Рекс Стаут - Пистолет с крыльями

– Вы её услышали, – заявил Фред.

– Нет, не услышал.

– Тогда это пат[1]. – Он встал. – Пегги?

Они посмотрели друг на друга, и между ними повторился прежний немой диалог. Когда они добрались до того места сценария, где говорилось «это должно быть прекрасно всегда…», Фред сел.

Но тут вмешался Вульф, не имевший в пьесе собственной роли.

– Пат, я полагаю, означает конец игры? – произнес он сухо.

Теперь настало время действовать мне. Заяви Вульф открыто, что не желает браться за дело, и его уже ничем не перешибешь. Я встал, переложил симпатичный розовый чек с его стола на свой и, прижав драгоценную бумажку пресс-папье, широко улыбнулся.

– Вы чертовски правы, – сказал я ему, – И хотя «чертовски» – не совсем то, что вы любите называть «неопровержимым», я могу составить целый список клиентов, которые сидели в этом кабинете и лгали: Майк Уолш, Каллида Фрост, этот парень из кафетерия – Пратт… О, да дюжины! И что с того? Их деньги были вполне нормальными, а я ещё не настолько отстал со своими записями, чтобы не суметь наверстать упущенное. Неужто все труды напрасны?

– Кстати, по поводу этих записей я хочу сделать заявление, – твёрдо произнес Вепплер.

Вульф уставился на него.

– Мы пришли сюда, – начал Вепплер, – чтобы конфиденциально сообщить о ситуации, в которой мы оказались, и попросить вас о помощи. Однако ваши обвинения во лжи вызывают сомнение, стоит ли продолжать этот разговор. Впрочем, если миссис Майон хочет его продолжать, я готов. Но знайте: если вы разгласите услышанное, сообщив в полицию или кому-либо ещё, что, когда мы вошли в студию, там не было никакого пистолета, – мы будем все отрицать, и отрицать упорно, несмотря на ваши дурацкие записи! – Он повернулся к своей возлюбленной. – У нас нет другого выхода, Пегги. Хорошо?

– Мистер Вульф не станет сообщать в полицию, – уверенно возразила она.

– Возможно, нет. Но если сообщит, ты будешь все отрицать вместе со мной!

– Конечно, буду, – пообещала она так, словно он попросил её помочь убить гремучую змею.

Вульф смотрел на них, поджав губы. Поскольку чек лежал на моем столе, то есть уже почти в банке, он, очевидно, решил прибавить эту парочку к списку клиентов, которые говорили неправду и, смирившись, двигаться дальше. Он с усилием приподнял веки, повращал глазами и снова прикрыл их.

– Теперь необходимо обсудить некоторые детали, – сказал он. – Вы, конечно, понимаете, что в своих рассуждениях я исхожу из факта вашей невиновности, но это условно: у меня на совести столько неверных предположений, что одним больше, одним меньше – значения не имеет. Есть ли у вас представление о том, кто убил Майона?

Они дружно ответили «нет».

Вульф хмыкнул.

– Что ж, тогда оно есть у меня.

Они уставились на него, вытаращив глаза.

Вульф довольно кивнул.

– Пока это лишь ещё одно предположение, но оно мне нравится. Конечно, его обоснование потребует некоторой доработки. Для начала мне надо встретиться со всеми упомянутыми вами людьми – со всеми шестью, и лучше не откладывать это в долгий ящик. Поскольку вы хотите сохранить в тайне, что я расследую убийство, придётся пойти на уловку. Миссис Майон, ваш муж оставил завещание?

Она утвердительно кивнула.

– Значит, вы его наследница?

– Да, но… – Она беспокойно пошевелила рукой. – Но мне не нужны его деньги. Они мне ни к чему.

– Это ваше личное дело. Пожалуй, завещанием мы и воспользуемся. Насколько я понимаю, часть наследства составляет сумма, которую мистер Джеймс остался должен мистеру Майону в качестве компенсации за причиненный ущерб. Вы имеете полное право требовать эти деньги. Все шесть человек, с которыми я хочу встретиться, так или иначе замешаны в конфликте. Я немедленно напишу им письма, в которых сообщу, что представляю ваши интересы по данному делу и хочу, чтобы они зашли ко мне завтра вечером. Письма доставит курьер.

– Но это невозможно! – в шоке воскликнула Пегги. – Я не могу! У меня и в мыслях не было требовать с Джифа…

Вульф грохнул кулаком по столу.

– Тогда катитесь отсюда, чёрт вас возьми! – прорычал он. – Давайте, давайте! Вы думаете, убийства раскрываются при помощи вырезания бумажных куколок? Сначала вы мне лжете, теперь отказываетесь беспокоить людей, в том числе убийцу! Арчи, выпроводи-ка их отсюда!

– С удовольствием, – отозвался я. – Мне это тоже порядком надоело. Я повернулся к неудачливым клиентам. – Попробуйте обратиться в Армию Спасения. У них там большой опыт по данной части. Блокноты можете забрать с собой по их первоначальной цене – шестьдесят центов за штуку. Содержание – бесплатно.

Фред и Пегги смотрели друг на друга.

– Мне кажется, мистеру Вульфу все же надо как-то с ними встретиться, – сдался наконец Фред. – А этот повод – самый подходящий. Ведь ты, Пегги, от этого ничего не потеряешь…

Она уступила.

После того, как мы обсудили ещё несколько моментов, самым важным из которых стало выяснение адресов, они ушли. То, как они уходили, и то, как мы их выпроваживали, настолько не соответствовало атмосфере сердечного прощания, что со стороны можно было подумать, будто они не клиенты, а жертвы свирепых гонений. Но главное – чек остался лежать на моем столе. Когда, заперев за ними входную дверь, я вернулся в кабинет, Вульф сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, и хмурился.

Я потянулся и зевнул.

– Все может выйти очень забавно, если удастся представить дело обычной тяжбой о компенсации ущерба, – заметил я бодро. – Если убийца – один из шести, интересно, как долго можно будет водить его за нос? Держу пари, он обо всем догадается гораздо раньше, чем прогремит приговор.

– Замолчи, – рявкнул Вульф. – Болваны.

– О, будьте снисходительней, – взмолился я. – Когда люди влюблены, им не положено думать, потому-то они и нанимают квалифицированных сыщиков. Вы должны гордиться, что выбор пал именно на вас. Что значат пригоршня-другая вранья, когда ты влюблен? Едва я увидел…

– Замолчи, – повторил он. Его глаза раскрылись, – возьми свой блокнот. Эти письма надо отправить немедленно.

Состоявшаяся вечером в понедельник встреча продолжалась полных три часа, но за все это время об убийстве не было сказано ни слова. Однако веселой она тоже не получилась. В разосланных накануне письмах прямо говорилось, что Вульф, действуя от имени миссис Майон, желает выяснить, может ли надлежащая компенсация быть получена с Джиффорда Джеймса без помощи суда и адвокатов, а также обсудить, компенсацию каких размеров следует считать надлежащей. Таким образом, гости пребывали в соответствующем настроении: сам Джиффорд Джеймс, его дочь Клара, его адвокат, судья Генри Арнольд; Адель Босли, отвечавшая в «Мет» за связи с общественностью, доктор Николас Ллойд, приглашенный в качестве технического эксперта, и Руперт Гроув, импресарио Майона, – итого шесть, что, по меркам нашего просторного кабинета, совсем не много. Фред и Пегги приглашены не были.

Джеймсы пришли вместе, ровно в девять, проявив такую пунктуальность, что мы с Вульфом даже не успели допить в офисе свой обычный вечерний кофе. Любопытство так жгло меня, что, когда в дверь позвонили, я отправился открывать сам, решив не беспокоить Фрица, нашего шеф-повара, который также, как и я, помогал наполнять дни и часы Вульфа нескончаемой радостью. Прежде всего мне бросилось в глаза то, что баритон шагнул через порог первым, предоставив дочери и адвокату следовать позади своей персоны. Поскольку время от времени я доставлял Лили Роуэн удовольствие вытаскивать меня в оперу, богатырский рост Джеймса, его широкие плечи и напыщенная манера держаться не оказались для меня новостью; я лишь удивился, что, уверенно приближаясь к пятидесяти, он выглядел так молодо. Он подал мне свою шляпу с таким видом, будто исключительно ради того, чтобы принять её из его рук в этот вечер, пятнадцатого августа, я и появился когда-то на свет. К несчастью, шляпу я уронил.

И тогда Клара взглянула на меня. Уже одно это свидетельствовало о её необычайной наблюдательности, потому что люди практически никогда не обращают внимания на лакеев, впускающих гостей, но она, заметив, что я уронил шляпу её отца, посмотрела на меня и даже чуть задержала взгляд, словно говоря: «Кто ты, маска? До встречи!» Я воспринял это дружелюбно, но с опаской. Клара была не только бледная и возбужденная, как описывала её Пегги Майон. Её глаза блестели, а в её возрасте глаза у девушки так блестеть не должны. Все же я расплылся в улыбке, чтобы показать, что оценил её заинтересованный взгляд.

Тем временем адвокат Джеймса, судья Генри Арнольд, уже повесил свою шляпу. В течение дня я, конечно же, навёл о каждом из них справки и выяснил, что его величали «судьей» только потому, что он когда-то заседал в городском суде. Его внешность меня разочаровала. Он был маленьким сухоньким сморчком с такой плоской лысой головой, что на ней легко удержалась бы пепельница, и носом, который казался вдавленным внутрь. По всей вероятности, внутри он был лучше, чем снаружи, поскольку имел порядочный список клиентов, главным образом из числа бродвейской элиты.