Эллери Квин - Застекленная деревня

— Привет, — буркнул Эдди Пэнгмен и мрачно уставился на землю.

— Чем собираешься заниматься, когда окончишь школу в будущем году, Эдди? — спросил судья Шинн.

— Ничем, — отозвался Эдди, не поднимая взгляда.

— Разговорчивый парень, верно? — усмехнулся его отец. — Все, что он знает, — это какой он несчастный. Заканчивай чистить доилки, Эдди. Я сейчас приду.

— Я слышал, завтра будет дождь, Орвилл, — сказал судья, когда Эдди Пэнгмен молча скрылся в амбаре.

— Да. Но лето обещают засушливое. — Фермер нахмурился, глядя на безоблачное небо. — Еще одно сухое лето нас прикончит. В прошлом сентябре мы потеряли почти весь урожай кормовой кукурузы — дожди начались слишком поздно. Нам едва хватило запасов, чтобы дотянуть до Рождества. Если такое случится снова…

— Никогда не становись фермером, Джонни, — сказал судья, когда они шли назад по Шинн-роуд. — У Орвилла лучшая ферма в округе, если, конечно, ты способен различать степени бедности, у него отличное стадо бурых швейцарских, гернсейских и голштинских коров, дающее почти десять бидонов молока, а он не знает, сможет ли протянуть еще год. У Хьюба Хемаса, Мерта Избела и Скоттов дела еще хуже. Мы засыхаем на корню, Джонни.

— Вы разочаровываете меня, судья, — пожаловался Джонни. — Сначала я думал, что у вас есть планы на мой счет.

— Планы? — переспросил судья.

— Ну, затащить меня сюда, чтобы поговорить со мной, как дядюшка-янки, и вкачать немного свежей крови мне в жилы. Но вы оказались еще хуже меня.

— Неужели?

— Вы почти пробудили во мне древний шовинизм. Я испытываю желание вывернуть вам руку и заставить посмотреть на флаг, который развевается над лужайкой. Он никогда не засохнет, что бы ни случилось с вами и со мной. Засуха — явление временное…

— Но старость и злоба постоянны, — отозвался судья Шинн.

Милли Пэнгмен переходила Шинн-роуд. Она была почти такой же крупной, как ее муж. Ее очки в золотой оправе блеснули на солнце, когда она помахала им рукой.

— Приготовила вам овсянку, судья. Вернусь к ужину… Дебби! Куда ты подевалась?

Судья дружелюбно помахал ей в ответ, но мрачно повторил:

— Постоянны.

— Обманщик, — засмеялся Джонни.

— Нет, я говорю правду. Конечно, я часто подшучиваю, но только потому, что любой янки скорее станет голосовать за демократов, чем публично демонстрировать свои чувства. Факт в том, Джонни, что ты бредешь по главной улице безнадежного предприятия.

— А я тем временем пребываю в заблуждении, считая вас джентльменом величайшей силы духа, — усмехнулся Джонни.

— У меня есть вера, — сказал судья Шинн. — Куда больше веры, чем когда-либо было у тебя, Джонни. Например, я верю в Бога, в конституцию Соединенных Штатов, в статуты моего суверенного штата и в будущее нашей страны — несмотря на коммунизм, водородные бомбы, нервно-паралитический газ, маккартизм и бывших майоров военной разведки. Но я хорошо знаю Шинн-Корнерс, Джонни. Становясь беднее, мы делаемся пугливыми и, следовательно, более ограниченными, озлобленными и опасными… Прекрасная подготовка к речи по поводу 4 июля, нечего сказать! Давай заглянем к Питеру Берри — самому веселому человеку в Шинн-Корнерс.

Единственная деревенская лавка располагалась на восточном углу перекрестка. Ветхое строение грязно-коричневого цвета, очевидно, являлось реликтом XIX века. Вход занимал весь угол. Пирамида скрипучих деревянных ступенек вела к крыльцу, захламленному садовыми инструментами, корзинами, ведрами, швабрами, горшками с геранью и сотней других предметов. Над крыльцом тянулась выцветшая красная вывеска: «Универсальный магазин Берри».

Едва Джонни открыл дверь, пропуская вперед судью, его ноздри защекотали запахи уксуса, резины, кофе, керосина и сыра под аккомпанемент звяканья старомодного колокольчика.

— Мне бы пригодились такие запахи на проклятых зловонных рисовых полях, — заметил Джонни.

— Жаль, что Питер этого не знал, — откликнулся судья. — Он бы запечатывал их в бутылки и продавал оптом и в розницу.

В воздухе было почти столько же товаров, сколько на полу и на полках. Джонни и судья с трудом пробирались сквозь целый лес подвешенных к потолку предметов, мимо бочонков с гвоздями, мешков с картошкой, мукой, луком, газовых плит, деталей тракторов, прилавков с хозяйственными товарами, галантереей, дешевой обувью, опутанной проводами кабинки с табличкой «Почтовая подстанция США», даже полки с книгами в бумажных обложках и комиксами. Вывески рекламировали уголь и лед, проявление и печатание фотографий, прачечную и химчистку — казалось, не существует услуг, которые Питер Берри не был готов оказать.

— Автомастерская Берри рядом с магазином тоже принадлежит ему? — спросил Джонни, впечатленный увиденным.

— Да, — ответил судья.

— Как же он успевает со всем этим справляться?

— Ну, Питер обычно возится с автомобилями по вечерам, когда закрывает магазин. Эм помогает ему, чем может; Дики — ему десять — достаточно взрослый, чтобы управлять бензоколонкой и бегать с поручениями, а Кэлвин Уотерс доставляет товары в грузовике Питера.

Они пробрались по узкому проходу к главному прилавку бакалейного отдела, где стоял кассовый аппарат. Крупный толстый мужчина с головой как у Уильяма Дженнингса Брайана[9] выкладывал на прилавок буханки хлеба, разговаривая с долговязым подростком в джинсах. Паренек казался напряженным, и судья Шинн остановил Джонни:

— Давай подождем.

Наконец подросток у прилавка что-то тихо произнес. Питер Берри улыбнулся и покачал головой. Ему было лет сорок пять; его мясистое лицо постоянно менялось. Казалось, такое лицо должно быть розовым, но вместо этого оно было удручающе серым, а голубые глаза, несмотря на улыбку, оставались неподвижными и холодными.

— Кто этот мальчик? — шепотом спросил Джонни.

— Дрейкли Скотт — старший сын Эрла и Матильды. Ему семнадцать.

— Он кажется чем-то расстроенным.

— Дрейку приходится нелегко. Так как Эрл и Сет беспомощны, он должен заботиться о ферме. Это мешает его учебе. — Судья пожал плечами. — Он отстал на целый год и вряд ли закончит школу… Доброе утро, Дрейк.

Дрейкли Скотт проходил мимо, опустив глаза, под которыми темнели мешки. Его худое прыщавое лицо выглядело сердитым.

— Доброе утро, судья.

— Хочу познакомить тебя с моим родственником.

Мальчик поднял невидящий взгляд.

— Здравствуйте, — буркнул он. — Судья, мне надо возвращаться на ферму.

— Тебе кто-нибудь помогает в эти дни, Дрейкли? — спросил судья.

— Да. Старик Леммон. Джо Уиллетт из Комфорта обещал скосить южный участок и помочь мне складывать сено, но он сможет приехать только на будущей неделе.

— Увидимся на празднике?

— Нет, судья. Мама будет там с Джуди. — Дрейкли Скотт прошмыгнул мимо, втянув узкие плечи, словно опасался удара сзади.

— Доброе утро! — Питер Берри расплылся в улыбке. — Прекрасный день, судья! Не терпится услышать вашу сегодняшнюю речь… — Он переводил взгляд с судьи Шинна на Джонни; его серое лицо постоянно двигалось, как морская вода.

— Спасибо, Питер. — Судья представил Джонни.

— Рад познакомиться, мистер Шинн! Родственник судьи, а? Бывали у нас раньше?

— Нет.

— Жаль. Как вам наша деревушка?

— Приятное местечко, — тактично ответил Джонни. — Спокойное и мирное. — Ему хотелось, чтобы лицо Берри застыло хоть на миг.

— Что верно, то верно. Вы здесь надолго?

— На неделю, мистер Берри.

— Отлично. Да, судья, вчера Милли Пэнгмен записала кое-какие продукты на ваш счет. С этим все в порядке?

— Конечно, Питер, — довольно резко отозвался судья.

— Милли — чудесная женщина. Делает честь Шинн-Корнерс…

— Мы не хотим тебя задерживать, — сказал судья. — Я знаю, что ты сегодня открыл лавку только на несколько часов…

— Судья…

— Да?

Питер Берри доверительно склонился над прилавком.

— Я уже некоторое время хотел с вами поговорить…

Джонни деликатно отошел к книжной полке, но Берри, казалось, забыл о нем, продолжая говорить гулким басом.

— Это насчет Скоттов…

— Вот как?

— Ну, вы ведь знаете, что они все время у меня что-то покупают…

— Они задолжали тебе солидную сумму, Питер?

— В общем, да. Я хотел спросить, что можно с этим сделать. Вы ведь юрист…

Голос судьи Шинна стал пронзительным:

— Ты имеешь в виду, что хочешь подать на Скоттов в суд?

— Не могу же я вечно не брать с них денег. Мне нравится помогать соседям, но…

— Разве они тебе ничего не платят?

— Платят время от времени. Но долг только растет.

— Вы говорили с Эрлом, Питер?

— С Эрлом разговаривать бесполезно.

— Очевидно, — согласился судья. — Ведь Эрл прикован к инвалидному креслу.