Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение

— Я пойду с вами, сэр. Несс повернулся к Стоктону.

— Вы ничего не имеете против?

Трудно понять, какие чувства испытывал Стоктон, какие мысли пронеслись у него в голове в эту минуту. Он нахмурился. Немного помолчал. Было ясно, что он взвешивает про себя различные возможности. Мне показалось, что проявленная сегодня утром трезвость в поведении Несса и Уиллинга каким-то образом передалась и ему. Наконец он произнес:

— При одном условии.

— При каком?

— Я пойду вместе с вами и Джонни.

Несс вопросительно посмотрел на Уиллинга. Уиллинг, опустив веки, дал понять, что он согласен. Повернувшись к Стоктону, Несс сказал:

— Отлично. Если вы готовы, мы отправляемся в путь.

У двери произошел небольшой затор, когда все попытались выйти из кабинета одновременно. Первыми протиснулись Стоктоны. Потом мы. Джонни шел последним. Франсес все еще стояла в коридоре. Когда Джонни проходил мимо, ее плотно сжатые губы разъединились, и она прошептала:

— Джонни… Не ходи… Останься со своей матерью.

Мальчик едва удостоил ее взглядом.

— Тетушка Франсес…

Только тогда я осознал, что Алиса видела эту сцену, стоя в холле. Теперь она выступила вперед из тени, и солнечные лучи коснулись ее золотистых волос. Она обняла тетку за плечи. Она глядела вслед Джонни дикими, возбужденными глазами, из которых уже не текли слезы… Через минуту все мы уже были на лужайке перед домом, где нас встретил яркий августовский день.

В доме пиктов Джонни рассказал нам более вразумительную историю, в отличие от того, что говорил прежде.

Да, Шарпантье присоединился к нему в подземелье. Он слышал французскую речь в темноте. Было темно, хоть глаз выколи, и он не мог точно сказать, был ли кто-то там еще или не был. Да, он слышал какие-то звуки. Сокрушающий удар. Ужасные стоны. Он испугался. Все было ужасно. Он весь съежился в темноте и пролежал там довольно долго, пытаясь не создавать шума. Наконец стоны стихли.

Когда он вышел из дома пиктов? Когда отправился к озеру?

Джонни смотрел, не отрываясь, Уиллингу в лицо, словно собака, старающаяся понять требуемый от нее трюк с помощью подаваемых ей хозяином знаков и жестов.

— Я не помню. Это было ужасно. Я не знал, что мне делать. Я очень старался, но… Я не знал, что делать…

В его последних словах чувствовалась искренность, которую мне прежде не приходилось ощущать в голосе Джонни. И все же до сих пор я не был уверен, что Джонни рассказал нам всю правду до конца.

— Почему ты не пошел домой?

— Домой?

— Да.

— Как я мог пойти домой? Я хочу сказать… Я не хотел.

— Почему?

— Мне там было… плохо.

В это мгновение в разговор вмешался Стоктон.

— Разве тебе было плохо в нашем доме, Джонни? Почему же?

Джонни внимательно посмотрел на него.

— Ну, — требовал ответа Стоктон, сгорая от нетерпения.

Джонни опустил глаза.

— Я… не знаю.

Мы пошли к озеру. Теперь это уже не было озеро-призрак, которым оно предстало передо мной впервые. Теперь оно напоминало голубовато-стального цвета щит, который становился темнее, когда на небо набегали облака, сбиваемые ветром в «белые барашки». Волны смачно лобызали скалистый берег, и эти звонкие всплески воды постоянно звучали у нас в ушах, они сопровождали любой другой шум в долине. Над озером величественный Бен Тор, казалось, купался в потоках солнечного света.

Все двери и окна в доме Блейна, наконец, были широко распахнуты навстречу солнцу и свежему воздуху. Тело убрали, но инспектор Росс все еще находился там вместе с Ангусом Макхетом и несколькими полицейскими.

— Мне кажется, нам удалось выяснить, каким образом убийца проник в дом.

Он повел нас к одной из сосен. В ее ветвях скрывалось небольшое слуховое окно, расположенное прямо над задней дверью. В нем не было стекла.

— Оно разбилось во время зимней бури, — пояснил он. — В войну, когда стекло было большой редкостью, его нельзя было заменить. Сегодня ночью Мактавиш стоял на своем посту перед главным входом. Через определенные промежутки времени он обходил коттедж. Убийца мог проникнуть через слуховое окно в тот момент, когда Мактавиш находился за углом, возле входной двери.

— Я знал, что здесь должно быть отверстие, которое мы не заметили при осмотре сегодня утром. На эту мысль меня навела пчела, — сказал Уиллинг. — Ее не было в доме, когда мы вошли внутрь, так как я не видел ее ни в коридоре, ни на кухне. Данбар сказал, что не видел никаких пчел в спальне. Она не могла влететь через парадную дверь, когда мы входили, и после нас, так как Данбар бессознательно закрыл за собой дверь. Она не могла проникнуть и через дымоход, так как в камине еще тлели угли. Значит, пчела оказалась в доме в то время, когда мы пришли, когда все двери и окна были плотно закрыты. Все это означало только одно — где-то в доме существовало отверстие, которое мы не заметили.

Стоктон с любопытством изучал слуховое окно.

— Неудивительно, что вы его не заметили с первого взгляда. Посмотрите, какое оно узкое, — около полутора футов в диаметре в самой широкой части. Я слыхал, что дикий зверь может протиснуть тело через такое отверстие, через которое пролезает его голова. Но люди не столь гибки. Ни один взрослый мужчина не пролезет через это окно. Может, женщина, да и то далеко не всякая. Так что вам, инспектор, придется искать какое-то другое отверстие, лаз или проход.

— Никакого другого отверстия здесь нет, — решительно заявил Росс.

И… вдруг у него отвисла челюсть:

— Что это происходит с парнем?

Мы дружно повернулись и посмотрели туда, куда он устремил взгляд.

Джонни во весь дух бежал по тропинке, ведущей к южному берегу озера.

— Джонни! — закричал Стоктон. — Немедленно вернись назад!

Но мальчик не остановился.

Я кинулся за ним вдогонку. Но он уже добрался до конца тропинки, до того места, где начинались скалы. В одно мгновение он исчез в расщелинах между ними. Я первый добежал до них. Здесь в скале, похожей на печную трубу, был разлом. Я посмотрел наверх. В это мгновение оттуда свалился камень. Я инстинктивно поднял руку, чтобы защитить себя от него, но он пролетел рядом с плечом, не причинив мне вреда. Скорее всего, он вылетел из-под ног убегающего Джонни. Значит, он не мог бежать в другом направлении. Я начал карабкаться по скале.

Наверху я с трудом взобрался на небольшое плато, на выщербленной поверхности которого кое-где росли сорняки.

Площадка была похожа на уютный балкон, заливаемый солнцем, обвеваемый ветрами, словно орлиное гнездо, с которого открывался чудесный вид на озеро, на реку Тор, змеившуюся по долине, на пурпурные горы, протянувшиеся грядой на северном горизонте и далеко на востоке, на блестки собранных в гроздья четырехугольничков, — вероятно, это были пригороды самой Далриады. За моей спиной возвышалась каменная лестница, которая ступенька за ступенькой, уступ за уступом вела к вершине величественного пика Бен Тор.

Вокруг не было никаких признаков присутствия Джонни.

Я подошел к северному краю плато. Скала шла под уклон на протяжении приблизительно ста футов, а затем резко обрывалась примерно на высоте более четырехсот футов над долиной, такой узкой, которую можно было принять и за расщелину. С противоположной стороны возвышалась другая скала. Посередине этого скалистого склона я увидел Джонни.

За моей спиной послышались шаги. Те, кто хорошо знал долину, пришли первыми, — Несс и Ангус Макхет; вскоре подоспели и Стоктон с Уиллингом. Мы все теперь стояли на скалистом склоне, выстроившись в неровную линию, — Несс с Ангусом впереди, Стоктон слева от меня, а Уиллинг сразу за мной. Он не сводил глаз с Джонни.

— Он что, с ума сошел? — спросил я. — Ведь он непременно свалится. Нельзя перескочить через эту глубокую расщелину.

— Вы видите вон ту елку? — спросил Уиллинг.

Она росла на поверхности гладкой скалы, около двадцати футов ниже нас, — чахлая, низкорослая елка, вытянувшаяся почти горизонтально из трещины, в которой каким-то образом укрепились ее корни, добывая для нее пропитание. Она представляла собой почти идеальный естественный мост, покрывавший приблизительно две трети пространства над расщелиной. Любое горное животное, конечно, могло совершить прыжок с его ствола и добраться до расположенной напротив скалы. Но этого не мог сделать ни взрослый человек, ни мальчишка. Я об этом откровенно сказал всем.

— Но он все равно попытается, — заметил Уиллинг.

— Нужно остановить его!

— Нужно ли?

Джонни оглянулся. Он видел, что круг сужается, что мы его настигаем. Поставив одну ногу на основание ствола, он второй сделал шаг вперед, балансируя, словно канатоходец.

— Он должен ползти на четвереньках, — сказал я. — По ней никак не пройти.

Он снова оглянулся. Сквозь плотно сжатые губы он злобно шипел: