Вернер Тельке - Единственный выход

На столе его ждал ежедневник. Виктория, как обычно, старательно вписала, жирно подчеркнув: «В десять утра — разговор со Штайнертом у него на фирме».

Достав из бара бутылку виски, он хватил добрый глоток. Да, совсем не то, что он пил у Витте. Вебер удивленно посмотрел на этикетку и с отвращением отодвинул бутылку в сторону.

На следующее утро он еще сладко спал, когда дверь его квартиры распахнулась. Он не слышал, как кто-то тяжелым шагом приблизился к занавеске, отгораживавшей кровать от жилой комнаты.

Перед занавеской шаги затихли, потом человек явно пошел в сторону стола. На стол с шумом рухнули сетка с консервами и молочными бутылками, и кто-то громко буркнул:

— Снова тут воняет, как в кабаке! Мерзость!

Этот голос невозможно было не услышать. Вебер проснулся, натянул одеяло до подбородка и прислушался. Долго ждать не пришлось. Ранняя гостья, которая так бесцеремонно вторглась в квартиру, крикнула:

— Может, вы наконец изволите проснуться?

Вебер не шелохнулся. Он не выспался и дорого бы дал за возможность перевернуться на другой бок. Но знал, что это желание невыполнимо, потому что шаги снова приближались к его логову. Занавеска была сдвинута в сторону, и перед ним предстала Виктория.

К тридцати годам сохранила почти мальчишескую фигуру. В ней ощущалась такая сила воли, которая могла бы просто сокрушить человека вроде Вебера, не будь он все время начеку. Цвет ее коротко стриженных волос все время изменялся, и каждый раз подходил к ее очередному стилю. Сейчас пришла очередь орехового колера, но Вебер помнил, что за полтора года их сотрудничества Виктория уже была и платиновой блондинкой, и даже огненно-рыжей. Каков был натуральный цвет ее волос, Вебер сказать не мог. Она всегда стригла их слишком коротко. Юбки носила слишком узкие, от чего у нее выработалась особая походка.

Вебер по-разному на нее реагировал: порой, как сегодня утром, она действовала на него, как красная тряпка на быка, порой забавляла.

На носу Виктории красовались очки с чуть затемненными стеклами, но, странное дело, они не только не лишали ее женственности, а напротив, еще больше ее подчеркивали. Вебер не мог не признать, что сочетание чувственности и рассудительности в Виктории было как раз таково, чтобы нравиться мужчинам.

Сейчас она ледяным взглядом сверлила Вебера, который совсем не торопился вставать.

— Поднимайтесь, наконец, дорогой мой, — настаивала она. — Уже девятый час, а на десять нам назначено у Штайнерта.

Вебер нахмурился, хотя понимал, что возражать бесполезно. Она слишком хорошо его знала.

— Сами встанете или вас вытянуть за ноги?

— Да идите вы к черту! — рявкнул он. Но тут же, больше не протестуя, выбрался из постели. Как же у него болела голова! Держась за стол, он осторожно опустился в кресло.

Виктория с сумкой исчезла на кухне и крикнула оттуда Веберу:

— А зачем к черту? Мне и так пора подыскивать новую работу.

— Вы мне это обещаете уже полтора года.

— И я это сделаю, дорогой мой.

Вернувшись, она сунула ему под нос стакан воды. На блюдце лежала таблетка от головной боли.

— Лучше бы прямо сегодня, — ядовито буркнул Вебер, который всегда старался оставить последнее слово за собой.

С кислой миной он проглотил таблетку и запил глотком воды. Теперь в нос ударила вонь виски из бутылки, которую вечером он так и не убрал на место. Схватив пробку, Вебер раздраженно заткнул горлышко. Потом отвернулся с таким видом, словно не мог больше вынести даже ее вида.

Странные звуки доносились из ванной. Там стояла Виктория, распахнув двери настежь и молча глядя на него. Сопротивление Вебера уже было сломлено. Постанывая, он встал с кресла и потащился через комнату. В упор не видя Виктории, исчез в ванной, захлопнув двери у нее перед носом. Затянул пластиковую штору и пустил воду. Но, ощутив ледяную воду, сразу почувствовал себя лучше.

— Как было вчера на приеме? — спросила Виктория, приоткрыв двери ванной.

Вебер высунул голову из-за шторы и буркнул:

— Прекрасно!

— Был француз с дочерью?

— Да.

— Объявили помолвку?

— Не совсем.

— А служанка? Устроила скандал?

— Ее хватило только на обморок.

— А чего ожидает Штайнерт в результате всей этой истории?

— Сущую мелочь — убийство. — Вебер закрутил душ и начал вытираться. Потом продолжил: — Вольфганг Штайнерт считает, что Витте не остается ничего иного, как устранить девушку. Только таким образом он якобы сможет избежать скандала и банкротства.

— А что вы об этом думаете? — спросила Виктория. — Она снова ушла на кухню, отделенную от комнаты дверью-гармошкой.

— Мне кажется, еще кое у кого есть мотив для этого убийства.

— У кого же?

Вебер в купальном халате явился на кухню и оперся о двери.

— Сам Штайнерт!

Стоявшая у газовой плиты Виктория едва не уронила коробку с овсяными хлопьями и покосилась на Вебера.

— Вы думаете, Штайнерт мог бы убрать девушку и свалить вину на Витте? Чтобы таким образом избавиться от конкурента?

— Вот именно.

Виктория помешала в кастрюле.

— Недурная версия, — задумчиво протянула она. — Но что-то тут не сходится. Будь у Штайнерта действительно такое намерение, зачем ему нанимать детектива, чтобы следить за каждым шагом девушки?

Вебер не ответил. Возразить было нечего, нужно было подумать. Он прошелся по комнате. На кровати обнаружил серый костюм, нейлоновую рубашку, галстук, носки. Рядом стояли ботинки. Виктория обо всем позаботилась. Он покосился в сторону кухни, где она чем-то грохотала. Да, она явно решила втянуть его в это дело.

Пока он одевался, в голову пришла мысль, которая могла опровергнуть аргументы Виктории. Разве Штайнерты не могли поручить убийство постороннему человеку? Он знал, что в Париже и Риме и даже в преступном мире Гамбурга существовали специалисты, выполнявшие такую работу по наказу, не выдавая своих поручителей. А Штайнерты наняли Вебера, чтобы с чистыми руками предстать перед полицией.

Вебер покачал головой. Версия была слишком надуманной и чересчур сложной. Взглянул на часы. Двадцать минут десятого, так что еще слишком рано для размышлений. Вебер любил понежиться в постели часиков до десяти и начинать день в очень спокойном темпе. Но сегодня об атом нечего и мечтать: Виктория носилась по квартире, как паровой каток.

Выйдя на балкон, он с высоты пятого этажа взглянул на зелень городского парка. Вебер любил этот вид, любил свой район. Непросто было подыскать квартиру именно здесь. А еще труднее, как оказалось, ее содержать. Одна квартплата поглощала все доходы частного детектива.

Он заморгал: с безоблачного неба нещадно палило солнце, и так уже две недели. Снова будет жара.

Вебер нехотя вернулся в комнату. Взгляд его скользнул по полкам с книгами, которые занимали одну стену большой комнаты, по столу, дивану и задержался на нише, где стояла кровать. Занавеска была отодвинута, на подоконнике Виктория разложила постель, чтобы проветрить ее. Виктория делала для него гораздо больше, чем должна была. Вначале он пытался отбиваться, но постепенно отпор его слабел. Выбить то, что Виктория вбила себе в голову, оказалось невозможным. И тут он вспомнил, что уже три месяца ей не платит. Да, придется взяться за дело Анны. Он просто не мог позволить, чтобы Штайнерт и Витте сводили на ней свои дьявольские счеты.

Он пошел на кухню, по дороге завязывая галстук. Виктория все еще старательно помешивала в кастрюле.

— Какое впечатление производит эта девушка? — спросила она, когда Вебер остановился рядом.

— Которая? Француженка?

— Я говорю про Анну.

Вебер на миг задумался, потом неторопливо произнес:

— Если я возьмусь за это дело, то только ради нее. И замолчал. Виктория все помешивала.

— Значит, она блондинка?

— Да.

— Нежная и беззащитная?

— Да.

— И потому вы беретесь за это дело?

— Ерунда!

— Совершенно верно. — Виктория согласно кивнула. — Я тоже думаю, что вы беретесь за это дело не ради нее, а потому, что у на счету у вас всего двадцать восемь марок, что вы еще не заплатили за прошлый месяц ни налогов, ни за квартиру, и за последний месяц ни один черт не появился в вашем несчастном детективном агентстве. И лучше уж не вспоминать о моем давно забытом жаловании. — Виктория вылила овсянку на тарелку и придвинула ее Веберу. — Прошу, ваш завтрак.

— Мой завтрак?

— Вот именно, с похмелья яичницы с ветчиной с утра не подают!

Неожиданно атмосфера сгустилась, почти как каша, что стыла на тарелке. Они смотрели друг другу прямо в глаза, и Вебер чувствовал, что Виктория вот-вот взорвется. С демонстративным спокойствием он взял тарелку и удалился с ней в комнату. Присев к столу, стал помешивать овсянку. Виктория, следовавшая за ним как тень, теперь занялась документами.