Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

Звонок никак не уймется. Она поднимает голову, вырвавшись из забытья. Золотистые глаза Кошки настороженно смотрят из ее зрачков. Кто-то упорно пытается добиться аудиенции. Кого это принесло? Кто бы это ни был, пусть катится к черту.

— Госпожа Ярош?

Звон в голове не умолкает. Высокий мужчина в сером костюме что-то говорит. Что? Что ему надо?

— Мы можем войти?

Мы? Ах да, рядом с ним женщина в синем платье. Она их обоих уже видела, но где? Какая разница? Визитеры входят в дом, а она идет к своему креслу. Там спасение. Пусть делают что хотят, пусть говорят что хотят, все равно, только бы поскорее убрались.

— Дана, вы помните меня? Я — полковник Панченко, мы с вами уже встречались, примите мои соболезнования, это страшная трагедия, мне очень жаль. Я… Что с вами?

Ничего. С ней ничего. Что может случиться с покойницей? Она смотрит на полковника, и он ежится под этим взглядом. Да, трупов он навидался.

— Дана, вы понимаете, что мы говорим?

Женщина в синем платье — смуглая и неприятная.

— Госпожа Ярош, вы понимаете, что происходит? Какой сегодня день?

«Господи, почему они не уходят? Ну пусть они уйдут, исчезнут, испарятся. Или они мне привиделись? Или я попала в ад, и теперь они явились мучить меня?» — мысли гудят где-то глубоко и невнятно.

— Вызывайте «Скорую», Дарья Андреевна. Мне кажется, она рехнулась.

«Идиот! Я рехнулась! Надо же такое придумать. Просто молчать — не больно. Моя малышка, моя девочка, совсем одна — там…»

— Нет. Вы сами понимаете, что это нежелательно. Нам надо попробовать своими силами привести ее в чувство. Я должна принести подписанные документы, и вы это знаете не хуже меня.

«Документы? Какие еще документы? Уходите. Все уходите. Я должна позаботиться о своей девочке…»

— Вы что, ослепли? Да вы посмотрите на нее! Боже, да она, похоже, все время так тут сидит — в этом платье она была на похоронах, я его отлично помню.

«Где мне еще сидеть, это же мой дом?»

— Вот именно в таком состоянии она все подпишет. А если в нее сейчас вцепятся врачи, это будет лишняя огласка, один бог знает, что она способна наговорить, да и вообще все может сорваться, а тогда и моя, и ваша карьера пойдут псу под хвост. ОН нам не простит. Вы готовы к этому? Вот и я не готова. Я принесу что-нибудь, надеюсь, удастся привести ее в чувство.

Дана их почти не слышит. Она умеет вот так не слышать. Она отгородилась от них стеной и утонула в себе. Ей хочется только одного: чтобы они поскорее ушли.

— Вот, кофе. Да держите же ей голову! Может, лучше водка или коньяк, как вы думаете?

— Дарья Андреевна, вы видите где-нибудь бар? Она жила здесь с детьми, к тому же она не пьет, иначе не сидела бы так, а напилась. Не знаю, правда, что хуже.

Горячий кофе льется на платье. Звон в ушах утихает. Двое. Мужчина — высокий, немолодой, в сером дорогом костюме. Женщина — смуглая, темноволосая, в синем платье. Его она покупала явно в дорогом бутике, но это не помогло, платье совершенно не идет ей. Неприятная дамочка. Дана морщится от яркого света, который заливает комнату — непрошеные гости раздвинули шторы.

— Кто вы и как сюда попали? Что вам надо? — спрашивает Дана.

— Ну, слава богу, вы нас здорово напугали. — Полковник облегченно вздыхает. — Дана, я не знаю, помните ли вы, но вы сами нас впустили. Мне очень жаль, что так случилось, пожалуйста, примите мои искренние соболезнования, я…

— Кто вы и что вам нужно от меня?

Полковник останавливается на полуслове и переглядывается со своей спутницей. За рассудок сидящей в кресле женщины он сейчас и гроша ломаного не дал бы, но она ему нужна. Он пришел в этот дом с совершенно определенной целью и полон решимости довести дело до конца. Сидящая в кресле хозяйка дома полностью сломлена, поэтому все должно получиться.

— Я вам сейчас объясню. — Женщина в синем достает какие-то бумаги.

«Что меня в ней так раздражает? — Дана недобро щурится. — Не могу понять, но она просто отвратительна. Почему?»

— Кто вы такая? — спрашивает Дана.

— Простите, я думала, вы меня запомнили, но… Извините. — Неприятная дама не привыкла извиняться, поэтому выглядит картонной куклой. — Я адвокат и сейчас представляю интересы своего клиента. Меня зовут Иванова Дарья Андреевна, вот моя визитка.

Белый прямоугольник соскальзывает на ковер и остается там. Дана понимает, что происходит что-то странное, но суть событий ускользает от нее. Впрочем, она несильно напрягается. Она уже все для себя решила. Вот сейчас они уйдут, и тогда можно попробовать исправить ошибку, допущенную судьбой. Она знает способ. Все равно она уже умерла.

— Что вам нужно? Я не собираюсь нанимать вас.

— Я знаю. — Адвокатесса морщится, и это не идет на пользу ее внешности. — Выслушайте меня, пожалуйста. Я действую от имени своего клиента. И уполномочена предложить вам следующее: мой клиент обязуется выплатить вам сумму в миллион долларов — незамедлительно. А вы, со своей стороны, подписываете бумаги, согласно которым отказываетесь от юридических претензий и ходом следствия интересоваться не станете.

— Что вы городите? У меня нет никаких юридических претензий, оставьте меня… о, нет! Вы не можете!..

Дана наконец ясно понимает, зачем эта парочка явилась в ее дом. Ей становится ясно, почему пожилой полицейский полковник неловко чувствует себя в ее гостиной и отводит глаза. И понимание это вырывает ее из состояния ступора.

— Мы изучили ваше досье. — Адвокатесса продолжает свой монолог, не обращая внимания на реакцию Даны. — И мой клиент осознает, каким страшным ударом стало для вас это… прискорбное происшествие. Поэтому сумму он назвал сам. И я думаю, она вполне достаточна, чтобы…

— Вы хотите сказать, что человек, убивший мою малышку, хочет заплатить мне за ее смерть?!

— Госпожа Ярош, не надо усугублять. Я понимаю, что вам трудно понять, но все же постарайтесь для вашего же собственного блага. В обычном порядке вы бы не получили ничего. И знаете, почему? Потому что мой клиент — очень влиятельная фигура. Очень. Но он потрясен случившимся настолько, что хочет хоть как-то загладить свою вину. Их уже не вернешь, госпожа Ярош. Это был просто несчастный случай. У вас растет сын. Вы молоды и красивы, у вас еще все впереди. Я советую вам согласиться.

— А если я откажусь?

— Это было бы неразумно. — Полковник сильно нервничает, Дана видит это. — Постарайтесь понять: клиент Дарьи Андреевны — очень влиятельный человек. Судебного разбирательства не будет. Вам лучше взять эти деньги, вы сможете уехать из страны…

— Я не хочу уезжать отсюда, чего ради?

— Чушь, все хотят уехать отсюда, но не все могут, а вам это удастся. Вы достаточно страдали — и сможете начать все сначала. Я глубоко сочувствую вашему горю, поверьте. Но все же советую взять эти деньги. Для вашего же блага.

«Все просто помешались на моем благе. Жизнь сначала… Как будто можно вот так взять и забыть. И унять боль. И сделать вид, что все неправда. И что Аннушки просто не было. Лидии Петровны тоже. И всего остального. Они не понимают. Они считают, что деньги решают все».

— К тому же вам надо подумать о будущем своего сына. И о родителях.

«Проклятая девка действует мне на нервы. — Дана откинулась на спинку кресла. — Хорошо бы, они ушли прямо сейчас. Лучше бы мне всего этого не знать».

— Вы можете назвать имя этого человека?

— Нет, госпожа Ярош. Документы составлены таким образом, что анонимность моего клиента гарантирована. Это для вашего же блага, меньше знаешь — крепче спишь.

«Нет, она положительно раздражает меня. И волосы у нее какие-то тусклые, и морда противная донельзя. — Дана окидывает взглядом адвокатессу. — Это платье только подчеркивает ее уродство».

На самом деле адвокат Иванова вовсе не уродлива, но в ее лице есть что-то холодное и высокомерное. В свои тридцать пять лет она четко усвоила: миром правят деньги. Не секс, не привязанность, не любовь, а деньги, которых чем больше, тем лучше. И в добывании вожделенных дензнаков сия дама редко стесняется в средствах. Такой рудимент, как совесть, отсутствует у нее начисто. С ним надо родиться — а она родилась без совести. Дана почувствовала это в ней — и Кошка раздраженно прижала уши к голове.

— Дана, поверьте, этот человек страшно расстроен. — Полковнику хочется поскорее уйти. — Вы же понимаете, что в его власти просто замять дело — и все, но он не захотел. Подумайте об этом. Ни один суд не присудил бы вам такую сумму компенсации, у нас не Америка.

— Есть и другой суд.

— Это все пустые разговоры. — Адвокат кладет бумаги на стол. — Госпожа Ярош, у вас нет выбора. Вы должны взять деньги и уехать из города. Я не говорю — навсегда, но на год — минимум. Я выдам вам чек или наличные — как захотите. Мы можем просто перевести всю сумму на ваш счет, номер нам известен. Вот, просто подпишите бумаги.