Джон Карр - Убийства единорога

Чем больше я читал, тем сильнее убеждался, что у меня были основания подозревать Фламанда в краже моего паспорта. Конечно, это с таким же успехом мог быть и Гаске, но я бы хотел увидеть дуэль между Фламандом и сэром Генри Мерривейлом. Фламандом нельзя было не восхищаться. В то же время я, по личным причинам, отдал бы правую руку за то, чтобы одержать над ним верх.

Когда я спустился, гроза уже бушевала над белым лесом фонарей на плас де ла Конкорд. Париж лишился вечернего мерцания под потоками ливня, сопровождаемого сверканием молний. Это не походило на обычную весеннюю грозу, а нам предстояла семидесятипятимильная поездка. У меня были международные права, поэтому я сел за руль. Мы проехали по мосту Инвалидов и выбрались из Парижа через Версальские ворота. Пробираться сквозь гудящий транспорт было нелегко, и мы оба молчали, прислушиваясь к мерному шарканью «дворников» на фоне шума дождя.

— Ты все прочитал? — заговорила наконец Эвелин, сняв шляпу и надев плащ.

— Да.

— Ну и что ты об этом думаешь?

— Фламанд — опасный тип. Меня беспокоит, является ли этот Гаске адекватным его противником.

Засмеявшись, Эвелин плотнее задернула боковую занавеску и откинулась назад так, что свет щитка отразился в ее глазах. Казалось, она удобно расположилась в кресле у камина.

— Думаю, что да. Ты сомневаешься потому, что прочитал только об одном участнике поединка. Если бы ты слышал о Гаске, то без колебаний сделал бы ставку на него. Сейчас у меня нет времени вдаваться в подробности — нам слишком многое нужно обсудить, — но его называют «усмехающимся Гаске». Он арестовывает убийцу с эпиграммой на устах и вежливо кланяется перед выстрелом. Гаске любит театральные эффекты не меньше, чем Фламанд, так что это будет битва гигантов. Знаешь, Кен…

— Ну?

— Если бы у меня не было ощущения, что все это куда опаснее, чем мы думаем, я бы этим наслаждалась. Мы едем по темной дороге, никто не знает, куда, почему и когда мы вернемся. Но почему все так таинственно? Ни ты, ни я понятия не имеем, что нам предстоит делать, и я даже не уверена, что это знает Г. М. Почему сэр Джордж Рэмсден должен приехать в Париж и сразу же мчаться в захудалую гостиницу под Орлеаном?.. Насколько я смогла выяснить, он важная шишка в министерстве иностранных дел. Ты его знаешь?

Я хорошо знал Рэмсдена. Он был известен как баронет-спортсмен, но немногие знали, как близко он связан с министерством иностранных дел. Рэмсден был одним из тех подковерных дипломатов, которые работали как бы без официальной санкции и приносили империи куда больше пользы, чем все пышные мероприятия в посольствах за рубежом. Внешне он являлся полной противоположностью чопорному субъекту, служившему идеалом дипломата, который пыжится изо всех сил, стараясь впечатлить другие нации и вызывая лишь неприязнь к Британии. Рэмсден был маленьким, толстым и вспыльчивым, с манерами карикатурного полковника. Он любил женщин, виски, баккара и все виды спорта, но при этом мог быть британцем с британцами, мусульманином с мусульманами и, насколько я знаю, зулусом с зулусами, потому что знал свое дело. Если сэру Джорджу доверили привезти единорога в Лондон, значит, этот единорог был чертовски важен.

— В таком случае, — добавил я, — мне кажется, мы пренебрегаем очевидной нитью к тому, что замышляет Уайтхолл. Вчера Рэмсден прибыл в Марсель. Откуда? Где он был до того?

— В Афинах.

— В Афинах? Там какие-то неприятности?

Эвелин задумалась.

— Много неприятностей, но никаких, которые касались бы нас или, насколько мне удалось выяснить, Рэмсдена. Всем известно, что в Афинах он был на каникулах.

Мы снова умолкли. Мне приходилось следить за мощеной дорогой, проходящей через деревни вдоль реки справа. Гроза не только не уменьшалась, а, напротив, усиливалась.

— С такой скоростью мы никогда не доберемся, — сказала Эвелин. — Не мог бы ты подстегнуть машину?

Я попытался. У Версальского дворца мы свернули налево и выехали на асфальтированную дорогу, которую тоже буквально заливал дождь. Молнии освещали два бесконечных ряда тополей, черневших на фоне неба. На дороге не было никого, кроме красного «вуазена», который обогнал нас около Рамбуйе с невероятной скоростью, вызвав подозрения Эвелин. Но в лесу мы его потеряли из виду, или же он свернул. Мы поехали по шоссе в направлении Шартра, что казалось мне кружным путем.

Эвелин сказала, что не может найти на карте эту дорогу, но она выглядела прямой и благоустроенной, несмотря на узость. Выехав из леса, мы увеличили скорость и помчались вниз по склону холма. Справа находился овраг.

— Осторожно! — крикнула Эвелин.

Из-за поворота вылетел красный «вуазен» и остановился поперек дороги тридцатью футами впереди нас. Кто-то размахивал фонарем. Я нажал на тормоз, но машину занесло на скользкой дороге сначала влево, потом вправо, пока она не остановилась, упершись задними колесами в насыпь перед оврагом. Я посмотрел на Эвелин — она смертельно побледнела. Мотор заглох, и тишину нарушали только шум дождя и наше тяжелое дыхание.

— Одну минуту, пожалуйста, — произнес кто-то голосом вежливого секретаря.

Чья-то рука скользнула под боковую занавеску и повернула ручку дверцы.

Будучи во Франции, мы ехали по правой стороне дороги, поэтому я, сидя за рулем, оказался ближайшим к руке. Прежде чем я успел шевельнуться, дверца со скрипом открылась. Я видел только силуэт на фоне дождя и черных деревьев и расплывчатое пятно вместо лица, когда человек шагнул назад к насыпи. Но мне показалось, что я узнал голос, хотя его приглушал дождь и французские слова звучали нечетко.

— Что это значит, черт возьми? — крикнул я по-английски.

— Англичанин, — отозвался голос на том же языке, и если в нем звучало облегчение, то оно сразу исчезло. — Кто вы и что здесь делаете?

Голос говорил на превосходном английском. Краем глаза я посмотрел на красный автомобиль. Он не полностью преграждал дорогу, и слева можно было проскочить мимо.

— Вопрос в том, кто вы, — ответил я, — и почему вы пытаетесь устроить автомобильную катастрофу?

— Кто бы я ни был, — сказал мужчина, — у меня имеются полномочия от французской полиции. Два полицейских ждут впереди в той машине.

Он говорил так спокойно, что на мгновение я почти поверил ему. Потом мужчина шагнул вперед, и я увидел, что он что-то держит в руке.

— Выходите из автомобиля. Я хочу взглянуть на ваш паспорт.

— Сегодня утром я уже предъявлял паспорт. Этого недостаточно?

— Выйдите из машины.

Он подошел ближе, и свет щитка блеснул на черном металле в его руке. Но ему не следовало этого делать, так как я увидел, что его оружие слишком похоже на жестянку. Если бы он нажал на спуск этого маленького пистолета, поднялась бы крышка рукоятки, и ничего более. Фактически нам угрожали портсигаром. Но передо мной на расстоянии вытянутой руки стоял Фламанд.

Я далеко не храбрец, но, когда мне в грудь направляют игрушечный пистолет, могу посоветовать даже Фламанду окунуть голову в Луару. Г. М. и я обычно посмеивались над триллерами, в которых бесстрашный герой бросается на целящегося в него противника — такое не могло прийти в голову никому за пределами сумасшедшего дома. Но эта ситуация была принципиально иной. Сначала нужно было выяснить, что намерен делать незнакомец. Покуда я покорно вылезал из автомобиля, Эвелин великолепно изображала негодующую туристку.

— Слушайте, приятель, — обратилась она к мужчине, который осветил фонарем верх нашей машины. — Даже в стране, кишащей нежелательными иностранцами, это худшее оскорбление, о котором когда-либо докладывали британскому консулу. Мой кузен и я едем в Орлеан…

— Вы тоже выходите, — прервал незнакомец тем же бесстрастным тоном, который начал казаться мне жутким. — Стойте рядом с ним, но не слишком близко, и держитесь оба на свету. А вы, — он посмотрел на меня, — поднимите руки.

В его голосе звучало усталое презрение. Во мне начал закипать гнев, но я повиновался. Дождь бил нам в лицо, а незнакомец снова включил фонарь, направив луч нам в глаза. Обе его руки были заняты. Мне казалось, что он говорит замедленно, как будто держит во рту что-то, затрудняющее речь.

— Теперь отвечайте. Кто вы?

— Кенвуд Блейк из Лондона. Я импортер чая. — Не знаю, почему это занятие пришло мне в голову.

— Вы выдаете себя за сотрудника отдела С-5 британской разведывательной службы?

— Нет.

— Что вы делали этим вечером в «Лемуане»?

— Выпивал.

— Вы пожалеете о том, что так говорите. — Теперь в голосе слышались нотки ярости, но речь по-прежнему что-то тормозило. Он обратился к Эвелин: — Пошарьте у него в карманах и дайте мне его паспорт, если таковой у него имеется. Если нет, мы отвезем его в Орлеан и там им займемся. Не спорьте со мной. Делайте, что вам говорят!