Андрей Гуляшки - История с собаками

Грех порождает проклятие и, если оно не падет на голову виновника, то все же обрушится на самых близких ему людей и отразится на их судьбе. Эта мысль стара, но, мне кажется, не потеряла значения и в наше время. Идея возмездия зиждется на народном опыте, и потому не стоит улыбаться при упоминании этого слова.

Примеры, доказывающие, что возмездие – не пустое слово, встречаются на каждом шагу. Разве «стальная афера» – не наглядный тому пример?

Вот почему я считаю, что слово «возмездие» как нельзя лучше выражало бы смысл этого дела. Однако, вынесенное в заглавие, оно выглядело бы претенциозно и напыщенно для подобной истории. Да и не стоит уповать на истины, которые не могут быть доказаны при помощи электронно-вычислительных машин. Над нами посмеются, решив, что мы «старомодны»…

Так что мой выбор падает на ранее предложенное заглавие – «История с собаками». Оно нейтрально и – спорю, на что хочешь! – что даже обратись мы к десятку электронных машин, каждая из них признает подобное заглавие хорошим и подобранным весьма удачно.

– Рассчитывай на электронно-вычислительные машины – с ними не пропадешь», – рассмеялся Аввакум.

24 октября на закате дня трое мужчин, видных специалистов Завода специальных сталей, тронулись напрямик через поле к известному ресторанчику «Пьяные вишни». До него было не более полутора километров, но под низко нависшим небом ресторанчик и вся местность вокруг, казалось, тонули в сумерках у самой черты горизонта.

Что же это за мужчины, почему они отправились к вышеупомянутому ресторанчику не по удобной дороге, а напрямик через поле, и о каком заводе идет речь?

На заводе, о котором идет речь, отливаются и обрабатываются специальные виды стали, «особые» и по качеству, и по предназначению. А особые стали во всех странах мира – объект нежелательного любопытства, поэтому, само собой разумеется, мы не станем называть завод его настоящим наименованием, а назовем, к примеру, Заводом специальных сталей, или для краткости ЗСС. По тем же соображениям мы не будем точно описывать место его расположения, а лишь упомянем некоторые детали, встречающиеся почти везде на территории нашей страны. Так, например, поблизости находятся горы, а вдали возвышаются и синеют (при солнечной погоде) еще более высокие и гордые горы. Стоит подуть западному ветру, и за несколько минут лазурное небо над городом Н. покрывается темными облаками. Потом они медленно проползают по равнине, как черные буйволы, и постепенно скрываются из глаз, превращаясь в далекие тени.

Но так или иначе от завода до ресторанчика «Пьяные вишни» можно добраться двумя дорогами. Первая представляет собой широкое асфальтированное шоссе, а вторая, по крайней мере сейчас, походит скорее на тропу, подобную тем, которые в свое время люди называли «разбойничьими». Автомагистраль, сливаясь с главной улицей, рассекает город Н. надвое и убегает туда, где небо сливается на горизонте с землей. Она проходит на расстоянии нескольких метров от железной ограды завода. По ней снуют красные автобусы, привозящие и увозящие рабочие смены, а с обеих ее сторон проложены прямые гладкие дорожки для пешеходов и велосипедистов. Ночью на проезжей части можно разглядеть даже иголку – столь ярко ее освещают электрические лампы, подвешенные на столбах. По автомагистрали в любое время дня и ночи каждый может безбоязненно и быстро достичь ресторанчика «Пьяные вишни», разумеется, если ему не придет безумная идея шагать по самой середине проезжей части. Вторая дорога ведет от черного хода завода, через который вывозят шлаки и другие отходы и привозят железную руду и кокс. Эта дорога, прямая, как стрела, тянется через поле к «Вишням», и на всем ее протяжении не встречается ни холмика, ни впадинки. Она не вымощена камнем, для нее асфальт или брусчатка – понятия какого-то иного, незнакомого мира, более высокой цивилизации, и все же она не разбита настолько, чтобы, проходя или проезжая по ней, люди в сердцах чертыхались. Иногда с проезжего самосвала на нее сбрасывают лопату-другую еще теплого шлака, вот она и несет службу честно, как те люди, что, пообедав на скорую руку куском хлеба с брынзой или банкой дешевых консервов, продолжают усердно разбрасывать и трамбовать мелкую щебенку вдоль широких шоссе.

Дорога эта безрадостно тянется через запустелое и почти безлюдное поле, напоминающее, особенно в вечерние часы, нечто марсианское, неземное. Когда-то здесь выращивали лаванду и мяту, но с тех пор, как ЗСС был «укрупнен» и стал работать «на всю железку», молодое поколение окрестных сел покинуло домашние очаги и переселилось в обновленный и модернизированный город Н. Труженики села вскоре превратились в промышленных рабочих, а лаванда и мята высохли на корню. За два-три года поле онемело и запустело. Ныне местное руководство ломает голову над тем, какими бы культурами заменить лаванду и мяту в связи с нехваткой рабочей силы на селе. Поэтому распахиваются отдельные участки, засеваются теми или иными культурами, не требующими особого ручного труда, но поле, недружелюбное к новаторским экспериментам, становится с каждым годом все более «марсианским», напоминая уголки неведомых планет, отсталых в агротехнике. С обеих сторон дороги ширится пустошь, становясь прибежищем змей; поляны, густо утыканные ослиной колючкой, чередуются с другими полянами, обросшими низким непроходимым кустарником. Здесь парят ароматы тимьяна и дикой бузины, полевой ромашки и других трав, и если бы вдруг вблизи показалось чудовище, чей род давно вымер, никто не удивился бы и вряд ли воскликнул бы: «Но как это возможно?» Глядя на эту пустошь и вдыхая запахи диких трав, человек начинает принимать картины, рисуемые воображением, за живую действительность.

Вдоль дороги между заводом и «Пьяными вишнями» зеленеет несколько старых ореховых деревьев; с высоты птичьего полета благодаря им пейзаж выглядит несколько более болгарским, привычным. Но если глянуть на них со стороны дороги, обнаруживаешь, что на фоне всеобщей запущенности, которую мы описали, они не больно-то походят на ореховые деревья, ибо в Болгарии вокруг орехов всегда зелено, растительность радует глаз, а здесь все голо и пусто. Кроме того, они наводят на тревожные мысли и чувства, ибо под одним из них не так давно коренной житель города Н. зарезал собственную жену, а потом сам повесился на сучковатой ветке. Это был человек уже не первой молодости, да вот случайно узнал, что жена долгие годы путалась с его начальником, который в свою очередь долгие годы считался его верным и близким другом. Такова молва, но сколько истины во всем этом, никому неизвестно, да это и не важно, ведь даже самая горькая истина не в состоянии оправдать подобное безумие.

Потому-то даже старые развесистые орехи с огромными кронами, под которыми когда-то спасались от полуденного зноя отары тонкорунных овец, даже они не в состоянии смягчить неприветливый характер местности и дурную славу проложенной через нее дороги. Случайный путник избегает отдыха в тени этих старых гигантов в самую нестерпимую жару. Достигнув почтенного возраста, все ореховые деревья начинают походить друг на друга, так что путнику начинает казаться, особенно в самые горячие дни лета, будто на каждом из них легкий ветерок раскачивает по мертвецу. Разумеется, это глупость, так как орех, ставший свидетелем ужасной истории, всем известен. Однако старые деревья так похожи друг на друга, что в сильную жару, в часы полуденного зноя, на человека обрушиваются странные видения!..

Итак, описываемая дорога отнюдь не живописна и на первый взгляд может показаться весьма странным, что трое мужчин выбрали именно ее, отправившись в «Пьяные вишни». Однако узнав, что это за люди и какие причины заставили их выбрать ее, каждый махнул бы рукой, не копаясь более в мотивах их выбора.

Первый из них, самый высокий, с мрачным лицом и насупленными бровями, идущий на шаг впереди других, – начальник конструкторского отдела Прокопий Сапарев. Ему около 36 лет, одет он в широкий черный макинтош, на голове мягкая шляпа, а в руках старомодный зонт, которым он сильно размахивает при ходьбе. То, что он на шаг опережает других, – не случайно, ведь он считает себя первым докой в металловедении и до того, как поступить на завод, был научным сотрудником Института металлов Академии наук. У него такой вид, будто он готов треснуть по голове зонтом любого, кто отважился бы его поучать. Прокопий – счастливый владелец легкового автомобиля «Вартбург», но редко им пользуется, ибо врачи предписали ему пешие прогулки по свежему воздуху как лекарство от бессонницы.

Второй мужчина, справа от Прокопия Сапарева, – главный технолог завода Спиридон Хафезов. На вид он ни стар, ни молод, похож, скорее, на человека, приближающегося к сорока. Он на голову ниже Прокопия, но широкоплеч, а походка его по-офицерски тверда. У него тоже есть все основания ходить по-командирски и не терпеть, чтобы его обгоняли, ибо также считает себя весьма сведущим в металловедении и также, как Прокопий, прежде был научным сотрудником в том же Институте. Но в отличие от Прокопия он более сдержан, не размахивает по-хозяйски старомодными зонтами, что объясняется происхождением: Прокопий – выходец из состоятельной семьи, а отец и деды Спиридона были батраками и испольщиками.