Виктор Каннинг - Секреты Рейнбердов

Чилболтон располагался в нескольких милях севернее Стокбриджа, в долине речки Тест. Это был вытянутый в длину и хаотично застроенный поселок, состоявший в основном из белых и розовых коттеджей с соломенными крышами, но и с достаточным количеством солидных домов. Опрятный и ухоженный, городок свидетельствовал, что у его обитателей водились немалые деньги.

И Джордж принялся за дело.

Для начала он нашел Рид-Корт. Эта усадьба находилась на удалении от центра. С шоссе разглядеть ее не представлялось возможным, потому что она занимала собственный участок земли, скрытый высокими деревьями. Джордж проехал по крытой гравием подъездной дорожке почти к самому дому, медленно миновал его и, не останавливаясь, вернулся на шоссе. На все ушли считаные секунды, но он был наблюдателен и знал, на что в первую очередь обратить внимание. От Рид-Корта вернулся в городок и припарковался рядом с пабом «Митра аббата». Четыре кружки пива – и его досье на мисс Грейс Рейнберд существенно пополнилось.

Из паба он отправился на заправку, залил в бак бензин, купил в магазине пачку сигарет и решил обойтись без визита на почту, потому что уже в нем не нуждался. Оставалась церковь на окраине поселка.

Божий дом произвел на него не столь сильное впечатление, как Рид-Корт. Эту мрачную и даже невзрачную постройку из песчаника венчал слегка покосившийся деревянный шпиль. Наверху под флюгером значилась дата – 1897 год. Не самый лучший период в истории английской архитектуры. Джордж прогулялся по кладбищу, сопровождаемый трусившим вслед за ним Альбертом. Погост содержали в образцовом порядке. Несколько каштанов, толстый ствол старого тиса, а на заднем плане открывался живописный вид на луг. Джордж умел замечать красоту. И хотя здание церкви разочаровало его, Чилболтон в целом представлялся теперь местом, куда, имея сбережения, можно удалиться на покой, чтобы провести остаток жизни в умиротворенной и созерцательной тишине. Ему попался на глаза церковный сторож, водивший по одной из дорожек граблями. Поначалу служителю церкви не понравилось присутствие на погосте Альберта, и Джордж быстро сунул пса себе под мышку. Ему удалось задобрить старика, и они провели приятную беседу. Для не слишком искушенного сторожа говорливый, обходительный и хорошо одетый Джордж сошел за благородного джентльмена, а сам Джордж, в животе которого приятно булькали четыре пинты «Гиннесса», готов был в тот момент возлюбить весь мир. Однако чем больше он узнавал о семье Рейнберд, тем сильнее проникался завистью к их прошлому богатству и нынешнему положению. Без озлобления, но все же подумал, что, не подвернись ему та сексуальная нимфетка в школе и не помешай ряд других неприятных событий, он вполне мог бы сейчас вести такой же образ жизни. Конечно, ему бы не достались хоромы Рейнбердов. Но Джордж занял бы чуть более скромное жилище в этом маленьком райском уголке и окружил бы себя вещами, удобными, как мягкий и шелковистый кокон.

В свой коттедж он вернулся, когда уже темнело. Бланш не застал. Она оставила записку, что уехала в Солсбери сделать для него кое-какие покупки. Сам Джордж выбирался в магазин, только если лез в шкаф за едой и обнаруживал, что он совершенно пуст.

За стаканом виски с содовой он принялся записывать добытую информацию. А ее набралось много. Можно было надеяться, что теперь удастся избежать повторного визита для сбора дополнительных сведений. Хотя с Бланш ни в чем нельзя быть уверенным. Пока же свои двадцать фунтов Джордж заработал легко и честно. Но если ей покажется мало, придется продолжить работу, причем сумма гонорара останется прежней – это даже обсуждению не подлежит. Впрочем, Джордж не возражал бы. Он ведь почти любил Бланш. Она всегда хорошо относилась к нему и даже сама догадалась подставить ведерко под протечку в гостевой спальне.

Пока Джордж сидел за стаканом виски у себя в коттедже, Буш с таким же напитком под рукой перечитывал тексты двух рапортов, подготовленных им для Грандисона. Сделал он это у себя дома – то есть в небольшой квартире рядом с мостом Челси, из окон которой открывался вид на реку и на угол картинной галереи «Тейт». Жена уехала в Норфолк погостить у родителей. В последнее время она часто гостила у папы с мамой. Ее отец был отставным генерал-майором. Буш уже знал, что однажды она попросит развода. Если бы ему хотелось, он давно бы выяснил, к кому жена уезжает на самом деле, когда говорит, что хочет побыть с родителями. Его женитьба была ошибкой, поспешным шагом, а теперь она уподобилась хрупкому растению, пожелтевшему осенью и ждущему, чтобы первый же мороз надломил его стебель. Любовь, которая, как казалось, соединила их поначалу, очень быстро исчезла. Причем Бушу своей жены не было жаль. У нее обнаружились физические и общественные потребности, не представлявшие для него интереса. В действительности он знал только одну любовь – двуединое целое, которое составлял он сам и его работа. А о настоящей работе жена не ведала. Считала, что он какой-то клерк в министерстве иностранных дел. И хотя Буш формально числился сотрудником Отдела исследований в области ограничения вооружений и разоружения, он не проработал там ни дня и даже в здании МИДа побывал не более десятка раз. Примерно так же обстояло с Сангуиллом. Но тот значился ответственным служащим министерства внутренних дел в должности старшего офицера Управления делами и организационного департамента. Грандисон не числился нигде, зато у него был офис на Бердкейдж-уок, поблизости от Веллингтонских казарм, и из кабинета открывался прекрасный вид на парк Сент-Джеймс и большой пруд. Вот под его руководством работали и Буш, и Сангуилл, и еще с полдюжины сотрудников, неброских с виду, преданных делу и умеющих молчать, очень тщательно отобранных лично Грандисоном.

Буш снова перечитал свой первый рапорт. Это был подробный анализ фактов, сопутствовавших двум преступлениям, совершенным Торговцем в последние восемнадцать месяцев. Сравнение двух похищений известных политических деятелей не давало оснований сделать вывод, что их департамент добился в расследовании данных дел прогресса. Зато не было недостатка во множестве противоречивых и хаотично обработанных данных, собранных полицией. Полицейским не нравился департамент, поскольку в иерархии он располагался выше, чем они, пользуясь привилегией находиться в личном подчинении премьер-министра и получать указания от него. Впрочем, официально о департаменте никто ничего не должен был знать. Но на практике знали и ненавидели. Порой между полицией и департаментом вспыхивал такой огонь страстей и взаимной ревности, что эти вулканические выбросы удавалось гасить только на уровне кабинета министров. Однако никто не осмеливался открыто подвергать сомнению целесообразность существования подобного тайного департамента. Он сохранял анонимность, работал чисто и мог прибегать к методам как внутри страны, так и за ее пределами, которыми никогда не рискнули бы воспользоваться полицейские. Главным же оправданием создания секретного департамента стала высокая степень организованности современного преступного мира. Противодействовать ему мог только теневой правоохранительный орган, не скованный традиционной этикой, порой мешавшей полиции доводить свою работу до конца. И за восемь последних лет департамент, действуя без жалости и снисхождения, добился крупных успехов. Широкой публике о них так ничего и не стало известно.

Второй рапорт, составленный Бушем, представлял собой прогноз развития ситуации, который понадобился Грандисону.

До настоящего момента Торговцем совершены два похищения. Оба организованы одним человеком, но при участии двух или трех сообщников. Были выдвинуты требования выплаты скромных по размерам выкупов. Жертвы – известные политические деятели мужского пола. Торговцем обеспечена широчайшая огласка путем отправки сообщений в прессу от своего имени. Подобная работа со средствами массовой информации поставила в затруднительное положение полицию и правительство, поскольку привела к критике в отношении работы как полицейских и других официальных организаций, так и отдельных известных личностей из политических кругов, руководителей полиции и других служб безопасности. Методы осуществления упомянутых двух похищений позволяют сделать прогноз относительно дальнейшего развития ситуации:

1. Следующее похищение станет основной операцией для преступника. Первые два были призваны создать для нее соответствующую атмосферу.

2. Следующей жертвой окажется гораздо более высокопоставленный деятель, чем двое предыдущих.

3. Дело не предадут огласке. Торговец на сей раз будет настаивать на соблюдении полной секретности, разрешив, видимо, только сообщить прессе, что жертва больна и прикована к постели, чтобы объяснить долгое отсутствие ее на публике.