Гилберт Адэр - Ход Роджера Мургатройда

Впрочем, внимание всех приковывало зрелище мертвого Реймонда Джентри. Облаченный в контрастное сочетание угольно-черной пижамы и белого халата из вафельной ткани, он лежал поперек пола, и желтушно-женственные черты его лица искажала гримаса неописуемого ужаса. Обеими руками он стискивал собственную шею, струйки крови змеились поперек его длинных тонких пальцев, будто множество экзотических рубиновых колец.

Пригнувшись, чтобы осмотреть труп, старший инспектор аккуратно расстегнул продырявленную и опаленную куртку черной пижамы, чтобы осмотреть рану от пули. Дон отшатнулся в отвращении.

Затем Трабшо выпрямился, достал из кармана почернелую курительную трубку, засунул незакуренную в рот и обернулся к полковнику.

– Полагаю, – сказал он очень серьезно, – вы нашли его именно таким?

– Всеконечно. Ничто не передвигалось и даже не трогалось. Я прав, Дон?

– О чем вы? – промямлил молодой американец, все еще не оправившийся от потрясения, вызванного внезапностью открывшейся его глазам раны Джентри во всех ее подробностях.

– Я сказал, что тут все было так, как когда мы его нашли?

– Угу, именно так. Таким, какой он сейчас. Приткнутым к двери.

– И уже мертвым? – спросил старший инспектор.

– О да, – ответил полковник. – Тут нет никаких сомнений. Мы, правда, попросили доктора поглядеть на него. Но помочь ему было уже нельзя. Однако, как нам сказал Ролф, убит он был только-только. Но это согласовывалось с тем, что я сам слышал выстрел.

– Так-так, – сказал Трабшо задумчиво. – Когда мы ехали сюда, Дон изложил мне свою версию того, как вы вдвоем нашли его. Мне хотелось бы, с вашего позволения, изложить ее вам, полковник, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо несоответствий.

– Да, разумеется. Я слушаю.

– Ну, насколько я понял от Дона, вы собирались принять ванну, когда услышали выстрел.

– Выстрел, а затем вопль. Вопль, старший инспектор, от которого у меня буквально кровь застыла в жилах, а я в воплях, можно сказать, разбираюсь.

– Выстрел и вопль, которые, как вы тут же сообразили, могли донестись только с чердака. Я правильно понял?

– Да. Я услышал их прямо над головой. Вот почему я сообразил, что они не могли раздаться в коридоре прислуги, понимаете? Их комнаты выходят в коридор в противоположном крыле. Чердак – единственное помещение в доме прямо над нашей спальней.

– И потому вы тотчас выбежали из спальни…

– Ну, не тотчас. Мне пришлось накинуть на себя кое-что вдобавок к тому, в чем я был в ту минуту.

– Дополнительно одевшись, вы выбежали из спальни в галерею, затем кинулись вверх по ступенькам, по которым мы только что поднялись, и…

– Могу ли я снова перебить вас, старший инспектор?

– Да, полковник?

– Так, чтобы не возникло никаких недоразумений между нами, вам следует узнать, что я как раз хотел подняться по ступенькам, когда столкнулся с Доном, чья спальня расположена ближе всего к лестнице.

– Совершенно верно. Это точно соответствует тому, что рассказал мне мистер Дакуорт. Затем, если я правильно понял, вы оба заметили сочащуюся из-под двери кровь и решили, что вам следует немедленно войти туда.

– Вот-вот, – сказал Дон. – Сначала мы, ну не знаю, навалились плечом на дверь раза три-четыре, но она не поддалась. Да только, как вы сами видите, дерево-то старое, с плесенью, а местами и вовсе прогнило – вот посмотрите, если вы ковырнете тут пальцем, посыплется труха… Ну, так или иначе, нам удалось ее открыть. Но и тогда протиснуться внутрь мы смогли, только перебравшись через тело Джентри.

Пока Дон дополнял рассказ полковника, старший инспектор пригнулся, чтобы осмотреть дверь внимательнее. Теперь он выпрямился и сказал:

– Как я заметил, дверь была заперта изнутри, и ключ в замке. И все так, как было, пока вы ее не взломали?

– Абсолютно! – вскричал полковник. – Вот что так дьявольски необычно в этом деле. На окне решетка, дверь заперта изнутри, ключ все еще торчит в замке! Ни о чем подобном я никогда не слышал, как сказал шотландец про распятие Спасителя.

– И когда вы вошли, чердак был пуст?

– Совершенно пуст. Разумеется, исключая Джентри. Провалиться мне, если я понимаю, как он это проделал – убийца, хочу я сказать, то есть если он – действительно он. Как я сказал внизу пару часов назад, просто невообразимо, чтобы такое произошло на самом деле, а не в книге. Прямо какая-то ирония, если вспомнить, что в гостях у нас сейчас Эвадна Маунт. Авторша детективных триллеров, знаете ли.

– Да, – сказал Трабшо. – Мистер Дакуорт упомянул, что она здесь. К моему большому впечатлению.

– А, так вы поклонник ее творчества, э? – спросил полковник.

– Ну-у-у, – уклончиво ответил Трабшо, – поклонником я бы себя не назвал. Сама она никогда не была поклонницей Скотленд-Ярда. Инспектор Копушинг – вот какой кличкой был бы я награжден, угоди в какую-нибудь ее книжку. Я был бы олухом, который проделывает всю черную работу, на которого все шишки валятся, и тут заявляется умник, сыскной дилетант, и…

Позади него раздался суровый голос:

– Если, старший инспектор, вы говорите о МОЕМ сыскном дилетанте, так хотя бы не путайте пол. Умница, будьте так добры, а не умник.

На пороге, кутаясь в халат, стояла Эвадна Маунт, эта квинтэссенция всех свихнутых неукротимых матрон центральных графств, которые столь же неотъемлемы от ласкового волнистого английского пейзажа, как бедуинки от не менее ласковой и волнистой пустыни Сахара. – Умница? – повторил старший инспектор, так растерявшись от неожиданности, что не обрушил на нее строгого порицания, какого – он, конечно, чувствовал – она, несомненно, заслуживала, последовав за ним на чердак без приглашения.

– Если, как вы, видимо, подразумевали, вы читаете мои книги, – сказала она, тыча в него пухлым пальцем, – тогда, независимо оттого, причисляете ли вы себя к моим многочисленным поклонникам или нет, вам все-таки следовало бы знать, как зовут моего детектива.

– И как же?

– Бэддели. Алекса Бэддели.

– Да-да, разумеется, так оно и есть! – сказал Трабшо. – Вспоминаю, вспоминаю. Алекса… Алекса Бэддели. Незамужняя дама с внушительным интеллектом, как говорится, в возрасте. Именно она раскрыла братоубийство идентичных близнецов в «Фабер или Фабер», ведь так?

– Вот именно. Так странно! Я всегда избегала этого бородатого приемчика с идентичными близнецами. А потому, когда я наконец сочла нужным им воспользоваться, то решила в моем фирменном духе извлечь из идеи все до последней капли.

Видите ли, – продолжала она тараторить, включив теперь в число слушателей и Дона с полковником, – центральные персонажи романа – двое идентичных близнецов, братья Фабер, Кеннет и Джордж. Они не только абсолютно похожи, но и одеваются абсолютно одинаково. Они даже общаются на закодированном языке, который больше никто не понимает, и без конца допекают всякими розыгрышами, злыми, отвратительными проделками своих соседей, а те, разумеется, не способны различать их.

– Но я…

– Самое же странное, – продолжала писательница, игнорируя попытку Трабшо перебить ее, – что они постоянно вздорят между собой, и читатели вскоре узнают, что они втайне презирают друг друга. А потому ясно, когда один убит, что убил его другой. Но поскольку оставшийся в живых упорно отказывается назвать себя, перед Алексой Бэддели встает дилемма: кто есть кто? Ей приходится напрячь весь свой внушительный интеллект, как вы любезно выразились, старший инспектор, чтобы установить, Кеннет л и убил Джорджа или Джордж убил Кеннета.

– И который убил? – спросил Трабшо, чья голова шла кругом в буквальном смысле слова.

– Вы говорите, что читали роман, – сухо возразила Эвадна Маунт. – Вот и скажите мне.

Он уставился на нее почти, а то и вовсе невежливо, прежде чем сообразил, что сейчас не время для литературных реминисценций.

– Миссис Маунт, нас друг другу не представили, так что я возьму эту честь на себя. Старший инспектор Трабшо. Или мне следует сказать бывший старший инспектор Трабшо.

– Рада познакомиться, – парировала писательница.

– А я с вами. Собственно, весьма польщен. Однако я должен все-таки настоять, чтобы вы незамедлительно вернулись в гостиную к остальным гостям. Тут не место для дамы.

Эвадна Маунт бесстрастно взглянула на распростертое тело Реймонда Джентри.

– Вздор. Не могу говорить от имени всех моих собратьев-женщин, но я способна глядеть на мертвое тело, не хлопаясь в обморок, будто беспомощная дурочка. И мне как автору детективов полезно понаблюдать за надлежащим – как говорят в Скотленд-Ярде, верно? – процессом?… Ах, нет-нет, процедурой, так ведь?

К тому же, как только что заметил Роджер, это преступление из тех, какие предположительно случаются только в книгах, а однако, согласно одной моей теории, даже в реальной жизни случаются таинственные убийства, для разгадки которых мы, писатели, подходим больше, чем вы, полицейские. Разумеется, я не предполагаю, что вы разделяете эту точку зрения, но, конечно же, вы согласитесь, что чем больше, тем веселее?