Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

Я отправилась бродить по запруженным людом лондонским улицам, а цокот подкованных копыт о мостовую напоминал бряцание ключей в лапах огромного черного чудовища, запирающего меня в узилище безнадежности. Мой покойный отец, когда был жив, всегда упрекал меня за излишне богатое воображение, однако, положа руку на сердце, должна признаться, что в тот день я решительно не знала, что делать и куда податься.

Я шла мимо магазинов, по которым некогда без толку ходила, чтобы убить время, и всматривалась в череду равнодушных лиц. Теперь, казалось, между мной и людьми появилась непреодолимая стена, отделившая меня от них. Я – тонкая натура, и мысль о том, что у меня за душой нет ни гроша, внушала мне настоящий ужас.

Я стала обращать внимание на чумазых мальчишек, сновавших по улицам внешне приличных районов огромного мегаполиса. Мне стало интересно, что они едят и где ночуют. Я даже ощутила сочувствие к несчастным изможденным женщинам, торговавшим собой в грязных переулках Уайтчепела, – сочувствие, мешавшееся с ужасом.

Так я и бродила, а прохожие толкали меня плечами. Саквояж при каждом шаге задевал мои шерстяные юбки. Постепенно правая рука, сжимавшая его, начала наливаться усталостью. Чувство голода несколько притупилось и теперь давало о себе знать лишь слабостью во всем теле. Я понятия не имела, где проведу ночь.

Неожиданно мне пришлось отвлечься от мрачных мыслей – кто-то снизу резко дернул мой саквояж. Опустив взгляд, я увидела у своих ног беспризорника, чьи глаза на чумазом лице сверкали как пара новеньких монет в два пенса.

– Что вам угодно? – спросила я.

Признаться, я была настолько ошарашена, что даже с этим представителем лондонского дна говорила вежливо. Но прежде чем я успела что-либо сделать, а негодник – ответить, к нам из толпы прохожих шагнула леди, которая схватила беспризорника за руку. Если бы она не была одета столь богато, возможно, из профессиональной привычки я бы даже кинулась защищать гадкого оборванца.

Однако леди красовалась воистину в царском наряде. У нее была бобровая муфта, а украшенную бархатными лентами и увенчанную павлиньим пером коричневую фетровую шляпу она носила лихо заломленной набекрень.

Незнакомка напоминала сошедшую с небес богиню. В ее темных глазах сверкал огонь, а в ушах раскачивались янтарные сережки. Вдруг ее ангельское лицо исказилось, превратившись в гримасу ярости. Если облагородить речь прекрасной леди, отчистив от всех грязных ругательств, что изрыгал ее чудесный ротик, то сказала она следующее:

– Ну-ка, шелудивый щенок, немедленно отпусти саквояж этой леди, а не то я тебе устрою такую головомойку, что родная мать не узнает.

– Нету у меня матери, – огрызнулся оборванец, добавив несколько крепких словечек, однако саквояж все-таки отпустил. С удивлением я поняла, что беспризорник собирался его у меня отобрать.

Леди продолжала крепко держать босяка за руку.

– Не удивительно, – ответила она ему чуть мягче. – Вот тебе фартинг, и держись подальше от приличных людей. Пошел прочь.

Гадкая, подлая ухмылка, которой беспризорник наградил свою благодетельницу, сделала бы честь последнему из мерзавцев. Он взял монету, сунул в карман, после чего – вот наглец! – издевательски отдал нам честь, коснувшись пальцами грязной засаленной кепки, а затем скрылся, смешавшись с толпой.

Я попыталась покрепче взяться за ручку саквояжа, но от потрясения у меня вся кровь отхлынула от пальцев, отчего они отказались меня слушаться. Быстро как молния – я даже ничего заметить не успела – моя спасительница, продемонстрировавшая столь незаурядные познания в площадной брани, подхватила саквояж, который уже был готов выскользнуть у меня из рук.

– С-с-с… спасибо, – удалось мне выдавить из себя. – Как вы узнали… Как заметили, что…

Черты лица незнакомки приобрели спокойствие и безмятежность. Как часто это выражение ошибочно принимают за самодовольство, особенно когда женщина красива!

– У меня есть необычное пристрастие, – с улыбкой призналась она. – Я люблю наблюдать за людьми.

Я едва обратила внимание на странность подобного заявления. Я стояла околдованная ее голосом – сильным, мягким, выразительным, напоминавшим звучанием виолончель. Куда только подевался тот простонародный говор, на котором она только что обратилась к беспризорнику. Впрочем, ее акцент все-таки показался мне слегка необычным.

– Меня зовут Ирен Адлер, – представилась леди, видя, что я по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова от охватившего меня смятения. Ее карие глаза, будто бы светившиеся золотом изнутри, напомнили мне цветом один из самых дорогих сортов темно-янтарного бархата, которыми мне доводилось торговать. – Поскольку я уже отвлеклась, – продолжила она, – не желаете ли со мной выпить чаю вон в той кондитерской?

Я замялась, памятуя о том, что желудок мой пуст, но в кошельке царит еще большее опустение. Кроме того, у меня до сих пор дрожали колени.

– Смею вас заверить, что я дама приличная… практически во всех смыслах, – лукаво добавила она. – Кроме того, настоящая леди может посещать подобные заведения без сопровождения мужчины. Если она, конечно, действительно настоящая.

Услышав иронию в ее голосе, я успокоилась, поняв, что незнакомка не насмехается надо мной, а как раз наоборот – пытается приободрить. Ее глаза продолжали лучиться теплом, хоть она и скривила чуть-чуть губы, когда произнесла слово «приличная».

– Я вас приглашаю, – с настойчивостью промолвила Ирен Адлер, и ее затянутая в перчатку ладонь ласково тронула мой локоть, будто бы не она мгновение назад стискивала мертвой хваткой руку оборванца. – Вы окажете мне любезность, если составите мне компанию, пока я буду приходить в себя. Ну и страху же я натерпелась. Я такая трусиха!

Я прекрасно понимала, что из Ирен такая же трусиха, как из меня китайская императрица, однако противиться ей не стала. Скрепя сердце я позволила завести себя в кондитерскую и усадить за столик возле окна.

– Чаю. Пожалуй, с мятой, – скомандовала Ирен девушке в переднике, будто по мановению волшебной палочки возникшей перед нами. – И набор пирожных – самый большой, что у вас есть.

Я в молчании глядела на нее, словно зритель в зале, взирающий на актеров на сцене. Ее костюм был сшит из коричневого шелка – и как нельзя лучше подходил для прогулки свежим мартовским днем. Жакет переходил в пышную юбку, подпоясанную шелковым шнуром, завязанным в доминиканском стиле. Не надо забывать, что я три года проработала в отделе тканей и знала толк в моде, однако оказалась совершенно не готовой к той роскоши, с которой была одета моя новая знакомая.

Ирен Адлер отложила муфту и с достоинством сняла кожаные перчатки, изящно стягивая их палец за пальцем. Как я уже упоминала, ее лицо было изумительно красиво. Глубоко посаженные карие очи меняли оттенок в зависимости от ее настроения с почти черного до светло-золотого, отчего казалось, что они сделаны из полудрагоценного камня под названием тигровый глаз. Я не могла не восхититься ее изящным сложением, изгибом ее губ, аккуратным прямым носом и роскошными длинными густыми ресницами. Прическа была скрыта под шляпой, но от моего внимания не ускользнул каштановый цвет ее волос. Буквально все в ней источало шик, свежесть и уверенность.

Стоило мне почувствовать легкий аромат чая, я на некоторое время забыла о своей благодетельнице. Каким же он оказался душистым и горячим! Он смыл отвратительный привкус во рту, от которого я не могла избавиться на протяжении последних нескольких дней. А потом я, словно школьница, уставилась, разинув рот, на трехэтажный поднос, заставленный канапе, пирожными, печеньями и булочками. Все они специально были сделаны небольшого размера, чтобы сразу отправить в рот целиком – очень удобно! Меня изнутри словно ножом полоснуло от голода, один раз, а потом еще и еще.

– Вы так и не представились. – Ирен Адлер подхватила с подноса крошечный бутербродик с огурцом столь естественно и изящно, что мне оставалось лишь последовать ее примеру.

– Пенелопа Хаксли. Я гувернантка… была. – Я больше не могла сдержать ни голод, ни любопытство. Проглотив бутерброд в один присест, я спросила: – Как у вас это получилось, мисс Адлер? Даже после того как вы отругали мальчишку, никто не понял, что он собирался меня обокрасть. Да и я, признаться, его поначалу не заметила.

– Зовите меня Ирен, любезная мисс Хаксли. Как-никак нам вместе удалось предотвратить преступление. Я ничуть не удивлена тому, что вы не заметили этого маленького мерзавца. Я и сама поначалу не обратила на него внимания. Я обратила внимание на вас, – призналась моя новая знакомая.

– На меня? Вы за мной наблюдали?