Вячеслав Жуков - Кодекс чести

После душного дня, вечерняя прохлада казалась спасительной. Федор Туманов опустил стекло и, высунув голову в окно, вдохнул посвежевшего вечернего воздуха. Нагретая за день палящим солнцем их черная «Волга», теперь представлялась Туманову раскаленной печкой. А чем еще ее можно представить, когда ощущение такое, будто ты прилип к сиденью, точно блин к сковородке, в которую забыли плеснуть масла.

Федор глянул на Ваняшина. Изморенный от жары, лейтенант также как и он высунул голову в окно и жадно хватал ртом порции свежего воздуха.

Одному Греку жара была не почем. Вот что, значит, иметь в роду предков из далекой Греции. Усатый капитан, по-барски развалился на заднем сиденье и болтал обо всем, что придет на ум. Сейчас усачу на ум пришел старый заезженный анекдот, который он не упустил рассказать своим друзьям. И Грека даже нисколько не заботило, хотят ли Ваняшин с Тумановым слушать его. Сидят они оба, как пеньки, слова путного от них не дождешься. Морды у обоих угрюмые, точно на поминки приехали. А Сан Саныч Греков не такой. Да если бы не он, эти двое молчунов со скуки бы умерли.

Но на этот раз анекдот Греку дорассказать не удалось. Майор Туманов повернул к нему мученическое лицо и взмолился:

– Саня, ты можешь помолчать? Всю дорогу, пока ехали сюда, ты болтал и болтал. Так хоть теперь помолчи. Дай с мыслями собраться.

Грек не ожидавший такого неуважения, обиженно поджал губы и, откинувшись на спинку сиденья, громко засопел, глянув в зеркало заднего вида, увидел улыбающуюся физиономию лейтенанта. Насмехается Ваняшин. И Грек демонстративно отвернулся к окну. А Федор Туманов взглянул на часы.

Заметив это, лейтенант Ваняшин нетерпеливо спросил:

– Ну что, Федор Николаич, пора?

Майор Туманов не был педантом, хотя по возможности старался придерживаться точности. Не изменил своим правилам и сейчас.

– Мне было сказано, прийти ровно половина одиннадцатого. А сейчас видишь сколько, – сказал он нетерпеливому лейтенанту.

Ваняшин посмотрел на свои ручные часы. Время на них было двадцать шесть минут одиннадцатого. Лейтенант ничего не сказал по поводу тех четырех минут, но в душе посмеялся над майором. Четыре минуты раньше, четыре минуты позже, какая разница? Просто разморило майора от жары, вот и капризничает. Так решил лейтенант, еще подумав о том, что иногда Грек бывает прав, когда говорит, что ихнего майора заносит не туда, куда нужно.

– Я войду туда ровно через четыре минуты, – подчеркнуто произнес Туманов, при этом, не сводя глаз с подъезда, в котором жила Софи Бруно. Красавица с изысканными манерами, глядя на которую иному и в голову не могло придти, что ночь в ее объятиях можно купить за триста долларов. Несколько месяцев назад девицу задержали по самой банальной причине: у клиента, которого она привела к себе на ночь, при виде нагой нимфы не выдержало сердце. Как заявила красавица приехавшим на труп оперативникам, что до секса у них с ним дело не дошло. Так, небольшое застолье, во время которого девица предстала пред ним, в чем мать родила. При виде такой роскоши, уже немолодой человек так взволновался, что у него не выдержало сердце.

В уверения Бруно, можно было поверить, если бы не одно «но». Измятая постель, на которой лежал мертвый мужчина в позе младенца в утробе матери. Всем присутствующим сразу стала ясна причина его смерти. Малость не подрасчитал денежный старичок свои силенки, перенапрягся, вот сердчишко и не выдержало. И возможно, девица в этом не виновата. А возможно, и виновата. Констатировать факт можно по-разному. Как на все это посмотреть. Федор посмотрел по-деловому. К тому же знал опер, какая рыбка попалась к нему в сети. Сразу понял майор, какую пользу можно извлечь от общения с такой прелестью, и предложил девушке поработать на него. Проститутки – товар ходовой. К тому же Софи, как величаво называла себя Софья Бруно, была одной из фавориток известного вора в законе Жоры Лунька. Человека, легенды воровского мира. Лунек принадлежал к старой воровской касте, для которых такое понятие как честь, не утратило своего значения. Сам Лунек уже давно не фигурировал ни в одном уголовном деле. С некоторых пор, вор увлекся политикой, потихоньку проталкивая на политический небосвод своих людей, которые в благодарность готовы были свято чтить интересы воровского мира. Понимая, что просто так зацепить Лунька не удастся, Федор подумал о том, что было бы совсем неплохо, если б подобраться к нему через одну из его фавориток. И, кажется, сама судьба решила поспособствовать в этом старшему оперуполномоченному по особо важным делам. Выбор майора пал на Софи. И долго уговаривать ее не пришлось. Туманов объяснил девице популярно, что в случаи ее отказа работать на него, сейчас ее отвезут в больницу на экспертизу, и если подтвердится, что девица вступила с умершим в сексуальные отношения, этот факт будет расцениваться как причастность к его смерти. А иными словами, молодая красотка уморила до смерти старика, и не просто так, а с целью, чтобы завладеть его бумажником, в котором оказалось почти две тысячи долларов.

Конечно, все, о чем тогда майор Туманов наговорил ей, могло быть отвергнуто судом, но, как не странно, это все подействовало на Софи, и она поверила. И согласилась работать на Туманова. Два месяца она исправно поставляла ценную информацию о воре в законе Луньке, которую Федор аккуратнейшим образом складировал в отдельную папку. А накануне она вдруг позвонила ему и назначила встречу у себя дома, сказав, что у нее есть кое-что такое, что непременно заинтересует майора. Что именно, она по телефону говорить не стала. Туманову показалось, что она чего-то опасается. Или кого-то. Поэтому майор, отложив все дела, сразу же согласился приехать к ней.

– Пора, Федор Николаич, – сказал Ваняшин, видя, что майор призадумался и совсем перестал следить за временем. И сейчас посмотрел на лейтенанта так, словно на какое-то время напрочь выбыл из этого земного бытия, и если бы не Ваняшин его мысли еще долго витали в заоблачном мире. И для того, чтобы окончательно вернуть майора на землю, Леха Ваняшин показал Туманову часы, напомнив при этом:

– Ровно половина.

В ответ майор кивнул головой, словно поблагодарив лейтенанта, и сказал:

– Хорошо. Я пошел.

Он вылез из машины и неторопливой походкой направился к подъезду. Помня недавнюю обиду по поводу недосказанного анекдота, Грек сердито глянул вослед майору и проворчал:

– Тоже мне генерал хренов. Сам к бабе пошел, а мы сиди тут.

– Так он же по делу, не просто так, – вступился лейтенант за Туманова.

Грек набросился на него:

– А ты знаешь, просто так он или еще как. Может он сейчас разложит ее на постельке, а ты сиди тут, облизывайся. Знаю я, какие у него с ней встречи. Дура его Дарья. Не знает об этих встречах, а то бы морду ему расцарапала.

Ваняшин усмехнулся. За то время, пока узнал капитана, Грек все больше делался по-стариковски вредным. Хотя, отчасти, может и прав он про майора. Но вот что уж совсем ни к чему, так это приплетать сюда Дарью. И Ваняшин вступился за жену майора:

– Она не из таких, чтобы пускаться на такие крайности.

Но Грек на это только махнул рукой.

– Да ну тебя, Леха. Много ты знаешь, – буркнул Грек, выглянув в окно.

В это время в кармане Ваняшина задринькал сотовый. Лейтенант поднес трубку к уху и сказал:

– Слушаю, Ваняшин.

Звонил Туманов.

– Давайте с Греком сюда. Тут труп, – сказал Туманов и отключил сотовый.

По выражению лица Ваняшина, Грек понял, что-то случилось, и спросил:

– Чего там такое, Леша? Майор в одиночку с бабой не может справиться?

Пряча трубку своего сотовика в карман, Ваняшин пожал плечами.

– Сам толком ничего не понял. Николаич позвонил. Сказал, что там труп…

– Труп? – Грек от удивления выпучил глаза, как рак, которого швырнули в кипящую воду. – Только этого нам и не хватало. Чего ж ты сидишь? Пошли.

В дверь им звонить не пришлось. Туманов поджидал их.

– Ну и где тут чего? – деловито спросил Грек, входя. Федор кивнул ему на комнату, в которой стояла широкая кровать. Тусклый свет настольной лампы освещал ее и обнаженную женщину лежащую на ней, на шее которой от уха до уха зияла глубокая рана. Кровь из нее еще не перестала вытекать на подушку, перекрасив ее из ярко-белой в темно-красную.

Грек застыл на пороге комнаты. А Ваняшин подошел, тронул женщину за руку. Наблюдавший Грек, по этому поводу с ехидцей заметил:

– Тоже мне царевич Елисей. Думаешь, прикоснешься, и она оживет?

– Она теплая. Еще не остыла, – не обращая внимания на ехидный подкол, сказал Ваняшин. Грек хмыкнул, не находя в этом ничего такого. А Туманов призадумался.

– То есть, ты хочешь сказать, что убийство было совершено недавно? – протянул майор. Ваняшин согласно кивнул. Не сомневался в том, что майор его поймет так, как надо. Что до Грека, то до того не всегда все доходит сразу.