Рональд Нокс - Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник)

Глава 3. Собирание головоломки

Если в целом удобства клуба в Пастон-Отвиле не подпадали под определение монастырских, следует признать, что комнаты в нем, где можно было рассчитывать на уединение, мало чем отличались от келий. Однако Мордент Ривз кое-что предпринял, дабы превратить свою комнату в приличное обиталище цивилизованного человека: в ней имелись картины, отсутствовавшие в других помещениях, и книги, посвященные не только бесчисленному множеству возможных ошибок при игре в гольф. У Гордона и Ривза было по удобному креслу и по личному уголку камина, куда можно щелчком сбить сигаретный пепел, чем они и занимались тем вечером, встретившись, чтобы обсудить дальнейшее развитие сложившейся ситуации.

– Если вы заметили, – говорил Ривз, – все уже начали воспринимать предположение как установленный факт. Все говорят, что мы нашли мертвым Бразерхуда, все говорят, что он покончил с собой, потому что разорился. Но на самом деле мы понятия не имеем, Бразерхуд это был или нет. От него нет никаких вестей, но и времени прошло не так много, а для человека, который разорился, попытка исчезнуть бесследно вполне вероятна.

– Да, но кто-то же умер; следовательно, надо найти брешь в рядах нашего сообщества, чтобы соотнести с пропажей найденный нами труп.

– Тем не менее все эти рассуждения неверны. Вдобавок есть несколько моментов, опровергающих предположение, что это Бразерхуд. Во-первых, билет. Бразерхуд ездит туда-сюда ежедневно, и вы намерены уверять меня, что у него нет сезонного проездного? Во-вторых, если это действительно Бразерхуд, совпадение более чем странное: он погиб в десяти минутах ходьбы от собственного бунгало – почему именно там, почему не в каком-нибудь другом месте по той же ветке?

– Совпадение заключается в том, что Бразерхуда убили так близко к его собственному бунгало. Однако убийство, нравится нам это или нет, было совершено именно там, и я не понимаю, почему это не может быть он – с той же вероятностью, как и любой другой человек. Но идем далее.

– Третий момент – носовой платок. Зачем Бразерхуду понадобилось носить с собой чужой платок?

– Но если уж на то пошло, зачем кому-то другому понадобилось держать при себе письма Бразерхуда?

– О, Бразерхуд прекрасно вписывается в эту схему, вот увидите. Еще один момент, который следует учесть, – было ли это несчастный случай, самоубийство или убийство?

– Несчастный случай из списка можно сразу исключить. Вот это совпадение и вправду было бы удивительным: некто с письмом Бразерхуда в кармане по чистейшей случайности выпал из поезда как раз там, где живет Бразерхуд.

– Хорошо, пока что зададимся вопросом: убийство или самоубийство? В настоящий момент против самоубийства у меня есть несколько доводов. Первый из них, как я уже вам говорил, – шляпа. Значит, когда он вывалился из вагона, с ним кто-то был, иначе кто выбросил вслед за ним шляпу?

– На шляпе, кажется, не было метки?

– Только ярлык шляпника; вот что раздражает во всем этом деле. Шляпы, воротнички, рубашки – люди покупают их не задумываясь, расплачиваются наличными, так что нигде не остается никаких записей. Да еще часы – разумеется, их не пересылают по почте, их уносят с собой, чтобы избежать ущерба при пересылке. В самом крайнем случае я проверю все указанные торговые компании; вероятно, полиция уже занимается этим, но ручаюсь, что ничего у них не выйдет.

– Каков же ваш следующий довод против самоубийства?

– Билет. Четыре шиллинга лишних – и он совершил бы поездку в первом классе вместо третьего. А человеку, который вознамерился покончить с собой, нужны не лишние четыре шиллинга, а возможность побыть одному.

– Но самоубийство могло оказаться порывом в последнюю минуту.

– В это я не верю. Он упал в единственном месте в округе, где мог именно погибнуть, а не просто покалечиться. Оно выглядит обдуманным заранее.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Нет, но, по-моему, пока достаточно. Более вероятным мне представляется убийство.

– Вы и в этом случае высказываетесь против случайного совпадения. Зачем кому-то понадобилось убивать Бразерхуда в тот же самый день, когда он разорился?

– А вы по-прежнему исходите из предположения, что погиб Бразерхуд. В интересах нашей беседы допустим, что у Бразерхуда остались некие сбережения и он попытался ускользнуть от кредиторов – что может быть лучше, чем попытка сбить с толку преследователей мнимым самоубийством?

– Иными словами, сбросив с виадука совершенно незнакомого человека.

– Я и не говорил, что совершенно незнакомого. А если его кто-то преследовал? Или ему только казалось, что его преследуют?

– Но он никак не мог знать заранее, что лицо окажется настолько обезображенным. Был лишь один шанс из тысячи, что он проедется лицом по каменной облицовке опоры.

– Бразерхуд мог просто стремиться убить этого человека, не надеясь выдать его труп за свой. В конце концов, нам еще только предстоит дать объяснение билету; человек, который берет билет в один конец, чтобы добраться сюда, почти наверняка не местный житель – билет с половинной скидкой очень дешев. Шпион, идущий по следу, или некто, кого приняли за шпиона. В итоге Бразерхуд напал на этого шпиона, застав его врасплох, а потом сбросил с поезда. Не забывайте, что он в отчаянии.

– Ну, при таких объяснениях все вроде бы сходится.

– Но я совсем не уверен, что эти объяснения верны. И нисколько не уверен в том, что убит не Бразерхуд и что убийца неизвестен; такое убийство может быть связано с банкротством, к примеру, с разорившимся кредитором.

– И как же вы в этом случае намерены искать убийцу?

– В этом мне поможете вы. Мы устроим себе небольшой детективный отпуск и ненадолго оставим гольф в покое. Конечно, в первую очередь понадобится разузнать всю подноготную Бразерхуда – просто удивительно, как мало людям известно о нем. Здесь, в клубе, я спрашивал у четверых, носил он наручные часы или нет: двое так и не смогли вспомнить, третий сказал, что носил, а четвертый клялся и божился, что нет. Но за его бунгало наверняка присматривает какая-нибудь прислуга, вот я и собираюсь завтра же выведать все подробности у нее.

– Представившись мистером Ш. Холмсом с Бейкер-стрит или?..

– Нет, я выдам себя за репортера из «Дейли мейл», если только не столкнусь в дверях с настоящим репортером. А вы не могли бы разобраться с зацепкой «Мастермена»?

– Какой зацепкой «Мастермена»?

– В телефонном справочнике значатся всего два Мастермена. У человека, который так одевается, наверняка должен быть телефон.

– Но мне казалось, вы уже решили, что это отнюдь не местный житель, судя по билету.

– Помню, и эта затея, скорее всего, окажется напрасной, но в данном случае это лучшее, что мы можем предпринять. Оба Мастермена живут в Бинвере, один юрист, другой врач. Адреса я вам дам.

– А я, стало быть, должен явиться к ним и спросить, какими носовыми платками они пользуются? Или же подстроить встречу и обратиться к ним со словами: «Прошу прощения, сэр, вы не одолжите мне носовой платок? Свой я забыл дома»?

– Видите ли, может оказаться, что кто-то из них умер.

– А если оба еще живы?

– Ну, тогда проведите разведку как сумеете. Действуйте так, как сочтете нужным. Расследование обещает быть увлекательным, если мы проявим хоть какую-то находчивость.

– А пока давайте еще раз взглянем на наши документы. До сих пор они мало что нам дали – что верно, то верно.

Несколько минут они сидели молча, перечитывая копию, снятую Ривзом с анонимного письма. Дата в нем не была проставлена, адрес написали большими печатными буквами; одна почтовая марка свидетельствовала об отправлении из Лондона, другая – о прибытии в Пастон-Уайтчерч. Письмо содержало только несколько рядов чисел:

– Если только это не денежные суммы, – сказал Гордон, – ума не приложу, что к чему. А если денежные суммы, то расставлены они в странном порядке.

– Минутку, – отозвался Ривз, – кажется, до меня дошло. – Он приложил ладонь ко лбу. – Да, похоже на то. Конечно же, это шифр, иначе здесь значились бы хоть какие-нибудь пояснения. Речь идет о книжном шифре, в котором первое число – номер страницы, второе – номер строки, а третье – номер слова в этой строке. Ну, что скажете?

– Чертовски гениально, – признал Гордон, – но подтвердить догадку вам нечем.

– На самом деле ее можно подтвердить, – возразил Ривз. – Вот посмотрите: этому человеку понадобилось зашифровать сообщение из десяти слов. Была взята книга, о которой каким-то образом условились заранее. Первые несколько слов – самые заурядные, какие можно найти на любой странице, и естественно, чтобы избавить себя и получателя от утомительных подсчетов, отправитель взял слова с верхней части страницы, в итоге мы получаем строки номер 7, 4, 2, 6 и 4 на страницах с номерами 8, 18, 21, 25 и 31. Шестое слово, которое ему понадобилось, оказалось довольно редким, возможно, даже именем собственным. Ему пришлось листать страницы до семьдесят четвертой, и даже там это слово нашлось лишь на тринадцатой строке. Следующие два слова нашлись сравнительно легко, а вот с девятым пришлось помучиться: оно обнаружилось только на странице 113, притом в строке 17. К тому времени он долистал книгу почти до конца, следовательно, в ней всего 120 страниц, видимо, дешевое издание в бумажной обложке – потому он был вынужден снова вернуться в начало, хотя и не собирался этого делать.