Дороти Сэйерс - Труп в оранжерее

Тут он сказал забавную вещь. Он сказал: «Вера не имеет значения — это всего лишь то, что какой-нибудь парень думает о людях». «Вы хотите сказать, что не отрицаете этого?» — спросил я. «Отрицать не имеет смысла, — сказал он. — Вы должны составить собственное мнение. Никто не может опровергнуть это». А затем он внезапно вскочил, опрокинув стол, и закричал: «Мне наплевать, что вы думаете или что вы делаете, только уйдите отсюда. Ради бога, оставьте меня одного!» «Послушайте, — сказал я, — вы не должны это так воспринимать. Я не говорю, что поверил этому. Думаю, что здесь, должно быть, какая-то ошибка; но, раз вы помолвлены с Мэри, я не могу позволить продолжаться этому без выяснения обстоятельств дела, разве не так?» «О! — сказал Кэткарт. — Если это волнует вас, не беспокойтесь. С этим покончено». Я спросил: «С чем?» Он сказал: «С нашей помолвкой». «С помолвкой покончено? — переспросил я. — Но я говорил с Мэри об этом только вчера». «Я еще не сказал ей», — ответил он. «Ну, это совершенно необъяснимо. Что, черт побери, вы о себе думаете, раз посмели явиться сюда, намереваясь бросить мою сестру?» Да, я много чего наговорил, в общем и целом. «Можете убираться, — сказал я. — Я не нуждаюсь в свинье, подобной вам». «Что я и сделаю», — сказал он, протиснулся мимо меня, спустился вниз и, выходя, хлопнул дверью.

Следователь: Что вы сделали потом?

Герцог Д.: Я побежал в свою спальню, окно которой находится над оранжереей, и крикнул ему, чтобы он не валял дурака. Шел проливной дождь, и было ужасно холодно. Он не вернулся, поэтому я велел Флемингу оставить дверь оранжереи открытой — на случай, если он передумает, — и лег спать.

Следователь: Как вы можете объяснить поведение Кэткарта?

Герцог Д.: Никак, я был просто поражен. Но думаю, он каким-то образом успел пронюхать о письме и знал, что игра была окончена.

Следователь: Вы рассказывали об этом кому-нибудь еще?

Герцог Д.: Нет, это было неприятно, и я подумал, что лучше подожду до утра.

Следователь: Итак, вы больше ничего не делали по этому поводу?

Герцог Д.: Нет. Я не хотел выходить наружу и преследовать парня. Я был слишком зол. Кроме того, я думал, что он скоро передумает — ночь была ужасной, а на нем был только смокинг.

Следователь: Затем вы спокойно легли спать и больше не видели покойного?

Герцог Д.: Не видел — до тех пор, пока не упал на него за пределами оранжереи в три часа ночи.

Следователь: Ах, да. А теперь не могли бы вы сообщить нам, как вам пришло в голову выйти на улицу в такой час?

Герцог Д. (колеблясь): Я плохо спал и решил прогуляться.

Следователь: В три часа ночи?

Герцог Д.: Да. (Внезапно приободрившись.) — Видите ли, моя жена отсутствует. (Смех и некоторые замечания с задних рядов.)

Следователь: Тишина, пожалуйста… Вы хотите сказать, что встали посреди октябрьской ночи, чтобы прогуляться в саду под проливным дождем?

Герцог Д.: Да, только прогуляться. (Смех.)

Следователь: В котором часу вы ушли из своей спальни?

Герцог Д.: Приблизительно в половине третьего, я думаю.

Следователь: Каким путем вы выходили?

Герцог Д.: Через дверь оранжереи.

Следователь: Тела не было там, когда вы выходили?

Герцог Д.: О, нет!

Следователь: А могли ли вы не увидеть его?

Герцог Д.: Бог мой! Мне пришлось бы перешагнуть через него.

Следователь: Где точно вы гуляли?

Герцог Д. (неопределенно): О, просто вокруг да около.

Следователь: Вы не слышали никакого выстрела?

Герцог Д.: Нет.

Следователь: Вы ушли далеко от двери оранжереи и кустарника?

Герцог Д.: Да, я немного удалился. Возможно, именно поэтому я не слышал ничего. Возможно, выстрел и был.

Следователь: Вы отошли на расстояние в четверть мили?

Герцог Д.: Думаю, да — да, вполне!

Следователь: Или дальше, чем четверть мили?

Герцог Д.: Возможно. Я шел быстро, потому что было холодно.

Следователь: В каком направлении?

Герцог Д. (с видимым колебанием): Вокруг задней части дома. По направлению к лужайке для игры в боулинг.

Следователь: К лужайке для игры в боулинг?

Герцог Д. (более уверенно): Да.

Следователь: Но если вы были на расстоянии более четверти мили, вы, должно быть, ушли с участка, расположенного вокруг дома?

Герцог Д.: Да, я думаю, что так и было. Да, я погулял по болоту немного, ну, вы понимаете.

Следователь: Вы можете показать нам письмо, полученное вами от мистера Фриборна?

Герцог Д.: О, конечно, если найду его. Я думал, что положил его в карман, но, когда понадобилось, не смог найти его для того парня из Скотланд-Ярда.

Следователь: Вы не могли случайно уничтожить его?

Герцог Д.: Нет, я уверен, что помню, как убирал его… О (Здесь свидетель сделал паузу в весьма очевидном замешательстве и покраснел.) — Я вспоминаю теперь. Я уничтожил его.

Следователь: Очень жаль. Как это произошло?

Герцог Д.: Я забыл; а теперь вспомнил. Боюсь, что оно пропало навсегда.

Следователь: Возможно, вы сохранили конверт?

Свидетель покачал головой.

Следователь: Значит, вы не можете предъявить жюри какое-либо доказательство того, что получали его?

Герцог Д.: Нет, если Флеминг не помнит этого.

Следователь: Ах, да! Без сомнения, это можно проверить. Спасибо, ваша светлость. Пригласите леди Мэри Уимзи.

Благородная леди, которая была до трагического утра 14 октября невестой покойного, вызвала шепот сочувствия при своем появлении. Светловолосая и стройная, она была одета во все черное, и это подчеркивало мертвенную бледность ее лица. Охваченная печалью, она давала показания очень тихим, иногда почти неслышимым голосом[2].

После выражения соболезнования следователь спросил:

— Как долго вы были помолвлены с покойным?

Свидетельница: Приблизительно восемь месяцев.

Следователь: Где вы познакомились с ним?

Свидетельница: В доме моей невестки в Лондоне.

Следователь: Когда это было?

Свидетельница: По-моему, в июне прошлого года.

Следователь: Вы были счастливы в вашей помолвке? Свидетельница: Вполне.

Следователь: Вы, естественно, видели много хороших черт капитана Кэткарта. Он много рассказывал вам о своей жизни до встречи с вами?

Свидетельница: Не очень. Мы не делали взаимных признаний. Мы обычно обсуждали темы, интересные для обоих.

Следователь: У вас было много таких тем? Свидетельница: Да.

Следователь: Вам никогда не казалось, что капитан Кэткарт что-то задумал?

Свидетельница: Не то, чтобы… Но он казался несколько обеспокоенным в последние дни.

Следователь: Он говорил о своей жизни в Париже?

Свидетельница: Он говорил о парижских театрах и развлечениях. Он знал Париж очень хорошо. Я была в Париже с несколькими друзьями в феврале прошлого года, и он показывал нам город. Это было вскоре после нашей помолвки.

Следователь: Он когда-либо говорил об игре в карты в Париже?

Свидетельница: Я не помню.

Следователь: Обсуждались ли какие-либо денежные вопросы относительно вашего брака?

Свидетельница: Нет. Дата бракосочетания еще не была назначена.

Следователь: По-вашему, у него всегда было много денег?

Свидетельница: Я предполагаю, что это так; я не задумывалась об этом.

Следователь: Он никогда не жаловался, что испытывает нужду?

Свидетельница: Все жалуются на это, не так ли?

Следователь: Капитан Кэткарт действительно быт человек веселого нрава?

Свидетельница: Он был подвержен смене настроений, никогда не был одним и тем же два дня подряд.

Следователь: Как вы слышали, ваш брат говорил о желании покойного расторгнуть помолвку. Знали ли вы что-нибудь об этом?

Свидетельница: Нет, ничего.

Следователь: Вы можете дать этому какое-либо объяснение?

Свидетельница: Абсолютно никакого.

Следователь: Вы не ссорились?

Свидетельница: Нет.

Следователь: Значит, на вечеринке в среду вы все еще были помолвлены с покойным с перспективой скорого замужества?

Свидетельница: Да, конечно, конечно.

Следователь: Он не был человеком — простите мне этот весьма болезненный вопрос, — который был бы способен наложить на себя руки?