Джон Карр - Вне подозрений

— На честную защиту — да! Но не на сфабрикованную.

— Скажи, когда-нибудь предполагали, будто я фабрикую доказательства?

— Слава богу, нет! Потому что даже слухи об этом могли бы тебя погубить. — Голос Денема звучал почти умоляюще. — В Англии такие штучки даром не проходят, Пэт. Когда-нибудь ты потерпишь сокрушительное поражение.

— Давай подождем, пока это произойдет, ладно?

— И дело не только в этике, — настаивал Денем. — Предположим, ты добьешься оправдания хладнокровного убийцы, который убивал из алчности, ненависти или вовсе без причины и может сделать это снова?

— Ты имеешь в виду нашу клиентку? — вежливо осведомился Батлер.

Последовало молчание. Денем провел рукой по лбу. Его лицо в лунном свете казалось бледным и озадаченным.

— Позволь задать тебе еще один вопрос, Пэт, — сказал он. — Ты считаешь Джойс Эллис дурой?

— Напротив. Она очень умная женщина.

— Отлично! Значит, по-твоему, если бы она отравила миссис Тейлор, то оказалась бы настолько глупой, чтобы оставить такое количество улик против себя?

— В детективном романе — не оставила бы.

— Что ты имеешь в виду?

— Это хорошая карта, — согласился Батлер, — и я, разумеется, пойду с нее. Но присяжные… — Он покачал головой. — Присяжные четко отделяют детективную литературу от реальных дел из зала суда. А убийцы, к счастью…

— Перестань паясничать!

— Я не шучу. Убийцы, как правило, туповаты и потому совершают невероятные глупости. Каждый читатель газет это знает. А любой защитник, который полагается на игру в «никто никогда бы так не сделал», проиграет, прежде чем присяжные займут свои места. Это не для меня, Чарли!

У Денема пересохло в горле. Прежде чем заговорить, он протянул руку и выключил на потолке свет.

— Как насчет Джойс? — спросил он в темноте. — Ты собираешься фабриковать доказательства в ее защиту?

— Мой дорогой Чарли! — с негодованием воскликнул Батлер. — Разве я когда-нибудь делал это?

— Прекрати!

— Два моих главных свидетеля, — сухо промолвил Батлер, — будут также свидетелями обвинения. Один из них — доктор Бирс — скажет правду. Другая — миссис Алиса Гриффитс — скажет то, что считает правдой.

— Надеюсь, я могу тебе доверять. Ты так рискуешь… Господи, Пэт, а если что-то пойдет не так?

— Ничего не так не пойдет.

— Ты уверен?

— Ставлю стоимость этого автомобиля против стоимости обеда, — холодно сказал Батлер, — что присяжные вынесут вердикт «невиновна» через двадцать минут. — Он склонился вперед и постучал по стеклянной перегородке. — В клуб «Гаррик», Джонсон!

Присяжные отсутствовали ровно тридцать пять минут.

Зал номер один Центрального уголовного суда, иначе Олд-Бейли, выглядел более пустым, чем был в действительности. Часы под выступом маленькой галереи для публики показывали без пяти четыре. Был четверг 20 марта.

В любом случае теперь все было кончено.

Мокрый снег тяжело ударял по плоской стеклянной крыше над белым сводом зала. Стены под ним были отделаны панелями из светло-коричневого дуба. Скрытые под краями этих панелей лампы придавали холодному сонному помещению несколько театральный облик.

Снегопад не прекращался. Кто-то кашлянул. Вдалеке послышался шорох вращающейся двери. Даже звуки казались здесь замедленными. Зрители на галерее сидели неподвижно, как манекены. Никто не выходил, чтобы не потерять место. Судя по тому, как они наблюдали за подсудимой, вердикт «виновна» вызвал бы среди них немалое возбуждение. Эффект вердикта «невиновна» был бы не столь драматичным.

Под галереей, где стояли скамьи для защиты, так же неподвижно сидел с левой стороны передней скамьи Патрик Батлер.

Он был один. Серо-белый парик с буклями по обеим сторонам обрамлял его бесстрастное лицо. Плечи застыли под черной шелковой мантией. Он не отрывал взгляда от наручных часов, лежащих перед ним на столе.

Почему присяжные не возвращаются?

Батлер не собирался проигрывать. Это казалось немыслимым. К тому же он буквально вытер пол беднягой Таффи Лоуднесом, точнее, мистером Теодором Лоуднесом, королевским адвокатом, который был проинструктирован генеральной прокуратурой и выступал на суде обвинителем. Тем не менее…

И вообще, почему его так беспокоит это чертово дело?

Патрик Батлер посмотрел налево, в сторону опустевшей скамьи подсудимых, окруженной стеклянной перегородкой со всех сторон, кроме обращенной к судье. Две надзирательницы увели Джойс Эллис вниз в камеру в ожидании вердикта.

Теперь Батлеру было очевидно, что девушка влюблена в него. По какой-то причине это приводило его в ярость. Он не мог понять ее поведения, ее странных ответов на его вопросы в течение последних двух недель.

Мысли Батлера перенеслись назад, к десяти утра вчерашнего дня — началу процесса, который теперь завершался. Он снова слышал шепоты и шорохи, снова видел парики барристеров, склоняющиеся друг к другу, как огромные причудливые цветы, судью в красной мантии, сидящего в высоком кресле слева, под сверкающим золотом мечом правосудия.

И снова в его ушах звучал заунывный голос пристава:

— Если кто-нибудь может сообщить милордам королевским судьям или королевскому генеральному прокурору на этом судебном процессе между нашим суверенным повелителем, королем, и подсудимой о каких-либо изменах, убийствах, кражах и других преступлениях, совершенных обвиняемой, пусть выйдет вперед, и его выслушают, ибо обвиняемая сейчас предстанет перед судом в ожидании приговора. Все те, кто обязан свидетельствовать против обвиняемой, пусть выйдут вперед и дадут показания, иначе они потеряют это право. Боже, храни короля!

Секретарь суда поднялся во весь рост со своего места ниже кресла судьи и посмотрел на скамью подсудимых через головы солиситоров.

— Джойс Лесли Эллис, вы обвиняетесь в убийстве Милдред Хоффман Тейлор в ночь с 22-го на 23-е число прошлого февраля. Джойс Лесли Эллис, вы виновны или невиновны?

Джойс, поднявшись со скамьи подсудимых между двумя надзирательницами, выглядела удивительно ярко в своем «лучшем» наряде, состоящем из мешковатого коричневого костюма и желтого вязаного свитера. Но она не поднимала взгляд.

— Я… я невиновна, — ответила девушка.

— Можете сесть. — Судья указал на стул позади нее.

Судья Стоунмен, чей парик, обрамлявший сморщенное старческое лицо, казался настоящими волосами, выглядел маленьким и щуплым под алой мантией. Жюри, одиннадцать мужчин и одна женщина, быстро присягнуло без вопросов обвинения и защиты. Мистер Теодор Лоуднес, маленький толстый человечек, поднялся с чопорным покашливанием, чтобы открыть дело от имени Короны.

— Ваше лордство, господа присяжные…

Вступительная речь мистера Лоуднеса была корректной и весьма умеренной. Но он имел репутацию суетливого «погонялы». Несмотря на все «мы попытаемся доказать…» и «я предполагаю…», он рисовал портрет озлобленной женщины, боящейся потерять наследство в пятьсот фунтов, которая отравила свою благодетельницу и без всяких эмоций слушала звонок, зовущий на помощь.

Миссис Милдред Тейлор кричала и требовала эту соль? Пожалуйста! Она получила то, что считала солью Немо и что, как докажет обвинение, можно было легко достать из незапертого шкафчика в незапертой конюшне.

— Этот яд не действует мгновенно, — продолжал мистер Лоуднес. — Задайте же себе вопрос: стала бы миссис Тейлор или любой человек, оказавшийся в подобном положении, звать на помощь? Тем не менее подсудимая отрицает, что миссис Тейлор это сделала. Спросите себя: почему на жестяной банке были отпечатки пальцев только обвиняемой и покойной? Спросите себя: кто мог принести сурьму в дом, описанный самой обвиняемой в ее показаниях окружному детективу-инспектору Уэйлсу как «неприступный, словно крепость»?

По залу пробежали шепот и скрип, как будто зрители обменивались друг с другом мыслями.

— Скверно, — пробормотал один из коллег Батлера на скамье позади. — Что ирландец на это ответит?

— Не знаю, — отозвался другой. — Но скоро будет фейерверк.

Фейерверк начался во время допроса мистером Лоуднесом его четвертого свидетеля, миссис Алисы Гриффитс.

— Не скажете ли вы нам, миссис Гриффитс, где вы находились во второй половине дня, приблизительно без четверти четыре, 22 февраля?

— Вы имеете в виду, сэр, когда я вошла в комнату миссис Тейлор посмотреть, все ли в порядке с огнем?

Обвинитель вздернул подбородок, блеснув стеклами пенсне на толстой физиономии.

— Я не хочу задавать наводящие вопросы, миссис Гриффитс. Просто расскажите вашу историю.

— Ну, я это сделала.

— Сделали что?

— Вошла в комнату, — сказала свидетельница.

Теперь по залу пробежал смешок — в основном со стороны привилегированных мест для членов городской земельной корпорации за скамьями защиты. Судья Стоунмен на мгновение поднял глаза, и в зале тут же стало тихо.