Артур Дойл - Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе

10. Хорошо играет на скрипке.

11. Прекрасно фехтует, отличный боксер. Увлекается спортом.

12. Обладает глубокими практическими знаниями английских законов.

Дойдя до этого пункта, я в отчаянии швырнул составленный документ перечень. “Ничего не могу понять. По такому набору невозможно догадаться ни о его профессии, ни о целях, которые он преследует”, – пробормотал я и решил больше не ломать себе голову понапрасну.

Даже любовь Шерлока к скрипке не давала никакой разгадки, а только еще больше запутывала меня. Кстати, играл он превосходно. Однажды он без труда исполнил по моей просьбе весьма сложные вещи, например “Песни без слов” Мендельсона и некоторые другие. Однако, оставаясь один, он редко играл что-нибудь вразумительное. Чаще, откинувшись в кресле и положив скрипку на колени, он извлекал из нее лишь режущий уши скрип и визг. Правда, слышались иной раз и аккорды, то печальные, то радостные, но всегда одинаково громкие и пронзительные. Очень вероятно, что они соответствовали настроению самого Шерлока в минуты задумчивости. Но одного я никак не мог определить, то ли музыка способствовала полету его фантазии, то ли являлась результатом этого полета. Рано или поздно я, несомненно, взбунтовался бы против “кошачьих скрипичных концертов”, устраиваемых Шерлоком по вечерам. Однако, словно в качестве компенсации за издевательство над моими нервами, он вдруг разражался целой серией блестящих отрывков из моих любимых произведений.

В первую неделю к нам никто не заходил, и я уже начал подумывать, что мой сосед так же одинок в Лондоне, как и я сам. Но вскоре я обнаружил, что знакомых у него превеликое множество, причем из самых разных слоев общества. Раза три или даже четыре в течение недели заявлялся к нам некто мистер Лестрейд, человечек весьма гнусного вида – тощий, с черными бегающими глазками и физиономией, сильно смахивающей на крысиную морду. На следующее утро нас посетила молодая девушка, элегантно одетая. Как я заметил, она провела у Холмса не менее получаса. В тот же день принесло к нам второго гостя – седоволосого и обтрепанного старика, похожего на еврея-старьевщика. Он был сильно возбужден, все время размахивал руками и громко кричал. Не успел он удалиться, как к нам опять позвонили. На этот раз гостьей оказалась ветхая старушонка, слезливая, плохонько одетая, в рваненьких башмачках. Потом Холмса посетил представительный седоволосый джентльмен, а затем привокзальный носильщик в униформе из вельветина. И когда все эти живописные гости заходили к нам, Шерлок неизменно обращался ко мне с просьбой покинуть гостиную. Я соглашался и уходил в спальню. Я не обижался на Шерлока за эти мелкие неудобства, тем более что он всегда извинялся.

– Простите меня, – говорил он, – но гостиная мне нужна для деловых разговоров. Люди, что к нам приходят – это не праздные гости, они – мои клиенты.

В такие минуты у меня вновь открывалась блестящая возможность спросить Холмса в лоб, чем это он так увлеченно занимается, но природная вежливость мешала мне воспользоваться ей и откровенно бестактно совать нос в дела постороннего человека. Я предполагал, что у него нет ни желания, ни причин раскрывать передо мной род своих занятий, но я ошибался – очень скоро Шерлок заговорил на эту тему сам.

Случилось это четвертого марта. Эту дату я так хорошо запомнил потому, что в тот день я, встав раньше обычного, застал Шерлока в гостиной. Он как раз заканчивал завтрак. Наша хозяйка давно привыкла, что я встаю поздно, и не поставила мне прибор и чашечки с кофе. Не знаю, почему это в тот момент я так разобиделся на нее и на все человечество в целом, только с самым недовольным видом я позвонил и коротко намекнул, что уже сижу за столом. Затем я схватил со стола журнал и начал перелистывать его. Заголовок одной из статей был подчеркнут карандашом, и я попытался вникнуть в ее содержание, но вид Холмса, жующего гренки, отчасти мешал мне сосредоточиться.

Название статьи, “Книга жизни”, показалось мне несколько претенциозным. Автор ее уверял – наблюдательный человек может многое понять, если станет подвергать систематическому анализу все, что попадается ему на глаза. Первым моим впечатлением было следующее: статья является поразительным набором из бессмыслицы и здравых рассуждений. Аргументация мне понравилась своей простотой и убедительностью, но сами выводы не впечатляли – они были явно скороспелыми и, очевидно, преувеличенными. На мой взгляд, писака явно перестарался, он договорился до того, что начал утверждать – наблюдайте и по мимолетному выражению лица, по малозаметному движению мускула, по вскользь брошенному взгляду вы узнаете сокровенные мысли человека. Согласно его теории получалось, что обмануть человека с развитой наблюдательностью было попросту невозможно. Причем, выводы свои автор сообщал с таким апломбом, будто они абсолютны и незыблемы, как истины Эвклида. Каждым своим словом он шокировал, удивлял или ошарашивал. Я усмехнулся, подумав, какое сногсшибательное впечатление все это окажет на человека неподготовленного и ненаблюдательного. Однако стоило только проследить за ходом мыслей автора, увидеть, что именно стоит за трескучими высокопарными сентенциями, и сразу же все его выводы становились легко уязвимыми.

«По одной только капельке воды, – витийствовал автор, – человек, способный мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал и не слышал ни о первом, ни о втором. Вся жизнь – это огромная цепь причин и следствий, каждое звено которой вбирает в себя всю ее природу. Подобно другим искусствам, наука дедукции и анализа постигается долгим и кропотливым трудом, но поскольку жизнь слишком коротка, то ни одному из смертных так и не удастся достичь в обсуждаемом предмете полного совершенства. Но, прежде чем вникать в моральные и интеллектуальные аспекты, которые представляют главную трудность, человеку, интересующемуся данным предметом следует начать с решения более простых задач. Начните с малого – научитесь с первого взгляда определять характер и привычки стоящего перед вами человека, угадывайте род занятий встреченных вами случайных людей. На первый взгляд мое предложение может показаться вам пустячной детской забавой, но именно она отточит вашу наблюдательность, научит вас, на что следует обращать внимание прежде всего. Присмотритесь к ногтям человека, к рукавам его костюма и рубашки, обратите внимание на его обувь и брюки, и вы немало узнаете о нем. Но вы узнаете еще больше, если посмотрите на его пальцы или лицо. И все, собранное вместе, даст вам полную картину о исследуемом индивидууме».

– Дичь какая-то! – воскликнул я и швырнул журнал обратно на стол. – В жизни не читал подобной ахинеи.

– О чем это вы? – поинтересовался Шерлок Холме.

– Да об одной статейке вон оттуда, – я ткнул в журнал чайной ложечкой и принялся за свой завтрак. – Судя по вашим пометкам, вы ее уже прочитали. Написано бойко, не спорю, только меня с души воротит от такой напористости. Ясно, что писал статейку кабинетный философ, не знающий жизни… Прекрасно устроился – сидит себе в уединении, в мягком удобном кресле, сочиняет милые изящные парадоксы. А попробовал бы он влезть утром в подземку и поупражняться в наблюдательности. Да я ставлю тысячу фунтов против одного, что он не определит ни характера, ни профессии человека, отдавившего ему ноги.

– Боюсь, что вы проиграете, – хладнокровно заметил Холмс. – А что касается автора статьи, то он сидит перед вами.

– Вы?! – изумился я.

– Да, я. У меня есть склонность наблюдать и делать выводы. А теории, которые я в этой статье изложил, и которые вам столь не понравились по причине, как вы изволили выразиться, дикости, на самом деле не измышления полусонного бездельника из пыльного кабинета, а плод долгих практических занятий. И, смею заметить, они обрели вполне прикладное значение хотя бы потому, что именно им я обязан куском хлеба. С сыром, – прибавил Холмс.

– Но каким образом? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Видите ли, я – единственный в своем роде специалист. Полагаю, что таких, как я в мире больше нет. Я – детектив-консультант, если вам что-нибудь говорит это определение. В Лондоне тьма тьмущая детективов, как частных, так и содержащихся правительством. Но не все они блещут профессионализмом. Иногда они попадают в тупик и тогда срочно мчатся ко мне. Я выслушиваю все детали дела и направляю их по верному следу. Правда, прежде мне нужно знать обстоятельства вплоть до мельчайших деталей, но, познакомившись с ними, я могу все расставить по своим местам. Сделать правильный вывод мне помогает мое знание преступлений. Дело в том, что все преступления имеют много общего, они – словно выходцы из одной фамилии. Поэтому, если вам известны детали тысячи преступлений, то я крайне удивлюсь, если вы не раскроете тысячу первое. Лестрейд – детектив весьма известный, но недавно, расследуя одно интересное дело о мошенничестве, основательно запутался и, вполне естественно, обратился ко мне.