Агата Кристи - Паутина

– Я польщен, – сообщил он. – Но можешь ли ты на самом деле представить себе столь невероятное событие?

– О да, – еще шире улыбнулась Кларисса.

– Ну? И что бы было потом? – Он сжал ее ладонь.

И снова она выдернула руку.

– Ну, последнее время я играла, будто мы на Ривьере, в Жуан-ле-Пене, и Генри преследует нас. С револьвером.

Джереми вздрогнул:

– Боже мой! Он застрелил меня?

Кларисса задумчиво улыбалась, будто припоминая.

– Чудится мне, что он сказал... – Она помолчала, а затем, выбрав наиболее драматическую интонацию, продолжила: – «Кларисса, или ты вернешься ко мне, или я убью себя».

Джереми вскочил и сделал несколько шагов.

– Очень мило с его стороны, – недоверчиво проговорил он. – Трудно представить себе нечто более непохожее на Генри. Но, как бы там ни было, что же ты на это ответила?

Самодовольная улыбка не сходила с губ Клариссы.

– На самом деле я разыграла оба варианта, – призналась она. – В одном случае я говорю Генри, что ужасно перед ним виновата. Я совершенно не хочу, чтобы он кончал с собой, но любовь моя к Джереми столь велика, что я ничего не могу с собой поделать. Рыдая, Генри падает к моим ногам, но я непреклонна. «Я люблю тебя, Генри, – говорю я, – но я жить не могу без Джереми. Это прощание». Затем я кидаюсь в сад, где ты ждешь меня. И мы бежим через сад по тропинке, ведущей к парадным воротам, мы слышим звук выстрела, но продолжаем свой бег.

– Святые небеса, – выдавил из себя Джереми. – Так и сказала, да? Бедный Генри. – На мгновение он задумался, затем продолжил: – Но ты говорила, что разыграла оба варианта. Что же произошло во втором?

– О, Генри был так несчастен и умолял так жалобно, что сердце не позволило мне оставить его. Я решила отказаться от тебя и посвятить жизнь счастью Генри.

Теперь Джереми выглядел совершенно убитым.

– Что ж, дорогая, – уныло заговорил он, – развлекайся, конечно. Но, пожалуйста, очень тебя прошу, побудь немного серьезной. Я не шучу, когда говорю, что люблю тебя. Я давно, очень давно люблю тебя. Ты не могла этого не видеть. Уверена ли ты, что у меня нет ни малейшего шанса? Неужели ты действительно хочешь провести остаток жизни со скучным старым Генри?

Кларисса воздержалась от ответа, ибо в комнате возникло худое долговязое дитя двенадцати лет в школьной форме и с ранцем. Войдя, девица завопила:

– Приветик, Кларисса!

– Привет, Пиппа, – ответила ее мачеха. – Ты опоздала.

Пиппа швырнула шляпу и ранец на свободный стул.

– Урок музыки, – лаконично пояснила она.

– Ах да, – вспомнила Кларисса. – Сегодня у тебя фортепьяно. Было интересно?

– Нет. Ужасно. Повторяешь и повторяешь эти мерзкие упражнения. Мисс Фарроу говорит, мне надо развивать пальцы. Она не дает мне играть чудесную пьеску, которую я выучила. Есть тут какая-нибудь еда? Я умираю от голода.

Встав с кресла, Кларисса спросила:

– Разве ты не съела в автобусе положенные плюшки?

– Да, – признала Пиппа, – но с тех пор уже полчаса прошло. – Ее молящий взгляд, устремленный на Клариссу, был весьма потешным. – Может быть, кусочек пирога или что-нибудь, лишь бы протянуть до ужина.

Расхохотавшись, Кларисса взяла девочку за руку и повела ее к двери в холл.

– Посмотрим, вдруг что и отыщется, – пообещала она.

Когда они выходили, Пиппа взволнованно спросила:

– А не осталось что-нибудь от того пирога... ну, с вишнями наверху?

– Нет, – отозвалась Кларисса, – ты еще вчера его прикончила.

Джереми улыбнулся и покачал головой, прислушиваясь к их удаляющимся голосам. Как только голоса затихли, он стремительно бросился к секретеру и торопливо открыл несколько ящиков. Но вдруг услышав из сада энергичный женский голос, зовущий: «Эй, вы, там!», он вздрогнул и поспешно задвинул ящики. Он повернулся к выходящей в сад застекленной двери и увидел, как ее открывает крупная, жизнерадостная на вид женщина около сорока в твидовом костюме и резиновых сапогах. Увидев Джереми, она замерла на ступеньке и спросила весьма бесцеремонно:

– Тут миссис Хейлшем-Браун?

Джереми с деланной небрежностью отступил от секретера и медленно подошел к дивану.

– Да, мисс Пик. Она как раз пошла на кухню с Пиппой, дать ей что-нибудь перехватить перед ужином. Вы же знаете, у Пиппы волчий аппетит.

– Детям не следует кусочничать между едой, – последовал звучный ответ мужеподобной дамы.

– Вы войдете, мисс Пик? – осведомился Джереми.

– Нет, не войду, из-за моих сапог, – разразилась она громовым смехом. – Войди я сюда, притащу с собой полсада. – Она вновь расхохоталась. – Я только хотела спросить, какие овощи она желает к завтрашнему обеду.

– Ну, я боюсь, что я... – начал было Джереми, но мисс Пик оборвала его.

– Скажите, что я вернусь, – прогудела она.

Она потопала прочь, но вдруг обернулась к Джереми.

– Э, вы будете осторожны с тем секретером, не так ли, мистер Уоррендер? – безапелляционно заявила она.

– Да, разумеется, – ответил Джереми.

– Это ценная старинная вещь, вы же понимаете, – пояснила мисс Пик. – И вам не следует выдергивать оттуда ящики.

Джереми ошеломленно уставился на нее.

– Простите великодушно, – оправдывался он. – Я просто искал бумагу.

– Средний ящик, – рявкнула мисс Пик, выставив указующий перст.

Джереми повернулся к секретеру, открыл средний ящик и вытащил лист писчей бумаги.

– Вот так-то, – так же бесцеремонно продолжила мисс Пик. – Поразительно, как часто люди не видят того, что лежит у них под самым носом.

Она оглушительно фыркнула и зашагала прочь. Джереми тоже подобострастно захихикал, но резко оборвал смех, как только она скрылась из виду. Он готов уже был вернуться к секретеру, как вернулась жующая плюшку Пиппа.

– Хм! Убойная плюшка, – с набитым ртом проговорила Пиппа, закрыв за собой дверь и вытирая липкие пальцы о собственную юбку.

– Ну, здравствуй, – приветствовал ее Джереми. – Как сегодня в школе?

– Вполне мерзко, – жизнерадостно ответила Пиппа, кладя на стол остатки плюшки. – Мировые события —вот что было сегодня. – Она открыла ранец. – Мисс Уилкинсон обожает Мировые события. Но она полное ничтожество. Не может справиться с классом.

Пиппа вытащила из ранца книгу.

– А какой у тебя любимый предмет? – осведомился Джереми.

– Биология, – восторженный ответ последовал незамедлительно. – Это высший класс! Вчера мы резали лягушачью лапку. – Она сунула ему книгу прямо в лицо. – Гляди, что я отрыла на лотке у букиниста. Ужасно редкая, я уверена. Ей больше ста лет.

– Что же это, в самом деле?

– Это вроде поваренной книги, – принялась объяснять Пиппа. Она открыла книгу. – Это потрясающе, просто потрясающе.

– И о чем же там речь? – продолжал допытываться Джереми.

Но Пиппа уже погрузилась в свою книгу.

– Что? – пробормотала она, листая страницы.

– Похоже, что-то очень увлекательное, – заметил Джереми.

– Что? – повторила Пиппа, все еще поглощенная книгой. – Черт возьми! – буркнула она про себя и перевернула очередную страницу.

– Дело ясное, гроша ломаного не стоит эта макулатура, – высказал свое мнение Джереми и взял со стола газету.

Явно озадаченная вычитанным в книге, Пиппа спросила его:

– Какая разница между восковой свечой и сальной?

Перед тем как дать ответ, Джереми на мгновение задумайся.

– Я полагаю, что сальная свеча значительно менее благородна. Но уверен, что при этом она несъедобна. Довольно странная поваренная книга.

Пиппа вскочила, очень довольная.

– Съедобна ли она? – нараспев произнесла девочка. —Звучит, будто «Двадцать вопросов»[1] – Она засмеялась, швырнула книгу в пустое кресло, вытащила из ранца колоду карт и спросила: – Ты умеешь раскладывать «чертов пасьянс»?

Джереми был уже целиком погружен в свою газету и отреагировал невнятным мычанием.

Пиппа вновь попыталась овладеть его вниманием:

– Думаю, тебе не хочется сыграть в «разори ближнего»?[2]

– Нет, – твердо ответил Джереми.

Он положил газету, сел за стол и написал адрес на конверте.

– Нет, я просто подумала, что, может, тебе не захочется. – Усевшись на пол посреди комнаты, она принялась раскладывать «чертов пасьянс». —Хоть бы один ясный денек для разнообразия. Когда дождь, в деревне так скучно!

Джереми наконец обратил на нее взор.

– Тебе нравится жить в деревне, Пиппа?

– Ничего, – бодро отозвалась она. – Здесь мне нравится гораздо больше, чем в Лондоне. Это же просто заколдованный замок, да еще с теннисом и всем таким. У нас здесь даже «нора патера»[3] есть.

– «Нора патера»? – улыбнувшись, переспросил Джереми. – В этом доме?

– Да.

– Что-то не верится, – сказал Джереми. – По времени не подходит, другая эпоха.

– Ну а я называю ее «норой патера», – заупрямилась девочка. – Пойдем, я покажу тебе.

Она подошла к правому краю книжных полок, вытащила пару томов и опустила маленький рычаг на стене за книгами. Часть стены справа от полок повернулась, оказавшись потайной дверью, скрывающей большую нишу, в задней стене которой была еще одна дверь.