Куинн Фосетт - Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе

— Конечно, сэр, — ответил я. Сердцем я чувствовал, что последнюю сдержанную фразу он произнес от всей души.

Майкрофт Холмс перестал раскачиваться на стуле.

— Вы возвращаете меня к жизни, Гатри. Теперь перекусите, а я тем временем вкратце расскажу о том, что вам предстоит. На Браунлоу-стрит рядом с гостиницей Грэя есть еще одна гостиница со странным названием «Бильбоке». Она занимает одно из немногих зданий, уцелевших в том районе после пожара тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. Я хочу, чтобы вы пошли туда, сняли самую дешевую комнату и принялись разыскивать солиситора,[1] который не слишком придирчиво относился бы к личности клиента и происхождению своего гонорара. Сделайте так, чтобы там увидели вашу татуировку, но покажите ее как бы случайно. И, если удастся, упомяните о неблагоприятном расположении звезд; тогда шпионы тех людей, которых мы разыскиваем, поймут, что появился подходящий человек. А вам следует показать себя жадным и готовым на все.

Моя записная книжка лежала рядом с тарелкой. Я собирался во время еды записывать инструкции и надеялся, что они не смогут совсем лишить меня аппетита.

К двум часам пополудни я был готов, насколько это возможно без длительного вхождения в образ. Я выбрал себе костюм из тех, которые Майкрофт Холмс некогда получил из гардероба актера Эдмунда Саттона именно для таких случаев: слегка поношенное пальто, сшитое по недавней моде, которое мог бы носить старший клерк умеренно преуспевающего предприятия; жилет, на котором не хватало двух пуговиц, был мне явно велик; воротничок на сорочке был перелицован не слишком умелой рукой; торчавшие из рукавов истрепанные манжеты подчеркивали общий неопрятный вид. Неописуемые брюки были дюйма на три широки в талии. Добавьте к этому костюму пару башмаков, готовых в любой момент расстаться с подошвой, и вы увидите перед собой человека, который некогда обладал скромными средствами, но ныне переживает тяжелые времена.

— Отлично, мой мальчик, но вам обязательно нужна шляпа, по которой можно будет понять, что ее хозяин некогда был щеголем, но, увы, сохранил только смутные воспоминания о прежней роскоши. — Холмс невесело усмехнулся и выбрал на полке касторовую шляпу с загнутыми полями. Так же, как и пальто, она уже года три назад вышла из моды. Кроме того, он дал мне цепочку с брелоком, но без часов. — Так у вас будет возможность пожаловаться на то, что вам пришлось продать часы, чтобы заплатить за жилье. Имеет смысл сказать при случае, что вам пришлось проститься и с другими вещами.

— Понятно, — ответил я, закрепляя брелок на жилете.

— Теперь повязка. Решайте, какой глаз вам больше нравится прятать. И как следует запомните свой выбор. Если вы однажды закроете не тот глаз, вам трудно будет дать этому объяснение. — Холмс разразился сардоническим смехом. — Так, наденьте повязку… — Он посмотрел, как я прикрываю заплатой свой правый — зеленый — глаз, поскольку этот цвет более заметен, чем голубой — цвет левого глаза, а затем подал мне шляпу.

— Чрезвычайно угнетающий образ. Человек, дошедший почти до крайности. Еще вам нужно будет засунуть руки в мусорный ящик, чтобы грязь набилась под ногти и испачкала манжеты. А вот это завершит картину, — он вручил мне бутылку из мутного стекла.

Заинтригованный, я вынул пробку; в лицо мне ударил резкий запах алкоголя и лаванды.

— Мой дорогой Гатри, у нас нет ни времени, ни желания дать вам возможность обзавестись натуральным ароматом человека, который долго обходился без воды и мыла. Но мы можем наилучшим образом замаскировать этот недостаток вашего образа с помощью этого средства.

— Вы так считаете? — взволнованно спросил я, вздрогнув при мысли о том, что мне придется натереть лицо этим ужасным снадобьем.

— Да. А теперь слушайте внимательно. Вас зовут Август Джеффрис. Август и Гатри звучит довольно похоже, и вам нетрудно будет привыкнуть к этому имени. У вас осталось всего два фунта, и вы непрерывно жалуетесь на это. Говорите, что вам пришлось оставить жену и детей — называйте любой город и страну, которые зам придут на ум, — и что вы уже в отчаянии из-за того, что не знаете, каким образом доставить их в Лондон. Будьте осторожны: как следует запомните имена вашей несуществующей жены и детей, так как вас наверняка попытаются подловить на неточности. Если ошибетесь, мольбы о пощаде не помогут.

— Я буду очень осторожен. Чтобы не ошибиться, воспользуюсь именами детей моей сестры.

— Это не лучшее решение, — резко сказал Майкрофт Холмс. — Ведь таким образом вы можете навести их на след своих племянников. А в случае неудачи вы, конечно, не захотите, чтобы у этих людей была хоть какая-нибудь возможность причинить неприятности вашим близким.

Я отшатнулся.

— Вы хотите сказать, что они могут пойти даже на это? — высказанная Холмсом мысль показалась мне невероятно дикой.

— Я сказал именно то, что имел в виду. Надеюсь, вы ни на минуту не забудете моих слов. Мы имеем дело с людьми, питающими патологическую склонность к разрушению. Известно, что они зверски вырезали несколько семей всего-навсего за то, что один из их родственников оскорбил члена Братства. — Он пристально посмотрел на меня, видимо, хотел что-то еще сказать, но промолчал.

— Я не забуду об этом, — ответил я и взглянул через его плечо в глубь квартиры. — Полагаю, мне нужно будет воспользоваться черным ходом?

— Конечно, — подтвердил Холмс. — А когда вы вернетесь завтра вечером, пройдите через извозчицкий двор в конце квартала. Пользуйтесь проходными дворами, поскольку за вами могут следить. Не обольщайте себя надеждой, что вашу историю сразу примут за чистую монету или поверят тому, что вы находитесь в крайне стесненных обстоятельствах. Эти люди постоянно лгут и поэтому подозревают во лжи всех, с кем им приходится иметь дело. Они приложат максимум усилий, чтобы проверить ваши слова. Вам следует не только заручиться их поддержкой, но и убедить в том, что они могут поручить вам одно из своих… э-э… предприятий, — я слышал, что они замышляют какие-то преступления за границей. Я должен все знать об их делах в Европе, так же как и о том, что происходит в Англии. Они должны убедиться в том, что вы на самом деле стремитесь к тому, о чем говорите. Только тогда вы сможете что-то узнать.

— Как вам будет угодно, — ответил я, направляясь к черному ходу.

— Напомните мне историю с завещанием вашего отца, мистер Джеффрис, — внезапно потребовал Майкрофт Холмс.

— Он умер в Европе четыре года назад — погиб на охоте. Большую часть состояния завещал детям от второй жены, моим сводным братьям. Моя часть наследства была отдана в опеку, чтобы ею пользовалась моя жена с детьми: отец считал меня мотом и распутником. Но эти деньги должны были выплачиваться им, только пока они находятся в Англии, — не задумываясь ответил я, постаравшись вложить в монолог побольше озлобленности.

— А что вы хотите от солиситора? — продолжал расспрашивать Холмс.

— Я хочу, чтобы солиситор получил хоть какую-то часть моих денег, — тогда я смогу доставить в Англию семью. Чтобы он освободил мое состояние от опеки, если, конечно, сможет. Я требую, чтобы мне дали возможность пользоваться собственным состоянием без всяких ограничений. Для этого, возможно, придется подделать кое-какие документы и свидетельские показания, зато когда дело выгорит, я смогу поселить семью в Лондоне. — Я старался, чтобы мой голос выдавал мою алчность. — По завещанию отца деньги выплачиваются, только пока моя семья в Англии. И я должен склонить солиситора к свидетельству, что они жили здесь задолго до того, как на самом деле вернутся. Следует, конечно, учитывать, что они были бы здесь, со мной, если бы отца не угораздило получить этот дурацкий удар копытом… — Тут я с беспокойством посмотрел на патрона. — А что произойдет, если такое завещание не удастся найти?

— Не волнуйтесь. Конечно, придется побеспокоиться, но клерки смогут найти и завещание, и свидетельство о смерти, — успокоил меня Майкрофт Холмс.

— Но задержка увеличит мои трудности, — сказал я. План мне был в общем ясен. — Поэтому я должен ухватиться за любое их предложение, которое поможет хоть как-то облегчить мое положение.

— Именно так, — подтвердил он и достал из кармана часы.

— Пора в путь, — заметил я.

— Скажите, какие звезды воздействуют на вас сейчас? — резко окликнул меня Холмс, когда я взялся за ручку двери.

— Сатурн и Юпитер, оба противодействуют, — ответил я, вспомнив инструкции, которые записал во время ланча. Очень препятствует мне Луна в Первом Доме. Расположение планет должно измениться завтра, и я рассчитываю получить известие от моего сводного брата.

— Кто он? — продолжал экзаменовать меня Майкрофт Холмс.

— Эдвард Монтджой, торговец шерстью из Норфолка. Человек, которого так звали, недавно продал свою долю в предприятии партнеру, мистеру Хауэллу, который стал единственным владельцем компании. Мистер Монтджой покинул Норфолк и, как мне представляется, отправился в Америку. Там он рассчитывает добиться успеха, который ускользнул от него в Англии. Его жену звали Анной; она умерла в прошлом году от тифа. Монтджой забрал с собой единственного оставшегося в живых ребенка, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.