Светлана Шиловская - Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

Я вдруг поняла, что уже несколько минут не вижу впереди машины Андрея. И всполошилась, вскрикнув:

— Что-то с Ральфиком?

— Нет-нет, не кричи. Щенка твоего Агаша покормила, он спит, и кот тоже дремлет.

— Тогда в чем дело?..

— А это уже по вашей части. Подъедете, сами увидите.

Труп выглядел устрашающе, хотя и на любой другой труп без дрожи не взглянешь. Даже Агашу, умеющую справляться со своими эмоциями, это зрелище настолько потрясло, что старушка, горестно покачивая головой, как заведенная, повторяла: «Какое, какое зверство… и выставлено как напоказ!..»

Тело молодой девушки было распластано в низине, на пожухлой траве. Голова с разметавшимися светло-русыми волосами представляла собой багрово-синий шар. Остекленевшие глаза — словно вставленные в пустые глазницы протезы, — казалось, никогда не были живыми. Набухший лиловый рубец зловещим жгутом опоясывал тонкую шею.

Я приказала себе устоять на ногах и прислушалась к словам Агаши:

— Скончалась, бедняга, от удушения, от жары вся разбухла… трупные пятна пошли. Думаю, не меньше суток пролежало тело.

Я заметила рубцы на обеих раскинутых руках и следы от укусов насекомых, круживших, видимо, весь день над телом. Ноги тоже были в волдырях. Одной босоножки не хватало. Светлые шорты и майка — все, что было на девушке.

— Смотрите, вторая босоножка на дороге валяется, ее я сразу приметил.

— Андрей, эту вещь надо в пакет.

Он, не ответив, вдруг закричал:

— Уведите Милу, ей плохо стало! Дайте воды! А мне надо срочно сообщить в милицию.

Ирка, подхватив побледневшую Людмилу под руки, повела ее в машину. У меня тоже было одно желание — поскорей смыться и все забыть как кошмарный сон. Но тут я увидела, как Агаша, поддерживая рукой спину, наклонилась и что-то высматривает. Я подошла к ней.

— Неужели кроме нас никто не проезжал здесь?.. — прошелестела она. — Вот что, Галина, мне надо в низину спуститься. Поддержи меня. Кажется, с левой стороны там что-то поблескивает.

— Не… не надо вам с больной-то спиной. Я спущусь и посмотрю, — промямлила я, а саму мелко и противно потрясывало.

Обойдя распластанное смердящее тело, я увидела маленькую, расшитую бисером косметичку.

— Не трогайте там ничего! Хоть бы вы, Агафья Тихоновна, остановили доморощенную сыщицу! — нервно прокричал Андрей и тут же зачертыхался. Очевидно, не мог никуда дозвониться. Когда я вернулась с находкой, Агаша, взяв у меня косметичку и сунув себе в карман, заговорщицки сказала:

— Об этом пока молчок. — И, очевидно, для ушей Андрея, повышенным тоном поторопила: — Иди, Галюша, в машину, я следом.

Приняв тот же тон, я нарочито громко ответила:

— У вас сандалия расстегнулась. Сейчас помогу. — И тут же подмигнув, прошептала Агаше: — Пока Андрей дозванивается, посмотрим, что в косметичке.

— Схитрила и рада. Ладно, давай. Пакета нет, в мой платок вывалим содержимое.

В косметичке оказались мини-флакончик французских духов, помада, миниатюрная пудреница фирмы «Ланком» да коробочка с карандашами для подводки глаз — ее мы даже открывать не стали.

Негусто — все по минимуму, но недешевый набор. Очевидно, девушка ненадолго куда-то собиралась. Обычно в дорогу — даже на пару суток — берут косметичку размером с авоську. Не говоря уже о том, что нет никаких документов, кошелька, украшений, даже мобильного, без которого уже никто не обходится. Очевидно, девушку обокрали, а потом убили. А косметичка выпала, когда сумку отбирали. Воры и не заметили.

Задумавшись, не сразу поняла, что старушка тянет меня за руку, а Андрей нетерпеливо подает сигналы.

Как только мы подошли, он, чертыхнувшись, сказал:

— Черт побери этих ментов! По «02» их здесь не вызовешь. Надо выходить на твоего сыскаря. Если не ошибаюсь, Гудков теперь не в районном, а в областном управлении. Так что эта глухомань входит в его епархию.

Набрав номер своего любимого мента, я поняла, что ответил дежурный. Вот те раз, а говорил, что у него прямой телефон. Едва сдержавшись, я вежливо попросила майора Гудкова, по срочному делу.

— Можете мне излагать, если не личное что-то, — пробасил капитан Косыгин (так он назвался).

— Товарищ капитан, я к майору и по срочному делу, и по личному. Передайте, что Усова звонит.

— Тогда конечно. Совещание можно прервать, коль сама… как вы сказали?..

— Вы слышали. И уверяю вас, юмор здесь неуместен.

— Понял, ждите.

Ждать пришлось пять минут, хотела уже отключиться. Злилась на Андрея, что в такую глушь завез, и на себя, что согласилась не глядя, а ведь были предчувствия. С другой стороны, ощущала какой-то внутренний подъем. Неужели и впрямь у меня теперь хобби искательницы приключений?..

— Товарищ Усова, майор Гудков у телефона. Я думал, что… Закройте же дверь!.. Все, я наконец один. Галечка, я думал, что ты уже отдыхаешь на своей фазенде и совершенно позабыла мента с его бесконечными путаными, грязными делами.

— Так вот, товарищ майор, еще одно грязное, мокрое, путаное дельце могу тебе подбросить.

— Ты где, откуда звонишь? Ты одна там? Только ничего, ничего не трогай! — вдруг во всю глотку заорал Гудков.

Наконец, выслушав мою сбивчивую речь, майор сказал:

— Лучше бы вы мимо проехали. Трупаку уже не поможешь, а вам с такой оравой (собак, кошек нахватали) в такую-то духоту… Старушку вашу и вовсе удар может хватить. — И приказным тоном добавил: — Сейчас же дуйте без остановок к месту своего назначения! Разберемся без вас!

Обозлившись, я гаркнула в ответ:

— Как прикажете, гражданин начальник. Мы вас больше не потревожим.

Но не успела я отключиться, как услышала:

— Адресочек вашей фазенды у меня есть. Если явлюсь без приглашения, хотя бы водички дадите напиться? — И не дождавшись ответа, выпалил: — Передай трубку Андрею. Нужно с ним переговорить.

Пока я ворчала и возмущалась, а Андрей запальчиво говорил и размахивал руками, Ирка сняла несколько кадров с места происшествия. И попросила всех молчать об этом. Агаша напоила кота и собаку. А я сняла напряжение ее домашним квасом.

Андрей после переговоров с блюстителем закона совсем построжел, приказал не останавливаться ни по каким, даже самым уважительным причинам. Ирка, не утерпев, подколола его:

— Не только нам так везет. На сей раз ты сам наскочил на труп. Затормозил, увидев всего-навсего босоножку. Мало ли, бомжиха могла потерять…

— Хм, где ваша хваленая сообразительность сыскарей? Босоножка из тех, что не меньше чем на сто баксов тянет. Бомжихи такую обувь не носят. Все, марш в машину!

Местность опять пошла в гору. Холмы в кустарнике смотрелись дивно. Вскоре показалась какая-то деревня, и пейзаж нарушил железнодорожный переезд. Дальше снова — сплошной лес. Проехав еще с километр, увидели овраг, весь поросший орешником. И речку.

На высоком холме что-то блеснуло, похоже, купол церквушки, и снова скрылось за деревьями. Почему же о такой достопримечательности, как церковь, Андрей даже не упомянул?! Внезапно за поворотом, над самым оврагом, возник каменный, с бойницами монстр. Вот те на, это не церковь! А жаль. Однако сие архитектурное вмешательство выглядело настоящим замком стародавних времен, возвышающимся и как бы отстраненным от всего остального… Речка, делая крутой изгиб, проходит мимо этого терема. Так что его владельцу, везунчику, досталось все — обозримые с высоты окрестности и вместе с тем — уединенность. Владей всеми прелестями! Настоящий дар божий!

Я нервно закрутила головой. Что же мне-то досталось, коль лучший кусок под общим небом уже занят? Ирка тоже заерзала и вякнула:

— Там граф, что ли, какой живет?! А где место холопам?!

Я не отреагировала на ее риторические вопросы, потому что сразу за поворотом увидела целую улицу домишек. А ближе к берегу реки, за небольшим лугом просматривалась красная крыша.

— Это наш дом! Андрей говорил, что по яркой черепице сразу узнаешь.

— Галь, как здорово! Дом прямо на берегу реки!

Андрей притормозил у полутораметровых ворот и посигналил.

Минуты через две мужичонка в выпущенной наверх ситцевой рубахе и ношеных джинсах открыл ворота и прошамкал:

— Милошти прошим, Андрей Иваныч. Ш приездом, значица.

— Здравствуй, Пахомыч. Часика через два, как все приготовим, заходите с Семеновной на чай.

— Дак ведь новошелье, Иваныч. Мы уж там, на веранде, вам штол накрыли. Моя Шеменовна пирогов картовных да капушных напекла. Давайте, рашполагайтещь. А я пойду пока. — И Пахомыч, подмигнув Андрею, пошустрил за ворота.

— Он еще не старый, всего-то пятьдесят. Зубы ему надо вставлять… Очень добрый, говорят, мужик. Руки у него золотые. Если что нужно будет, к нему и обращайтесь. А сейчас быстренько осматривайтесь, привыкайте.

— Как я поняла, это задний фасад.