Роберт Голдсборо - Смерть в редакции

В добавление к этим необходимым элементам, в работе Голдсборо появляются и новые симпатичные моменты. Они вполне приемлемы, хотя и принадлежат к постстаутианской эре. Однажды Вульф с явным одобрением цитирует Дороти Сайерс. Он смотрит по телевизору «Историю еврейского народа». Он читает превосходные новые книги и содрогается при упоминании журнала «Пипл». Его бросает в дрожь, когда он слышит о том, что проповедник-евангелист намеревается купить «Газетт», чтобы использовать ее в своей религиозной деятельности. Однажды он поражает нас своим заявлением: «Самые фундаментальные несчастья в моей жизни — и я с огорчением вынужден констатировать, что таковых было немало, — связаны с женщинами». Для разъяснения этого неожиданного пассажа нам, видимо, придется подождать появления новых книг сериала. Неясным также остается вопрос: обдумывает ли Вульф текущие дела, находясь в оранжерее? Гений это категорически отрицает. У Арчи же свое мнение на этот счет. Кроме того, мы с некоторым удивлением узнаем, что, обсуждая за ленчем достоинства книги Токвилла «Демократия в Америке», Вульф заявляет, что он поддерживает отмену поправки конституции, ограничивающей пребывание на посту президента двумя сроками. Мы изумлены этим утверждением потому, что таким образом Вульф оказывается в одном лагере с республиканцами, и в частности с Рональдом Рейганом, что для него весьма нехарактерно.

В «Смерти в редакции» активно действует Сол Пензер, и как всегда он работает превосходно. Лон Коэн также играет важную роль, что, впрочем, вполне естественно, так как судьба «Газетт» лежит в основе фабулы. Думаю, что сюжет пришелся бы по душе самому Рексу Стауту. Голдсборо использует «Предисловие» Арчи Гудвина, чтобы показать, чем объясняется высокая оценка, даваемая Вульфом «Газетт» в целом и Коэну в частности. Профессиональный журналист, Голдсборо хорошо знает, как следует разместить свой материал, чтобы добиться максимального эффекта. Естественно, он прекрасно разыгрывает этот козырь. Если какой-то читатель не был захвачен романом, то виноват в этом, видимо, не Боб Голдсборо. Можно сказать, что Б.Г. так же естественно следует за Р. С., как ночь следует за днем, при этом не просто ночь, — а ночь, усыпанная бриллиантами звезд.

Чрезмерная сдержанность никогда не являлась отличительной чертой романов о Ниро Вульфе. Каждый из них распахивал перед нами новые горизонты. Даже развлекая, Рекс Стаут бесстрашно разоблачал социальное зло. И в нашем случае мишенью Вульфа оказывается знаменитый «газетный барон». Борьба за справедливость сдобрена в духе Стаута некоторыми неожиданными ходами. Эпизод посещения Вульфа Кремером в оранжерее для сообщения ему важного факта напоминает сцену с пакетом из-под молока в «Звонке в дверь». Король желтой прессы предлагает Вульфу стать газетным обозревателем. Вульф помещает сенсационное объявление в «Нью-Йорк таймс» и угрожает опубликовать еще одно. Фриц объявляет о важнейшем событии и т. д. и т. п.

Однако некоторые события в «Смерти в редакции» мы не можем принять так же естественно, как приняли эпизоды, названные выше. Например, в обоих романах Голдсборо в середине повествования возникает привлекательная экс-супруга. Если такое произойдет и в следующем произведении, то я буду вынужден обратиться к автору за разъяснениями. Злодея в романе Голдсборо зовут Ян Макларен, что полностью совпадает с именем и фамилией очень милого автора славной книжки «Рядом с кустом шиповника». Является ли это сознательным проявлением иронии или Голдсборо просто забыл, кто такой настоящий Макларен? Рекс Стаут отчаянно ненавидел слово «гримаса», а оно между тем используется в романе неоднократно. Но откуда мог знать это Боб Голдсборо? Мне известно об идиосинкразии Рекса только потому, что он как-то учинил мне разнос за использование этого слова. В одном месте Арчи заявляет, что никогда не видел Кремера с зажженной сигарой. Ошибка. Он видел это в «Снова убивать». В начале беседы с Хэрриет Хаверхилл Вульф, на мой взгляд, держится чересчур почтительно. Однако сама Хэрриет, являясь по происхождению южанкой, могла бы выше оценить такое обращение. В романе есть сцена, в которой Арчи, выполняя свой долг, получает легкие телесные повреждения. Вульф, по-моему, мог бы проявить больше сочувствия к своему сотруднику. Вот, пожалуй, и все. Больше мне не к чему придраться.

Невозможно все время писать в одной манере. Одни и те же фразы можно использовать лишь ограниченное число раз. Боб Голдсборо прекрасно понимает это. Он честно и открыто признает и принимает все ограничения, обычаи и предрассудки мира Ниро Вульфа, установленные для него Рексом Стаутом. Но в рамках этого мира Вульф и Арчи получают полную свободу самовыражения. Остается надеяться, что и в будущем Боб сумеет проявлять творческую новизну на ограниченном для маневра пространстве. Удивительное чутье стиля Рекса Стаута, которое демонстрирует Роберт Голдсборо, привело бы его в средние века на костер. Но в наш передовой век мы уверены в том, что он продолжит просвещать нас. Способность Боба проникнуть в душу Рекса заставляет нас вспомнить о тайнах метемпсихоза[4], с которым я не встречался после того, как сорок лет тому назад приехал из Индии. Как хранитель архивов Стаута, смею утверждать, что хорошо знаком с его книгами. Если бы не признаки современности, то я бы решил, что «Смерть в редакции» — доселе неизвестное творение самого Рекса. Голдсборо сейчас примерно столько же лет, сколько было Стауту, когда тот создал Вульфа и Арчи. Рекс писал о них еще целых сорок лет. Желаю Бобу такого же творческого долголетия. Правда, у меня есть одно опасение. Что будет, если Боб присоединится к евангелистам? Или станет кришнаитом? Или примет приглашение Руперта Мердока[5] стать обозревателем его газет? Не попытается ли он завербовать Вульфа и Арчи на службу новым хозяевам? Но положа руку на сердце беспокоюсь я не очень сильно. Ни Вульф, ни Арчи не позволят манипулировать собой. Они обязательно скажут Бобу, когда тому следует остановиться.

Джон Дж. Макалир. Маунт Индепенденс, 7 августа 1986 года

У Ниро Вульфа немного друзей, но этим немногим он хранит непоколебимую верность. Одним из таких друзей, в частности, является не личность, а целое учреждение — «Нью-Йорк газетт», которая на протяжении долгих лет оказывала нам помощь, обычно через посредство Лона Коэна, что, впрочем, скорее всего вам известно. При этом хочу подчеркнуть, что отношения эти никогда не были односторонними: Вульф тоже не единожды помогал газете. Но главное состоит в том, что его волнует судьба «Газетт». Вышесказанное поможет вам понять, почему он взялся за изложенное в этой книге расследование, не имея клиента и без перспективы на гонорар, хотя в конечном итоге получил и то, и другое. Я считаю нужным сказать это, так как не хочу, чтобы он выглядел еще более эксцентричным, чем есть на самом деле.

Многие годы одержимость Вульфа идеей точно следовать раз и навсегда утвержденному распорядку дня служила мне отличной мишенью для насмешек. Он требует, чтобы ленч начинался в час пятнадцать, а ужин в четверть восьмого. Я уж не говорю о священном времени с девяти до одиннадцати часов утром и с четырех до шести во второй половине дня, отданном забавам с орхидеями в оранжерее под крышей. Не знаю, что могло бы отвлечь его от заданной программы. Хотя однажды несколько лет тому назад, когда я в очередной раз прошелся на эту тему, Вульф отложил в сторону книгу, втянул в себя по меньшей мере бушель воздуха и, метнув на меня сердитый взгляд, произнес:

— Ну хорошо, Арчи. Сегодня четверг, я готов продемонстрировать свою гибкость, отказавшись от посещения оранжереи, если вы, в свою очередь, позвоните Солу и сообщите ему, что сегодня не сможете принять участие в игре в покер.

Он нанес ловкий удар, и мне пришлось пойти на попятный. Уже много-много лет — не желаю признаваться в их точном числе — каждый четверг вечером я играю в покер у Сола Пензера на Восточной Тридцать восьмой улице рядом с Лексингтон-авеню. Моими постоянными партнерами являются сам Сол, Лон Коэн и Фред Даркин; иногда к нам присоединяется кто-нибудь еще. Думаю, что за последние пять лет я пропустил лишь один четверг — вирусный грипп уложил меня тогда настолько круто, что Лили Роуэн призналась позднее, что была готова пригласить священника для совершения последнего обряда.

На тот случай, если вы в наших краях человек новый, сообщу, что Сол Пензер — частный независимый детектив, которого нередко привлекает к своим делам Ниро Вульф. В Соле не на что посмотреть — сутулые плечи, вечно измятый костюм и небритое лицо, две трети которого приходится на нос. Но пусть вас не обманывает его внешний вид или рост, делающий Сола похожим на постаревшего и набравшего лишний вес жокея. Если вы покупаете услуги Сола — а они стоят немало, — то вы приобретаете лучшие ноги и глаза на всем Манхэттене, а может быть, и во всей стране. Он способен проследить за гепардом от Бэттери до Бронкса в вечерний час пик, ни разу не потеряв его из вида, а если надо, может проникнуть в тот знаменитый сейф в Атланте и выкрасть секретную формулу состава кока-колы. И я говорю не о какой-нибудь новомодной диетической, а о той самой, классической формуле.