Рекс Стаут - ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА

– Что еще? – рявкнул Вульф, напоминая мне, что, когда он возится наверху со своими ненаглядными орхидеями, прерывать его можно только на свой страх и риск.

– Наверное, – небрежно начал я, – не стоило мне вас беспокоить. Но я тут кое-что нашел в кипе почты, и, кажется, это должно вас позабавить.

С этими словами я выложил на скамейку перед носом Вульфа конверт и листок бумаги. На конверте печатными буквами были выведены чернилами его имя и адрес, а клочок бумаги был вырезан откуда-то то ли ножницами, то ли острым ножом, и на нем было крупным шрифтом напечатано:

«ВАША СМЕРТЬ УЖЕ БЛИЗКА, И Я ЕЕ УВИЖУ!»

– Разумеется, это просто какое-то совпадение, – заметил я, ухмыляясь.

Я думал, что он пробурчит что-нибудь вроде «Именно так», но Вульф промолчал. Мгновение он, не притрагиваясь, разглядывал принесенные мной экспонаты, потом бросил на меня острый взгляд, в котором явно читалось подозрение, что я сам все это подстроил. Помолчав, он бестрепетно изрек:

– Я просмотрю почту в одиннадцать, как всегда.

Чего-чего, а величия ему не занимать. Спасовав перед таким неподражаемым хладнокровием, я молча забрал конверт и вырезку, безропотно вернулся в кабинет и погрузился в обычные домашние дела – писал письма, заносил на карточки характеристики орхидей и занимался другими достойными мужчины поручениями. Вульф не обманул. Ровно в одиннадцать он спустился в кабинет и, усевшись в необъятное кресло за письменным столом, занялся привычным делом – просматривал отложенную мной почту, подписывал счета, проверял расходы и, поглядывая на настольный календарь, диктовал письма и распоряжения. Наконец он позвонил Фрицу, чтобы тот принес пива, и только тогда откинулся на спинку кресла и, полуприкрыв глаза, соизволил заметить:

– Арчи, что может быть для тебя проще, чем вырезать эту штуку из журнала, купить конверт, наклеить на него марку, написать печатными буквами мой адрес и отправить? Разве не так?

Я хмыкнул и покачал головой.

– Подобные шуточки не в моем стиле. Да и зачем мне это, посудите сами? Вы же знаете, я не стану лишний раз напрягаться без серьезной причины. Кроме того, стал бы я приводить вас в ярость и озлоблять именно теперь, когда генерал Карпентер вот-вот позвонит и поинтересуется, что вы обо мне думаете?

– Тебе теперь придется отложить поездку в Вашингтон.

Я постарался, чтобы на моей честной и простодушной физиономии отразилось нескрываемое удивление.

– Нет, я никак не могу. У меня же встреча не с кем-нибудь, а с генерал-лейтенантом. Да и вообще, с какой стати? – Я ткнул перстом в направлении лежащей перед ним на столе вырезки из журнала. – Не из-за этой же пустяковины? Вы сами сказали, что паниковать тут не из-за чего. Я уже и сам сомневаюсь, есть ли основания для тревоги. Ведь если кто-то замышляет убийство, то вряд ли будет тратить силы на то, чтобы кромсать на куски рекламу какого-то...

– Так ты все же собираешься в Вашингтон?

– Да, сэр. Я же сказал – у меня там свидание. Разве что позвонить Карпентеру и сказать ему, что у вас расшатались нервы из-за анони...

– Когда ты уезжаешь?

– Я взял билет на шестичасовой поезд, но могу поехать позже.

– Отлично. Значит, у нас в запасе еще целый день. Возьми блокнот.

Вульф наклонился, плеснул себе пива, отхлебнул и снова откинулся на спинку кресла.

– У меня есть маленькая реплика по поводу твоего зубоскальства. Когда вчера у нас был мистер Джонсон и показал нам все эти штуки, мы не имели ни малейшего понятия о том, что собой представляет человек, пославший ему анонимное письмо. Кто знает, может, это была просто трусливая попытка испортить мистеру Джонсону аппетит? Однако мы уже больше не пребываем в праздном неведении. Этот человек не только хладнокровно убил мистера Джонсона, причем проделал это столь же хитроумно, сколь и решительно, но и застрелил мистера Дойла, никакого отношения к мистеру Джонсону не имевшего и появления которого никак нельзя было предвидеть. Так что теперь мы можем констатировать, что этот человек безжалостен, быстро принимает решения, сталь же стремительно действует и, возможно, одержим навязчивой идеей.

– Согласен, сэр. Было бы хорошо, если бы вы залегли в постель и не вылезали бы оттуда, разрешив входить к вам только Фрицу, пока я не вернусь из Вашингтона. Клянусь, я все понимаю и буду держать язык за зубами, хотя с вами у меня это и не всегда получается. Так или иначе вам не мешает отдохнуть. И не вздумайте облизывать конверты.

– Фу! – Вульф погрозил мне пальцем. – Тебе легко говорить, не тебе прислали эту угрозу. С тобой, видно, расправиться пока не собираются.

– Да, сэр.

– Этот человек крайне опасен, и шутки с ним плохи.

– Не спорю.

– Отлично. – Вульф закрыл глаза. – Записывай, что сочтешь нужным. Вполне возможно, если убийца имеет по отношению ко мне столь же серьезные намерения, как и к мистеру Джонсону, то это дело связано с капитаном Питером Рутом. С Джонсоном меня больше ничего не связывало. Так что в первую очередь разузнай, где находится сейчас капитан Рут.

– Он был приговорен военным трибуналом к трем годам тюрьмы.

– Я знаю. Вот и выясни, там ли он. И еще узнай, что слышно о его невесте, той самой молодой женщине, которая подняла вокруг дела капитана Рута страшный шум и обозвала меня дворнягой-ищейкой. Кстати говоря, эти термины противоречат друг другу – неудачный эпитет. Эту женщину зовут Джейн Гир. – Вульф на мгновение приоткрыл глаза. – У тебя богатый опыт общения с симпатичными молодыми женщинами, так что постарайся без промедления связаться с ней. Ты не встречался с ней в последнее время?

– Нет, – ответил я, – но просто горю желанием исправить сейчас эту ошибку. Только вот сомневаюсь...

– Значит, так и поступи. Я хочу ее видеть. Прости, что я тебя перебиваю, но тебе ведь надо еще успеть на поезд. Сообщи также мистеру Кремеру, какой оборот приняло дело, и попроси его поднять досье капитана Рута – его связи, близких. За исключением мисс Гир, которая, кстати, вполне может жаждать мести за его позор; ею я займусь сам. Если капитан Рут в тюрьме, договорись с генералом Файфом, чтобы его привезли сюда. Я хочу с ним побеседовать. Где та вырезка, которую вчера получил мистер Джонсон? Спроси об этом у мистера Кремера и мистера Корнуэлла. Вполне может оказаться, что мы получили не такую же, а именно ту самую.

Я покачал головой:

– Нет, сэр. Эта отрезана вверху справа, ближе к тексту.

– Я и сам заметил, только убедиться все равно не мешает. Проверь надежность дверных замков и засовов, а также – исправен ли звонок в твоей комнате. Пусть Фриц сегодня спит у тебя. С ним и с Теодором я еще поговорю. Чтобы все выполнить, тебе достаточно будет несколько раз позвонить по телефону. Кроме мисс Гир, конечно, но тут уж решай сам. Мистеру Кремеру пока ничего о ней не говори, я хочу сначала встретиться с ней сам. Когда ты возвращаешься из Вашингтона?

– Я хочу успеть на обратный поезд в полдень – встреча назначена на девять утра. Значит, около пяти буду здесь. – И я пылко добавил: – Если Карпентер положительно решит вопрос о моей отправке за океан, я, конечно же, оговорю, чтобы не уезжать, пока не отыщется этот рекламорезатель. Я бы не хотел...

– Я думаю, тебе незачем особенно торопиться назад. Или менять свои планы. В конце концов, именно правительство тебе платит жалованье. – Вульф говорил ледяным тоном, сухо и резко, буравя меня взглядом, словно вознамерился просверлить им сразу все мои жизненно важные органы.

– Пожалуйста, соедини меня с генералом Файфом, – добавил он, не меняя интонации. – Возьмемся за капитана Рута.

Намеченная программа покатилась как по маслу – за исключением Джейн Гир. Если бы не она, я бы преспокойно уехал, как собирался, шестичасовым поездом и не потерял бы несколько часов. Файф перезвонил через полчаса, поведав, что в настоящее время Рут отбывает срок за государственный счет в тюрьме на юге штата Мэриленд, и добавил, что его без промедления доставят в Нью-Йорк для беседы с Вульфом – это, похоже, опровергало известное высказывание, что демократия всегда неблагодарна. Корнуэлл сообщил, что и вырезку, и конверт, которые получил Джонсон, он передал инспектору Кремеру, что тот и подтвердил, добавив, что они и сейчас у него. Кремер, как мне показалось по телефону, был страшно занят, чтобы сколько-нибудь затягивать наш разговор. Почему – я понял несколько позже, когда сразу после обеда он заявился к нам. Усевшись в красное кожаное кресло, он прищурился и вперился в Вульфа, после чего хрипло и грубо гоготнул и ядовито процедил:

– Заинтересован, замешан и желаю знать – так?

Само собой, Вульф ответил встречной колкостью, но минуты через три жаркой словесной перепалки они поостыли и перешли к делу. Кремер привез вырезку, которую получил Джонсон, и они с Вульфом, сравнив ее с той, что прислали нам, пришли к выводу, что оба кусочка бумаги вырезаны из двух экземпляров одного и того же номера журнала – на редкость важная информация, за которую я не дал бы и пяти центов. Мы выложили без утайки все, что знали про дело капитана Рута, умолчав лишь про Джейн Гир. Кремер сказал, что он поднимет все, что касается прошлого Рута и его связей. Что же до официального расследования убийства Джонсона, то в числе подозреваемых по-прежнему оставалось все население огромного Нью-Йорка, так что полицейские могли резвиться вволю. Когда после пространных разглагольствований Кремера стало ясно, что следственная группа не сдвинулась с места ни на шаг, Вульф не преминул съязвить по этому поводу, Кремер ответил тем же, и в результате обсуждение закончилось такой же перебранкой, с какой и началось.