Ангелина Прудникова - Воровские истории города С

— Смотри, у тебя дырка в животе!

Крови почти не было. Светлана прикрыла рану полотенцем и принялась выхватывать у брата нож. В пьяном азарте они продолжали ругаться, осыпая друг друга оскорблениями, — что-то хотели доказать друг другу… Светлана тянулась к ножу, Валерий поднял его над головой…

Мать причитала уже на лестничной площадке: «Люди, да что это делается! Убивают! Убивают!» Племянник сбегал за подмогой, позвал соседей; позвонили в милицию. В квартиру набился народ. Валерий кинулся к дверям, сестра за ним; порезав руку, все же выхватила у него нож…

Проклиная себя и весь белый свет, Валерий рванул домой. «Убил! Убил все-таки!» Дикий азарт охватил его, но, пока он добирался до дома, пыл пропал. Открылся весь ужас содеянного. Его мучило то, что уже ничем не поправить произошедшего. Не простят его родственники. Да и кто бы простил! Хуже того: посадят, это точно.

Так ему и надо! В тюрьму, в тюрьму! Но наказать себя хотелось прямо сейчас, сейчас, а не ожидать расплаты. Сравняться по ощущениям с сестрицей. Так как он ее? Ножом? Вот так взял, и…

Валерий схватил хлеборез с наборной ручкой и поднес его к горлу… Вот так? Провел с нажимом… Нож был зазубрен. Противно!

В дверь постучали.

— Откройте, Астафьев, милиция!

— Я сам! — крикнул через дверь несчастный преступник. — Я знаю, что виноват, я убью себя!

Он привалился к стене и воткнул нож в живот — решительно, но не сильно… Испугался. И вытащить страшно, и умереть… Жалея себя, кое-как стал открывать дверь, она не поддавалась… Снова испугался, что останется в квартире один, что ему не успеют помочь, выдернул нож, открыл дверь милиции.

— Вы нанесли ранение Денисенко?

— Я!

— Она ваша сестра? Зачем?

— Она мне не верила, и я доказал…

«Дур-рак!» — скажешь ты, читатель, и будешь прав. Дурак, доведший себя и сестру до больничной койки (оперировали их в одно время и в одном месте), а себя и до тюрьмы. Желал он этого? На поверку оказалось, что не желал. Зачем же тогда, чего добивался? Хотел доказать, что не «тварь» он «дрожащая»? Или устал бороться с зеленым змием? Или совершенно одинокий и заброшенный человек хотел таким образом обратить на себя внимание родни, да, может, и общественности? Такой ценой!

Быть может, его психическое расстройство давно надо было лечить, но кому он был в этом городе нужен? Ни родне, как видно, ни общественности, ведь позже Валерий был признан экспертизой вменяемым, а значит, и лечение ему никакое не требуется, и пусть он живет так дальше, пока кого-либо не убьет… Зато свои пять лет отсидки в местах не столь отдаленных Валерий схлопотал: суд не учел его попытки саморасправы.

А давайте представим другой финал этой истории: человек, так сильно страдающий от одиночества, без любви, забирает из интерната своих уже подросших детей, воспитывает их (ведь они-то к нему тянутся), и бабушка активно помогает ему, мужчине, справляться с детьми, своими внуками. Валерий зарабатывает для них необходимые средства к существованию: устраивается на хорошую работу, бросает пить… Вот тут-то и начинается сказка, несовместимая с нашей жизнью.

Не правда ли, читатель? А так хотелось бы в нее верить.

Но жизнь нелепее сказок. На вопрос судьи, откуда у Валерия такая неприязнь к сестре и матери, он ничего не смог ответить. А мать и сестра, узнав решение суда, вздохнули с облегчением…

Делать с утра, как всегда, было нечего, и компания решила собраться у Славика — размочить вчерашнее. За скудной закуской созрел план, как достать бабок, — у Славика, естественно: он все знал и обладал неистощимой фантазией на этот счет (как никак семнадцать лет из своих сорока, в общей сложности, отсидел за «воровайку» — больше, чем некоторые успели прожить, — скажем, Дениска с Леником, которые делили с ним сегодня трапезу). Молодые ребята: за двадцать чуть-чуть перевалило, но ушлые — Славику они подходили; подучить их только надо…

Годы отсидки наложили свой след на внешний облик Славика: тело его было испещрено наколками и выглядел он на все пятьдесят с гаком. Работать ему было «в лом»: зачем, когда кругом так много добра, и все оно — твое, потому что раззявы, которые к нему приставлены, живут по каким-то, ими выдуманным, законам, которых в природе не существует. Вот он всю жизнь ворует — и пока что не пропал, да и своей новой семье пропасть не дает. Потому что он — мужик, добытчик.

— В общем, так, — Славик отставил стакан, — едем на Ягры. Там, недалеко от церкви, магазин хозяйственный есть, я его давно приметил, в нем один лопух все время торчит. Отвлечь его — как два пальца… Надо только подумать, куда потом вещицу девать, чтобы далеко с ней не бежать. Толканём на рынке — вот и деньги… Я думаю, самое лучшее место — церковь. Там никто искать не будет. Постоишь в стороночке, служба кончилась — и свободен. А?

— Ловко придумал! — подхватил Дениска. — А если службы сегодня нет, тогда как?

— Ну, если нет, подумай, пораскинь мозгой, куда можно еще.

— Да у тебя же родственница там живет, свои хоромы имеет! -

напомнил Леня товарищу.

— Светка! Точно! — обрадовался Денис.

— Нехорошо родню забывать, особенно со своими хоромами! — упрекнул Дениса Славик.

— Да какая она мне родня! Седьмая вода на киселе. Материн сожитель ей то ли брат, то ли сват…

— Вот-вот, я и говорю: близкая. Так что рванули на Ягры.

День был довольно жарким, и выпито было немало. Лишнего на себя надевать не хотелось. Сумку пустую брать — подозрительно будет. Дениска перекинул через руку курточку: нормально, пойдет!

Церковь оказалась, действительно, на замке. А вот и магазин. Сосредоточились!

Славик сразу стал обрабатывать продавца, который, действительно, был в магазине один — он стоял за прилавком недалеко от входа; стал ему зубы заговаривать: якобы выбирать своей лахудре утюг в подарок! Дениска ее видел: всю жизнь помятая ходит; да она погладится — ее и не узнать будет! Леня недалеко от входа стал разглядывать газовые плиты, а Дениска прошел вглубь магазина и стал зыркать по сторонам… Проклятье! Все громоздкое, а что поменьше — то ненужное: хрен сбудешь. Тут его внимание привлекли пылесосы, сиротливо (и ничем не привязаны!) стоявшие в центре зала в качестве украшения: компактные, небольшие, блестящие, точно елочные игрушки; особенно тот, красный, — «джяпэн», или «корея», на худой конец… Вот этот будет сбыть не проблема — предел мечтаний любой хозяйки! Денис остановился на пылесосе.

Славик на том конце магазина все еще распылялся перед продавцом на предмет утюга. Дениска посмеялся про себя: да его лахудре и гладить-то им нечего! Он вернулся в начало магазина и «отсоветовал» Славику: «Да брось ты, плохой утюг!» Потянул его за собой: «Прикрой, нашел, кажись!»

Дружно они потопали в дальний конец зала и, через какое-то время, так же стройно двинулись к выходу. Бдительный Леня, оторвавшись от безумно дорогих плит, двинулся к выходу чуть раньше.

Продавцу видны были только головы посетителей: все остальное закрывали холодильники, стоявшие ближе к входу. Плотным косяком мужики выходили из магазина. И вдруг под курткой, которую один из них нес, прижимая к животу, блеснуло яркое красное пятно. Пылесос! Продавец гаркнул пятну: «Стой!» — но оно продолжало уплывать к выходу. Вот оно скрывается в дверях… За ним неотступно следуют «покупатели»… Парень преодолел наконец столбняк и успел оттолкнуть от дверей последних двоих: «Вы были вместе, подождите!» Подождать Славику и Лене было не в лом — они-то без поличного, к ним претензий быть не может, а пылесос уже уплыл.

Высунувшись из дверей, продавец напрасно просил покупателя вернуться: тот словно онемел и тут же оглох. Зато ногами двигал довольно шустро… Бросить магазин неудачливый продавец не мог: эти двое не моргнув разграбят его, ищи потом. Пришлось пожертвовать пылесосом…

— Вы его знаете, значит, будете ждать милицию!

Продавец нажал кнопку звонка и попросил появившуюся из подсобки девушку вызвать наряд милиции.

— Зачем милицию ждать, пойдем, поищем его: далеко он не ушел, может, еще догоним. А этого паренька в залог оставим, он меня знает.

— Славик кивнул Лене, и тот скорчил кислую мину.

Бедный продавец клюнул на затею хитрого мужика — недостачу с него высчитают, а кому хочется…

Оставив послушного Леню, Славик увел продавца. Надеялся: Леня найдет способ выбраться из магазина. А тогда ему, Славику, все — трын-трава: он калач тертый, что делать и что говорить — наперед знает.

Денис уходил, как договорились, в сторону Светкиной хибары, а Славик повел продавца во дворы — в противоположную сторону. Обойдя пару-тройку пустых детских площадок, они вернулись по настоянию продавца в магазин. Дениса уже нигде не было видно, а вот Леню, к прискорбию Славика, уже допрашивал сержант, и Леня чего-то там ему говорил…