидер развел руками, — я приехал в США, чтобы узнать о их смерти. Тот же, кого сестра называла своим мужем, перебрался в Англию, где женился вторично. И вот я потерял семью во второй раз. А сейчас я узнал об исчезновении Томаса Беттертона и хочу выяснить, что можно сделать. — Глидер умолк, вопросительно глядя на Джессепа.

Тот безучастно смотрел куда-то мимо посетителя.

— Почему он исчез, мистер Джессеп?

— Это именно то, что и нам хотелось бы знать, — ответил Джессеп.

— А может, вы знаете это?

Джессеп с некоторой долей любопытства следил за тем, как легко они с Глидером меняются ролями. В этом кабинете обычно задавал вопросы он, Джессеп, а люди отвечали. А тут спрашивал незнакомец.

— Простите, — начал Джессеп, — я не совсем понимаю, чем вызван этот ваш интерес. Ведь Беттертон в сущности и не родственник вам. Вы даже не были с ним знакомы.

— Это верно, — согласился Глидер, — но для нас, поляков, фамильная честь дороже всего. Существуют, видите ли, определенные обязательства. — Он встал и начал откланиваться. — Очень сожалею, что отнял у вас время, благодарю за любезный прием. Если я вам понадоблюсь, со мной можно связаться через американское посольство.

Проводив посетителя, Джессеп взял телефонную трубку.

— Попросите ко мне полковника Вартона.

Когда Вартон вошел в кабинет, первые слова Джессепа были:

— Ну, лед тронулся наконец!

— Каким образом?

— Миссис Беттертон выразила желание поехать за границу.

Вартон слегка присвистнул:

— К муженьку?

— Надеюсь. Она пришла с заготовленным письмом от своего врача. Тот настоятельно рекомендует ей переменить обстановку и отдохнуть.

— Неплохо придумано!

— А может, это и правда, — попытался охладить горячность товарища Джессеп. — Должен признаться, миссис Беттертон довольно убедительно сыграла свою роль. Ни малейшей опечатки.

— Ничего нового от нее не удалось узнать?

— Кое-что. Про эту Спидер, с которой Беттертон завтракал в «Дорсете».

— Что же?

— Оказывается, Беттертон ничего не сказал жене о встрече.

— Так… Вы считаете, это имеет прямое отношение к делу?

— Во всяком случае, может иметь. Одно время Спидер вызывали в США в комиссию по расследованию. Ей удалось оправдаться, но все равно ей здорово потрепали перья. Возможно, это и есть ниточка. Единственная, которой мы располагаем по делу Томаса Беттертона. Еще сегодня у меня был брат первой жены Беттертона майор Глидер. Интересуется подробностями.

— Вы, конечно, приказали за ним следить?

— О, да. Я дважды нажал кнопку звонка, — усмехнулся Джессеп.

— Так куда же она собирается? — вернулся Вартон к прежней теме.

— В Испанию или Марокко. Единственные страны, где Беттертона не видели.

— Да… — Вартон сердито постучал пальцами по папке с секретными донесениями. — Если мы не справимся с этим делом… Один бог знает, что будет.

Джессеп откинулся в своем кресле.

— Что-то давно я не отдыхал, — произнес он медленно, — надоела мне эта контора. А не прогуляться ли и мне за границу?

— Рейс 108, на Париж, Эр Франс. Сюда, пожалуйста!..

Пассажиры, сидевшие в зале ожидания аэропорта Хет Роу, при этом сообщении заволновались. Хилари Крейвен подхватила свой небольшой крокодиловой кожи чемоданчик и вместе со всеми направилась к выходу.

Резкий ветер показался ей холодным. Хилари плотнее закуталась в шубу. Наконец-то она оставит все эти туманы, холода, все это беспросветное, жалкое существование. И поедет к солнцу, голубому небу, к новой жизни. Впервые за многие месяцы Хилари почувствовала, что тяжесть, которая сковывала ее сердце, начала понемногу ослабевать.

Загудели моторы. Хилари откинулась в кресле и прикрыла глаза. Она оставляла Англию, где у нее было столько горя, оставляла воспоминания о неудавшейся любви, оставляла маленький грустный холмик — последнее прибежище Бренды…

До аэродрома Орли Хилари проспала. Здесь она пересела в самолет, следующий до Касабланки.

Не успела Хилари ступить на касабланскую землю, как один из служащих обратился к ней с поздравлениями: