Сергей Зверев - Выстрел с того света

© Зверев С. И., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Он крутит педали уже двадцать минут. Пот заметно выступил на лице, а тонкая струйка медленно стекает по ложбинке спины. Так, уже семнадцать километров, еще три. Его ежедневная норма двадцать километров. Конечно, было бы приятней прокатиться на велосипеде где-нибудь по лесной тропинке, но такой возможности у него нет. А форму надо поддерживать. Иначе сам себя уважать не будешь. Да и бабы тоже любят крепких мужиков. Деньги они, безусловно, больше любят, но если к ним прилагается еще и фактура, то и любовь их более искренна. Это он точно знает.

На тумбочке зазвонил внутренний телефон. Кирилл Анатольевич бросил на него удивленный взгляд, но упражнение на тренажере не прекратил. Телефон замолк, но через несколько секунд зазвенел опять. Ч-черт, кому неймется, с раздражением подумал Кирилл Анатольевич. Опять, наверно, Немиров. Этот телефон знают всего два человека: его секретарша и его зам. Ленка навряд ли будет его беспокоить, значит, этот придурок Немиров.

Через пять минут, когда он закончил свою ежедневную норму и слез с тренажера, в зал вбежал Немиров. Он был в форменных зеленых брюках, без обязательного галстука, рубашка наверху расстегнута на две пуговицы. Шея у Немирова очень толстая, и он никогда воротник рубашки не застегивает на верхние пуговицы, как Жириновский. Взгляд у вбежавшего таможенного начальника был испуганный.

– Андрей Юрьевич, ты чего такой взъерошенный, как будто к нам без предупреждения приехала комплексная комиссия из Москвы? – спокойно спросил Кирилл Анатольевич, вытирая полотенцем пот с лица и шеи.

– Тебя Ванин разыскивает! – истерично сообщил Немиров.

– Ну и что?

– Да как что? Полчаса долбит меня: срочно мне Ивашова.

– Да что случилось-то? – Кирилл Анатольевич открыл бутылку минералки, налил в чашку воды.

– Не знаю. Сказал что в тринадцать совещание, и тебе надо прибыть к нему с квартальным отчетом и со всеми сводными данными по растаможенным в этом году автомобилям.

– Только и всего, – усмехнулся Ивашов.

– Да он меня задолбал! – обиженно воскликнул Немиров. – Орал: «Чем вы там занимаетесь, никогда вас не найдешь – ни так, ни по сотовому».

– Я сотовый сюда никогда не беру.

– Вот то-то и оно, – ехидно заметил Немиров, – а достается мне. Ты тут занимаешься, а мне за тебя получать.

– Да успокойся. Ты же знаешь Ванина: поорет и забудет. А вот тебе, Андрей Юрьевич, тоже надо бы физкультуркой заняться. Живот свисает так, что ремня уже не видно.

– Некогда мне, – хмуро буркнул Немиров.

– Да брось, Андрюш, на пиво время и денег хватает, а тут и надо-то всего минут тридцать в день. Ладно, пошли, сейчас сам позвоню ему. Какой петух его в задницу клюнул… – Кирилл Анатольевич пошел к двери, надевая на ходу спортивную майку, а Немиров поплелся за ним, как послушный пес за хозяином.

Проходя мимо секретарши, Кирилл Анатольевич, бросил:

– Леночка, распечатай мне еще один экземпляр квартального отчета.

– Хорошо, Кирилл Анатольевич, сейчас сделаю, – пообещала миловидная девушка.

Ивашов вошел в свой кабинет, плотно закрыл за собой двойную дверь, прошел к рабочему столу, сел в массивное кожаное кресло. Кресло он выбирал сам, как и всю обстановку своего кабинета. На рабочем месте все должно быть функционально, ничего лишнего. Телефоны, компьютер, маркеры, ручки, сейф, настольная лампа, проектор, телевизор – все это он купил и расставил сам. Удобно и всегда под рукой. Если ты в кабинете проводишь треть жизни, то все аксессуары в нем должны служить тебе, а не ты им. Это Немиров поставил себе в кабинет дорогущую итальянскую мебель, до которой боязно дотронуться, посудный шкаф с хрустальными стаканами и рюмками, развешал на стенах картины. На столе зачем-то огромный перламутровый глобус, а сам не знает, где находится Кот-Дивуар.

Так, ну и что там у них стряслось, подумал Ивашов и поднял трубку красного телефона.

– Ванин, – резко прозвучал в трубке голос начальника таможенного управления.

– Добрый день, Александр Алексеевич, – поприветствовал Ивашов шефа.

– А-а, ты… подожди немного, я тебе перезвоню, – положил трубку.

Значит, не один, догадался Ивашов и задумчиво посмотрел на настенный календарь с фотографией таможенника в зеленой форме.

Ванина он знает давно. Лет двадцать. Всю таможенную структуру в их регионе, а это седьмая часть территории страны, они создавали вдвоем. Вернее, так: Ванин пришел в систему, когда таможня в их городе была уже создана. Только он, Ивашов, профессиональный таможенник, а Ванин пришел из органов к нему заместителем, и он года два натаскивал его в тонкостях таможенного дела. А потом создали таможенное управление. Начальником поставили Ванина, а его, Ивашова, так и оставили на старой должности. Пилюля для его самолюбия горькая, но он ее проглотил. Никому он не демонстрировал своей уязвленной гордости, в конце концов, не место красит человека. Но в глубине души червоточина где-то осталась. И вот теперь если по армейским меркам Ванин командующий армией, то он, Ивашов, – командир полка.

А Сашка сильно изменился: «без доклада не входить», начальники таможен и служб записываются к нему на прием не менее чем за неделю, вокруг себя создал «двор». Прихлебатели у трона лебезят: «Чего изволите?», «Не угодно ли подать?» Слава богу, что в обиход еще не вошли обращения типа «Ваше величество» или «Ваше высочество». Когда он был у него замом, то он не был таким.

Красный телефон запиликал мелодией из «Щелкунчика».

– Слушаю, Александр Алексеевич, – ровным деловым тоном произнес Кирилл Анатольевич.

– Значит так, Кирилл, – голос шефа как у сержанта-сверхсрочника в разговоре с солдатиком-первогодком, – в тринадцать совещание по вопросу реализации конфиската. Ты подъезжай ко мне на полчаса раньше. Подбей бабки по автомобильным растаможкам за год. Ты их перекинул на счет СРК?

– Нет еще, не перекинул.

– Срочно перекидывай. И мне нужна точная сумма.

– Немирова брать с собой?

– Не надо, не его ума дело.

– Все понял, Александр Алексеевич.

– Ну и ладненько. Давай, – положил трубку.

– К чему эта спешка? – тихо произнес Ивашов и вопросительно посмотрел на красный аппарат, словно ждал от него ответа.

Солнечный луч скользнул по его лицу. Сквозь решетчатое окно солнце било прямой наводкой и заливало центр камеры ярким светом, отчего унылая обстановка помещения сразу стала праздничной.

«Весна скоро, – подумал Вадим. – Через два месяца откинусь, как раз в середине апреля. Деревья зацветут, яблони, сирень. Девушки будут ходить по улицам с распущенными волосами. А как они выглядят, девушки? Забыл. Это что-то такое нежное и удивительно приятное. От близости с этим существом сердце начинает биться быстрее и в паху начинает покалывать».

А сейчас уже ничего не бьется и не покалывает. Все атрофировалось. Все чувства. Память только не атрофируется. Она, память, как злопамятный судья, постоянно выносит ему приговор, постоянно тычет, тычет его в его ошибки и просчеты, словно нагадившего щенка в его же дерьмо.

М-м-да, вот и жизнь прошла. Пятьдесят пять. А вспомнить нечего: «дела», подельники, стрелки, пьянки, малины, проститутки…. Нормальной жизни и не видел.

– Шрэк, давай партейку в шашки на пару чинариков? – К его лежанке подошел Щербатый.

– Не, неохота. – Вадим только скользнул взглядом по соседу по камере.

– Может, чифирчику замутить?

– Замути.

– Щас оформлю, – пожилой зэк поспешил к общему столу.

Мысль о скором выходе на свободу будоражит чувства, словно весенний ветер, поднимающий с земли старые слежавшиеся листья. Куда ехать? Чем заниматься? Ни жилья, ни друзей, ни родственников…. Хотя нет, родственник есть – брат Кирилл. Только где он? Связь с ним оборвалась семь лет назад после смерти матери. О ее смерти брат сообщил в письме. В этом же письме он просил написать ему отказ от его доли на родительскую квартиру, чтобы продать ее. При этом Кирилл обещал «компенсировать» позднее эту услугу. Согласие было дано. Он бы так и так продал ее и без его согласия.

– Пошли, Шрэк. – Щербатый пригласил к столу.

Вадим сел на своей лежанке, оглядел камеру. Вареный и Валет режутся в буру. Конопатый спит, Угорь что-то читает. Все нормально. Щербатый пригласил на чаепитие только его одного. Это тоже нормально. Его статус смотрящего по камере дает ему такую привилегию. Кроме того, Щербатый по-тихому пригласил его одного. Значит, хочет пошептаться. Ладно, пошепчемся.

Вадим встал, потянулся, прошел к столу, сел. Никто в камере не обратил на это внимания.

– Мне сказал Горилла, – напряженным шепотом стал рассказывать Щербатый, – сегодня на прогулке Борзой устроит драку с нами.