Джон Карр - Четыре орудия убийства

Тогда я тщательно осмотрел все помещения на первом этаже. То, что никого в мое отсутствие на вилле не было, — это совершенно точно. Затем я поднялся в бывшую спальню Роз и также осмотрел ее. Когда Роз уезжала, то, будучи женщиной жутко практичной, все постельные принадлежности и скатерти, которыми она пользовалась, забрала с собой. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что ее кровать аккуратно застелена.

Дуглас повернулся к Куртису и в сердцах шлепнул ладонью по рулю. Выпустив все, что накипело у него на душе, он облегченно вздохнул.

— Но по всему было видно, что на вилле никто не жил, — продолжил Дуглас. — Постельное белье было новым и даже непомятым. На нем явно никто не спал.

Я стоял в полутемной комнате, куда сквозь закрытые ставни с улицы проникал тусклый свет, и чувствовал, как по спине бегают мурашки.

Потом я спустился на первый этаж, зашел на кухню и открыл кран. Вода полилась. Услышав, что заработал холодильник, я открыл его. В нем было полно продуктов для хорошего ужина: трюфели, зеленый салат и много чего еще. К тому же на полке холодильника стояли шесть бутылок шампанского «Редерер». Кстати, Роз Клонек перед сном всегда выпивала полбутылки шампанского.

Есть еще одно доказательство тому, что я распорядился отключить воду и электричество, а кто-то от моего имени его отменил. Это — электрические часы.

— Электрические часы? — удивленно переспросил Куртис.

— Да. На холодильнике стоят часы. Шнур от них подсоединен к той же розетке, что и холодильник. Сейчас они включены, но время показывают прежнее. Эти часы сработали как хронометр.

Вы понимаете, что произошло? Когда компания отключила на вилле свет, они остановились, а когда кто-то дал указание его включить, на них загорелись прежние цифры.

Это меня обескуражило. Тогда я разыскал полицейского, которому заплатил за то, чтобы он присматривал за виллой. Эркюль Ренар, так зовут этого стража порядка, сообщил, что вокруг моей виллы кто-то бродил. Во всяком случае, возле ее ограды.

В первый раз это произошло вечером в среду, а затем в четверг. При виде полицейского неизвестный быстро скрывался. Эркюль сказал, что этот человек был одет в вельветовое пальто и выглядел как пугало.

Я даже не знаю, что и предположить. Единственное, что я понял, — на моей вилле творится нечто странное.

Проблема в том, что я ничего не могу выяснить у Роз. Я не только не могу с ней встретиться, но не имею возможности даже позвонить. Семейство Толлер сейчас в Париже, и я постоянно с ними. Если вдруг станет ясно, что я… Ага, вот здесь наш поворот.

Они выехали за черту города. По обеим сторонам дороги потянулись примыкавшие друг к другу ухоженные деревеньки. При свете яркого солнца небо над холмом, где уже виднелись макушки деревьев, выглядело почти бесцветным.

Когда машина остановилась и Дуглас отключил двигатель, стало совсем тихо. Куртис открыл дверцу и, ступив на обочину шоссе, услышал, как под его ногами громко зашелестела трава.

По дорожке, посыпанной песком, мужчины подошли к воротам высокой каменной стены, с нависающими над ней ветвями высоченных тополей. Серовато-зеленые, они тихо шевелились, придавая территории сада атмосферу зловещей таинственности.

— Вы только посмотрите! — громко произнес Дуглас. — Ворота открыты. А я их запер на висячий замок.

Чугунные ворота со скрипом отворились, и хозяин виллы вместе с Куртисом вошли в сад. В конце посыпанной песком тропинки в обрамлении зелени деревьев виднелась вилла «Марбр». Сложенная из крапчатого красноватого мрамора, она имела два коротких крыла. Ее сводчатые окна, вплотную подходившие к террасе, больше походили на двери. Их рамы были выкрашены в белый цвет.

Несмотря на два этажа, строение выглядело невысоким. Окна располагавшейся наверху мансарды повторяли форму окон первого этажа. Только были гораздо меньших размеров.

На всех окнах были стальные решетчатые ставни, придававшие дому таинственный облик. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, падали на отшлифованную поверхность мраморных плит. Клумба с увядшими желтыми ирисами и синими дельфиниумами навевала тоску.

Неожиданно ставни на одном из окон виллы приоткрылись, затем вновь закрылись. Заметив это, Ральф Дуглас кинулся к террасе. Едва он оказался у входной двери, как она тут же распахнулась, и на крыльцо выбежала низенькая женщина средних лет. На ней было черное платье с белым передником.

— О боже! — вскрикнула она. — Вы меня до смерти напугали!

Моргая глазками, прячущимися за морщинистыми веками, женщина удивленно уставилась на Ральфа Дугласа. Несмотря на свой маленький рост, она была плотного телосложения. Скуластое лицо покрывал толстый слой пудры. На переносице женщины четко выделялась глубокая отметина от очков. Узнав Дугласа, она переменилась в лице. Тон голоса тоже изменился.

— О, это вы, месье Дуглаз! — уже радостно воскликнула она. — Доброе утро, месье Дуглаз. Боже мой, какая же я глупая! Надеюсь, ваш сон был крепким?

— Я… — начал было Дуглас и тут же замолк.

На лице женщины появилось смущенное выражение.

— Но я, месье, не слышала, как вы вышли, — извинилась она. — Вас в вашей комнате не было, и поэтому… как вы понимаете, я не стала будить мадам.

— Ничего я не понимаю, — сухо ответил Ральф по-французски.

— Шоколад я приготовила. Может быть, месье возьмет его на кухне сам? — Голос женщины становился все увереннее. — А месье не хочет сделать мне маленький подарок — отпустить меня? Я хотела бы вернуться в Париж. Думаю, месье будет настолько добр, что оплатит мне дорогу. И еще…

Она опустила руку в карман передника и достала из него сложенный носовой платок. Осторожно развернув его, женщина показала Дугласу очки. Одно стекло у них было треснуто, а другое отсутствовало.

— Думаю, — продолжила она, — месье оплатит и ремонт моих бедных очков. Он же сам вчера вечером на них наступил.

— Черт возьми! — возмущенно воскликнул Дуглас. — Кто вы такая?

— Месье? — удивленно произнесла женщина.

— Я спросил: кто вы? Что вы здесь делаете? Какое отношение я имею к вашим очкам? Кроме того… — Он снова замолк и взялся рукой за воротничок своей рубашки.

— Я же Гортензия. Служанка мадам. Я ушла от нее два года назад. Но вчера вечером я сказала месье, что буду рада вновь ей прислуживать. Пусть даже и на один вечер…

— Служанка мадам? Какой мадам?

— Мадам Клонек, которая эту ночь, как и вы, месье, провела в этом доме.

— Если хотите знать, то я мадам Клонек не видел около года. И прошлой ночью меня здесь не было. Полагаю, это…

В глазах Гортензии вспыхнул злой огонек.

— Месье, вы надо мной смеетесь, — отведя в сторону взгляд, укоризненно произнесла она. — О нет! Это уже слишком! Так несправедливо. Вы же действительно были здесь. Сами давали мне указания. Вы еще сказали, чтобы…

— Где сейчас мадам Клонек? — прервал ее резко Дуглас.

— Наверху. В своей комнате. Спит. Вы еще сказали…

Дуглас осторожно отодвинул женщину в сторону и шагнул к двери. Однако на пороге остановился и, обернувшись, виновато посмотрел на Куртиса. И покраснел.

— Послушайте, — волнуясь, сказал он. — Вы подумаете — я привез вас сюда, чтобы разыграть перед вами спектакль и… Да, вы можете подумать что угодно. Но могу поклясться — я на вилле не был. Клянусь, я не знаю этой женщины. Я не понимаю, о чем она говорит. Меня просто разыгрывают. Давайте пройдемте внутрь.

В очень длинной гостиной, занимающей большую часть крыла дома, царил полумрак. Второпях пройдя через комнату, Ральф Дуглас вывел Куртиса в просторный холл и по лестнице поднялся с ним на второй этаж. Дойдя до последней двери левого крыла, он с силой ударил по ней кулаком.

— Роз! — крикнул Дуглас.

С лестницы послышались шаги Гортензии.

Он снова ударил кулаком по двери и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Дверь открылась, и Дуглас, не церемонясь, решительно шагнул через порог.

Куртис вошел следом. В комнате, как и в остальных помещениях виллы, было темно. Ставни на окнах хотя и были открыты, но солнечный свет в спальню не проникал из-за тяжелых оконных штор.

Куртис с трудом разглядел стоящую справа от него большую кровать. В воздухе витал запах пудры и духов. На кровати под одеялом, натянутым почти до самой шеи, лежала женщина. Даже не приближаясь к ней, Куртис заметил, что ее воскового цвета веки плотно закрыты, а на пухлом лице лежит печать спокойствия. Темно-рыжие волосы женщины разметались по подушке. На ней была персикового цвета ночная рубашка. Ее обнаженная рука покоилась на груди поверх одеяла.

Ральф Дуглас схватил женщину за руку и отступил на шаг назад.

— Роз!

Он вновь коснулся ее руки и тут же отпрянул от кровати.

— Куртис, подойдите, — пожимая плечами, попросил Дуглас. — Коснитесь ее. Она холодна, словно камень. Я думаю, что…