Сергей Донской - Правильный пацан

Так Хоттабыч, не выдернув ни единого волоска из своей замечательной бороды, вплотную приблизился к намеченной цели.

В Москву был отряжен его ближайший соратник, уроженец Сирии Кабир Хаким, по одному из паспортов – гражданин Ичкерии Азлат Салманов, носящий модный статус беженца. Осталось только дождаться его возвращения, чтобы разобраться в раздобытой им схеме и исполнить задуманное. Таковы были ближайшие планы Хоттабыча. А значит – и всевышнего Аллаха.

О нелегкой женской доле в русской литературе сказано более чем достаточно. А мужчины? Ведь мало кому из них удается прожить в этом мире, не испытав хотя бы раз мучительнейшего похмелья. Это, конечно, не по Некрасову в поле рожать, но похмельный синдром, он тоже, знаете, не сахар. Беспощадный, как кариес, неотвратимый, как рок, национальный недуг каждого находит в свой час, и тогда спуску не жди. Так скрутит, что впредь навсегда заречешься перебирать лишку. Некоторые, собственно говоря, всю жизнь этим только и занимаются – ночью пьют, утром зарекаются.

Одни на следующий день так выкручиваются, другие – эдак, а прапорщик Бородуля старался относиться к похмелью философски. Да, признавался он в приватных беседах с сослуживцами, головка бо-бо, в глазах наблюдается неприятное мельтешение, а в ушах не смолкает трансформаторный гул. Но!.. (Тут, если собутыльники еще были в состоянии внимать умным речам, Бородуля обязательно поднимал указательный палец, мол, дальше будет сказано самое важное.) Во всем нужно уметь находить положительные стороны, вещал он. Не испытав жажды, не оценишь по достоинству вкус родниковой водицы. Не продрогнув как следует, не насладишься теплом. И лишь пережив мучительное похмелье, понимаешь, что это за счастье – поправить здоровье испытанным народным способом.

– Уф-ф, – с облегчением произнес Бородуля, протиснувшись на свое традиционное место за кухонным столом. – Теперь и подлечиться не грех, верно, Маруська?

Обращался он как бы к необычайно пушистой кошке, отиравшейся у плиты, а сам косился на супругу Катерину, чье слово в доме было решающим. Подобно Маруське, она казалась полностью сосредоточенной на процессе жарки котлет, однако принесенная Бородулей бутылка не осталась ею незамеченной, он в этом не сомневался, а потому был начеку. В переговорах с женой нельзя было допускать ни одной тактической ошибки. Иначе не свежую котлетку на закуску получишь, а внезапный удар раскаленной сковородой по темечку. Прецеденты были. Давненько, но разве новое – это не хорошо забытое старое?

– Ты что же, опять водку жрать собираешься? – осведомилась Катерина. – Вчерашнего тебе мало, живоглот проклятый?

Тон тусклый, почти равнодушный. А спина под махровым халатом напряжена, как у борца перед схваткой.

– Зачем, хэх, водку? – прикинулся простачком Бородуля. – Сегодня коньяк пьем, мать. Всамделишный, а не какой-нибудь там фарши… фальши… фальсифицированный.

Последнее слово не удалось выговорить без запинки, поскольку Катерина уже отвернулась от плиты и смотрела на мужа тяжелым, немигающим взглядом, выдержать который сумел бы далеко не каждый.

– Коньяк, значит, – протянула она с не сулящей ничего хорошего интонацией. – Дорогой, наверное?

– Да уж не из дешевых, – подтвердил Бородуля, внимательно следя за руками супруги, сжатыми в кулаки. Пока что они просто упирались в бока, но терять бдительность нельзя было ни на секунду. Своими увесистыми кулаками Катерина умела размахивать так ловко, что потом без примочек не обойдешься.

– Зарплату получил, что ли? – она шагнула вперед. Звякнула посуда в навесном шкафчике над мойкой. Кошка Маруська задрала хвост трубой, попятилась, готовая пулей вылететь из кухни.

– Нет, – покаялся Бородуля, которому из закутка между столом и холодильником отступать было некуда. – У нас с финансами сейчас напряг, ты же знаешь.

– Угу, напряг. – Катерина кивнула, после чего ее голова так и осталась нацеленной на супруга. – Денег, значит, не получил, а на коньяк расщедрился, сволочь такая. С каких таких шишей, интересно знать?

– А вот с таких! – Прапорщик небрежно извлек из кармана стопку долларов и швырнул ее на стол.

Пятерня супруги, находившаяся в опасной близости от бутылочного горлышка, зависла в воздухе.

– Это что? – недоверчиво спросила она.

– Да уж не фантики, хэх. Ставь-ка стопарики на стол, мать. Отметим это дело.

– Сколько здесь? – Катерина, уставившаяся на деньги, выглядела прямо-таки завороженной.

Как та доверчивая простушка с перманентными кудряшками, которой Бородуля когда-то предложил кочевую жизнь офицерской жены, полную райских наслаждений.

– Стандарт. – Он щелкнул пальцем по бутылке и пожал плечами. – Пол-литра.

– Я о деньгах спрашиваю, – перебила его Катерина, впрочем, без особого раздражения в голосе. На ее разгладившемся лбу сделалось одной морщинкой меньше.

– Тут полторы тысячи баксов, – небрежно доложил Бородуля. – И весь х… – он кашлянул, – и весь хрен до копейки.

– А в рублях это сколько будет?

– А в рублях это будет… это будет… Слушай, мать, я тебе калькулятор или кто? Почти сорок пять тыщ…

Катерина уважительно покачала головой.

– Ну ты даешь!

– Да уж лыка не вяжем! – приосанился Бородуля. Задумался. Поправился: – То есть, как говорится, не шиты мы им, хэх, лыком. Полторы тысячи долларов – это тебе, мать, не семечки.

О том, что за техническую документацию по «АУ/С-10» ему заплатили ровно в два раза больше, распространяться прапорщик не собирался. Что за мужик без заначки? Так, ходячее недоразумение в штанах. Да и без штанов тоже. Ни проститутку снять, ни порядочную женщину в ресторане подпоить.

Только и остается, что баб в общественном транспорте рассматривать да облизываться, несолоно хлебавши. А Бородуле надоело облизываться. Он был еще, что называется, мужик в соку, с неудовлетворенными сексуальными фантазиями. Среди них самая главная – разложить на письменном столе младшего лейтенанта Светлану Переяславскую, которая на доклад к начальству без всего под форменной юбкой ходит.

Предвкушая скорое исполнение своей заветной мечты, Бородуля шкодливо усмехнулся и попытался запустить руку под халат Катерины. Хотя она отпрыгнула как ужаленная, настроение у него не испортилось ни капельки. Душа прапорщика пела. Он сделал дело и собирался гулять смело.

Тощая стопка из нескольких страниц машинописного текста была скопирована не в архиве Министерства обороны, а на стороне, за что Бородуле пришлось выложить двенадцать рубликов из собственного кармана. Не то чтобы он опасался слежки со стороны военной контрразведки, но береженого бог бережет. В настоящий момент папка с затребованной документацией опять находилась на своем родном стеллаже, так что все осталось шито-крыто. Не пожелавший представиться покупатель растворился среди миллионов гостей столицы, вручив Бородуле не только деньги, но и дополнительный приз – бутылку отличного коньяка с нерусской вязью на этикетке. Что-нибудь кавказское, решил прапорщик, оценив внешность смуглого незнакомца и его напутственное пожелание, произнесенное с характерным южным акцентом.

Выпей за удачу, дорогой, да.

Именно это Бородуле теперь не терпелось сделать – выпить. Хоть за удачу, хоть за любовь, а то хоть и вовсе за какого-нибудь черта лысого, шайтана нерусского. Лишь бы поскорее да побольше.

– Посуду подавай, мать, – напомнил он супруге, потирая ладони. – И закуску на стол мечи. Устал я. Расслабиться нужно.

– Разве кто против, раз такое дело?

Доллары исчезли в кармане Катерининого халата, а вместо них на столе возникли два пузатых стаканчика дымчатого чешского стекла, празднично сверкающих в свете лампы под абажуром. В кухне сразу сделалось удивительно светло и уютно.

– Чем молодежь занимается? – развязно осведомился Бородуля. – Все тусуется небось, вместо того чтобы уроки учить? – Речь его сделалась не слишком внятной, поскольку он уже подцепил зубами коньячную пробку и, помаленьку раскачивая ее, тянул на себя.

По лицу Катерины скользнула легкая тень недовольства, однако она тут же улыбнулась:

– Люська у подружки «космосы-политены» смотрит, а Витяшка в компьютерном клубе пропадает, как обычно.

– То-то и оно, что как обычно! – туманно высказался Бородуля. – Разболтались они у тебя, мать. Нет чтобы по хозяйству помочь или еще чего-нибудь полезного совершить. – Он оторвался от бутылочной пробки и крякнул: – Эх, гляжу я на нынешнее поколение и диву даюсь: ни целей серьезных, ни мечты настоящей. Так, сплошной сквозняк в голове… Взять, к примеру, хотя бы Светку Переяславскую из седьмого отдела…

– Что еще за Светка? – насторожилась Катерина.

– Да так, – отмахнулся Бородуля. – Дубина стоеросовая, хоть и при погонах. На уме одни мужики да шмотки. Никаких идеалов.

– Молодая? – Катерина все побочные разглагольствования мужа пропустила мимо ушей, сосредоточившись на главном.