Эрл Гарднер - Дело смертоносной игрушки

— Но я как раз об этом и говорю, — начала объяснять Лоррейн. — Мистер Кроуфорд сказал мне, что если вы появитесь в суде и будете свидетельницей в нашу пользу, то очень вероятно, что Мервин этого так не оставит. А уже тогда мы сможем обратиться в суд и заявить, что Мервин преследует вас в отместку за ваши свидетельские показания, что даст суду основание привлечь его к ответственности. Нужно не уважать себя, чтобы позволить ему продолжать в том же духе.

— Послушайте, — терпеливо пояснила Норда. — Он со всей определенностью дал мне понять, что замышляет убийство, и меня вовсе не устраивает перспектива стать трупом и утешаться тем, что суд этого так не оставит. Меня не интересует, хорошего вы нашли адвоката или нет, поскольку ему в первую очередь потребуются доказательства. А этого-то как раз у нас и нет.

— Но у нас есть доказательства, — перебила ее Лоррейн, — есть свидетель, которому Мервин говорил когда-то, что на самом деле он не любит Роберта и что добивается опеки над ним, только чтобы досадить мне.

— Чудесно, — холодно заявила Норда. — Но это касается только вас. Мои проблемы это не решит.

— Но вы же не оставите все как есть? — Лоррейн растерянно умолкла.

— Даже не знаю. Но в одном я уверена твердо. Я не буду вмешиваться в дела Мервина Селкирка до тех пор, пока не выясню, что это мне даст. И у меня должен быть свой собственный адвокат, и выберу я его сама.

— Но сейчас уже вечер пятницы, — возразила Лоррейн. — В это время вы уже никого не найдете. А я договорилась с мистером Кроуфордом, что завтра в полдень он будет вас ждать в своем офисе и примет ваши письменные показания.

Норда задумчиво молчала.

— Не можете же вы вот так взять и уехать. Не делайте этого, — снова заговорила Лоррейн. — Не ради меня, а ради Роберта. Вы же знаете его и должны понимать, как много это для него значит. Я понимаю, что вам хочется избавиться от Селкирков как можно скорее, но не забывайте о Роберте.

Я уже два года добиваюсь единоличной опеки над Робертом. Мервин является на каждое судебное заседание и трогательно расписывает свои родительские чувства. Я оказываюсь в роли женщины, стремящейся любой ценой навредить бывшему супругу, а Мервин держится прекрасно: такой учтивый, обходительный, хладнокровный и так уверен в себе. На последнем судебном слушании я сказала, что Роберт побаивается отца, и Мервин, не моргнув глазом, тут же объяснил судье, что такое отношение к нему — дело моих рук, что я намеренно и постоянно компрометировала его в глазах сына.

Затем Мервин пригласил свидетелей, которые подтвердили, что он был образцовым отцом, когда Роберт жил с ним.

Судья был поражен. Суд решил, что два месяца в году Роберт будет проводить с отцом и что я должна стараться даже не упоминать при мальчике имя Мервина. Следующий пересмотр дела был назначен через семь месяцев.

Семь месяцев истекают как раз через неделю. Теперь, когда у нас есть этот новый свидетель, да еще если вы дадите показания, мы сумеем показать суду истинное лицо Мервина Селкирка.

— Я вовсе не уверена в успехе, — прервала ее Норда. — Не забывайте, что я только один раз видела, как он дал пощечину Роберту.

— Но вы это видели! — настаивала Лоррейн. — Вы же видели, как он это сделал: ударил его со всей силы. И какой он был при этом холодный, невозмутимый, а ведь бедный мальчик пролетел через всю комнату.

— Ну, положим, это было не совсем так.

— Да, но ведь пощечина была крепкая?

— Безусловно, — подтвердила Норда.

— И произошло это не наедине, а при вас, и лишь за то, что он попытался вас перебить.

Норда заколебалась: чувствовала, что ее во что-то втягивают.

— Послушайте, Лоррейн, но ведь я была почти что членом семьи. Роберт звал меня тетя Норда и конечно же держался со мной не так, как с чужим или малознакомым человеком.

— Конечно, — заторопилась Лоррейн. — Это только подчеркивает жестокость его поступка.

Норда повернулась к Бартону Дженнингсу, но он упредил ее вопрос.

— Не смотрите на меня так, — засмеялся Бартон. — Я здесь только как шофер. Отношения с ее бывшим благоверным меня совершенно не касаются. Я терпеть его не могу и стараюсь держаться от него подальше. Конечно, если вам потребуются деньги… Я ведь очень привязан к Роберту.

— Кто же его не любит, — улыбнулась Норда. — А где он, кстати? Я-то надеялась, что вы захватите его с собой.

— Он рано утром уезжает в туристический лагерь на четыре дня, объяснила Лоррейн. — Для него это колоссальное событие в жизни: он взял с собой собаку и будет ночевать в палатке. А если честно, то мы не говорили ему о вашем приезде. Вы не представляете, как он вас любит.

Если бы ему стало известно, что вы приедете… не знаю, может быть, он бы даже никуда не поехал. Тогда бы могли пойти разговоры, зачем вы приезжали, и все такое…

Нам бы не хотелось впутывать Роберта в эти дрязги. Мне кажется, что так будет лучше. У вас еще будет время повидаться с ним не при таких грустных обстоятельствах.

Когда все благополучно закончится, вы обязательно приедете и проведете у нас недельку.

Норда сидела молча, думая о Роберте, который действительно был очень привязан к ней. Она размышляла о том, как могла бы сложиться их жизнь, если бы она не разорвала помолвку и вышла замуж за отца Роберта… Внезапно пришедшая мысль поразила ее: поступи она так, Мервин обязательно использовал бы ее привязанность к Роберту и ответную любовь мальчика, чтобы добиться опеки над ним.

Вздрогнув, она спросила себя: а могла ли Лоррейн подумать о такой возможности?

Не успела эта мысль прийти ей в голову, как она уже решила, что Лоррейн, безусловно, стремится извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Поступи она по-другому, это была бы не Лоррейн. Да и какая женщина осудит ее? Даже Мервин в свое время с уважением отзывался о предусмотрительности и силе духа своей бывшей жены: «Надо отдать ей должное — она никогда не обольщается. Она может летать как маленькая девочка и при этом оставаться хладнокровной, как калькулятор, способна не спать всю ночь, просчитывая, что будет, если она сделает то-то и то-то…»

Размышления Норды были прерваны Лоррейн, не отрывавшей внимательного, изучающего взгляда от ее лица:

— По крайней мере, Норда, вы переночуете у нас, как мы договорились. Ведь встреча с адвокатом назначена на завтра. Утро вечера мудренее. Завтра все может представиться вам в другом свете.

В этой ситуации Норда предпочла бы поехать в отель, но Лоррейн так настаивала, что она уступила, и Дженнингсы отвезли ее в свой дом в Беверли-Хиллз.

Норда спросила, где спит Роберт, и ей сказали, что под тентом в патио. В последнее время он сделался просто бездомным, насмотревшись фильмов про настоящих парней.

В результате он настоял на том, чтобы ему разрешили спать на улице.

Лоррейн сказала, что, когда им нужно куда-нибудь уйти, с Робертом остается няня. Сегодня, правда, им не удалось договориться ни с одной из двух приходящих нянь, которые им особенно нравились, так как те уже обещали кому-то другому. Поэтому они просто дождались, когда он уснет, и поехали в аэропорт.

Однако они особенно не беспокоились, так как он остался под защитой Ровера. Ровером звали громадного дога, которого Лоррейн забрала, когда они с Мервином делили имущество. Норда слышала, как Роберт упоминал о собаке, а однажды даже была ей «представлена», когда Роберт навещал Мервина.

Это был громадный пес с выразительными глазами и поразительным чувством собственного достоинства. Он понравился Норде, да и пес признал ее и, к большому удовольствию Норды, радостно приветствовал, виляя хвостом, пока она почесывала его за ушами.

Бартон Дженнингс вышел через заднюю дверь и заглянул в патио. Он сообщил, что все в порядке, Ровер лежит в таком месте, откуда он может видеть и Роберта под тентом, и вход в патио. Норда же захотела поздороваться с собакой, но Дженнингс запротестовал, мотивируя это тем, что пес залает и разбудит Роберта.

А если Роберт увидит Норду, добавила Лоррейн, то он наверняка откажется ехать в лагерь, что будет не совсем честно по отношению к другим мальчикам, да и к самому Роберту.

Было что-то такое в ее голосе, что вызвало у Норды неясное беспокойство. Они с Робертом были большими приятелями. Она чувствовала, что пользуется полным доверием мальчика. Может быть, Лоррейн просто немного ревнует?

Норда отогнала от себя дурные предчувствия. Она чувствовала страшную усталость во всем теле после этого длинного дня и отправилась на второй этаж, в свою спальню, окна которой выходили на север.

Перри Мейсон открыл дверь офиса и увидел, что Делла Стрит, его секретарь, уже на месте.

Мейсон сделал недовольное лицо.

— Даже с утра в субботу, — проворчал он, — я был вынужден тебя вытащить на работу.