Леонид Млечин - Поздний ужин

— Милая моя, — вздохнул он, — я что хочешь отдал бы за такой талант. Если бы я умел так писать, разве бы я здесь сидел? — И он обвел глазами свой жалкий кабинетик.

— Ну признайся, Васенька, — не отставала Алиса, — это ведь кто-то из своих написал, верно? Откуда он все знает?

— А что он такого особенного знает? — искренне удивился Вася. — Наши театральные нравы всем известны. Актриса, которая спит со всеми, чтобы стать примадонной, — что тут нового?

— Ты на кого-то намекаешь? — злобно спросила Алиса.

— Причем тут «кто-то»? Это же собирательный образ.

— Так, может, это кто-то из наших?

— У нас никто писать не умеет, — пренебрежительно оттопырил губу завлит. — А написано очень талантливо.

— А как к тебе попала эта пьеса? — Алиса продолжала кружить вокруг Васи.

— Мы же конкурс объявили в том году. Это лучшее, что мы получили. Пьесы пришли по почте и под псевдонимами.

— И ты не видел автора? Не верю.

— Клянусь тебе, ни разу.

— А как же ты с ним связываешься?

— По электронной почте. У меня есть адрес. Я ему сообщил, что он победил и что его пьесу будут ставить. Он поблагодарил, а гонорар ему в банк перевели. Вот и все.

— Как странно, — задумчиво произнесла Алиса.

— Театральный мир полон странных людей, — сказал Вася и попытался еще раз обнять Алису. Его рука скользнула ей под юбку.

— Может, пойдем пообедаем, а? Потом ко мне…

Она осталась к нему равнодушна:

— Запиши-ка мне адрес нашего таинственного гения.

Вечером, включив мужнин компьютер, она набрала адрес таинственного драматурга и честно написала:

«Мне предстоит играть главную роль в спектакле по Вашей пьесе. Мне совершенно необходимо поговорить с Вами».

Когда она на следующий день пришла в театр, на столике в ее гримерной лежал запечатанный конверт. В нем был листок с адресом и приписка: «В десять вечера». Она как раз успевала на встречу после вечернего спектакля.

— Это кто-то из наших, — уверенно произнесла Алиса.

В этот момент позвонил муж:

— Когда за тобой заехать?

— Сегодня я хочу пройтись пешком, — ответила Алиса.

— Ты уверена? — обеспокоенно спросил Алексей Михайлович. — Вечером бродить по улицам опасно.

— Нет-нет, не жди меня, поезжай домой.

Она легко нашла старый дом без лифта. На лестничной клетке было темно. Ей стало не по себе. Она поднималась по лестнице на четвертый этаж, поминутно оглядываясь. Сердце отчаянно стучало. Дойдя до нужной квартиры, она сразу позвонила.

Дверь распахнулась. Алиса шагнула вперед и оказалась лицом к лицу… со своим мужем.

— Что ты тут делаешь? — раздраженно спросила она и тут же поняла неуместность своего вопроса. — Так ты следишь за мной?! Ты узнал, куда я иду, и…

— Ни слова больше, — улыбнулся Алексей Михайлович. — Я вижу, ты еще ничего не поняла. Эту пьесу написал я. — Он сделал приглашающий жест: — Может, снимешь пальто? Посидим, поговорим.

Алиса небрежно сбросила пальто:

— Что за чушь ты несешь? И от кого ты узнал о пьесе?

Алексей Михайлович прошел в комнату. Алиса последовала за ним как зачарованная. Ее взору предстала уютная комната, заполненная книгами. На письменном столе стоял компьютер. На журнальном столике был накрыт ужин для двоих.

— Милая Алиса, — сказал Алексей Михайлович, — ты ровным счетом ничего не знаешь о своем муже. Ты никогда меня ни о чем не расспрашивала. Тебе это было неинтересно. Ты вышла за меня замуж, считая, что у актрисы должен быть богатый муж, исполняющий ее капризы.

Она попыталась возразить, но он остановил ее повелительным жестом:

— В определенном смысле ты права. Красивая женщина, служительница муз, достойна любых знаков мужского внимания. Но и муж тоже на что-то имеет право, согласись! А ты даже не знаешь, что я когда-то окончил Литературный институт и писал неплохие стихи. Я зарабатываю деньги, у меня это получается. Но у меня есть и другая жизнь. — Он показал на свой письменный стол: — Я кое-что пишу и публикую под псевдонимом. Ты думаешь, что я только сопровождаю тебя на концерты, выставки, спектакли? Нет. Я тебя на них вожу, потому что ни в классической музыке, ни в живописи ты ничего не понимаешь. А я, представь себе, разбираюсь.

Алиса слушала его с возрастающим изумлением.

— И, наконец, я понимаю, что красивая женщина пользуется успехом. Но мне не нравится, что ты пользуешься этим так широко. А мне уже вроде как ничего недостается.

Алексей Михайлович взял со стола большой желтый конверт и высыпал ей на колени фотографии, на которых были запечатлены ее интимные встречи с директором, главным режиссером и завлитом.

Возмущенная Алиса сбросила фотографии на пол:

— Ты все-таки следил за мной? Ты подлец!

Алексей Михайлович от души расхохотался:

— Да неужели? И что же ты сейчас сделаешь? Подашь на развод? Попробуешь жить самостоятельно, на свою зарплату?

И Алиса вдруг поняла, что деваться ей некуда. Она не может уйти от мужа, потому что привыкла к хорошей жизни. На свою зарплату она себе и колготок не купит.

— Ну и что же ты намерен предпринять? — Алиса была в отчаянии.

Алексей Михайлович налил себе вина.

— Я, в общем-то, неревнивый и не буду устраивать сцен. Но мне надоело, что, когда мы ложимся в постель, у тебя либо болит голова, либо нет настроения. В лучшем случае ты соглашаешься потерпеть, пока я получу то, что причитается мне по праву. — Он подошел к ней с бокалом и, глядя на нее оценивающе, произнес: — Я все-таки дал тебе главную роль в новой пьесе. Цена мне теперь известна. Так что сейчас мы с тобой поужинаем, а потом я получу то, что ты так щедро предлагаешь другим. Сегодня ты будешь ублажать меня так, как ты ублажала их всех, и постараешься на славу. Ты же не откажешься от главной роли в спектакле, который обещает стать событием сезона?

Была уже почти ночь, когда два тучных и не очень молодых человека, поддерживая друг друга, спустились по крутой лестнице в подвал.

Один из них, который вел себя по-хозяйски, нащупал выключатель, и под потолком вспыхнула запыленная лампочка. Гость стал с интересом озираться. Вдоль стен стояли картины. Это был запасник провинциального художественного музея.

Осматривая картины, гость восхищенно покачивал головой.

— Павлуша, ты хоть когда-нибудь интересовался, какие у тебя здесь богатства хранятся? — спросил он.

Им обоим было уже под шестьдесят, но называли они друг друга по имени и ласково, поскольку знакомы были чуть ли не с детства.

— Ты забыл, Костик, что я все-таки директор этого музея, — обиженно ответил хозяин.

— Да, когда тебя назначили, я очень удивился. Ведь в живописи, не в обиду тебе будь сказано, ты совсем не разбираешься.

— Я все-таки столько лет в областной номенклатуре. И наверху учли, что я когда-то окончил Институт культуры.

— Но почему эти шедевры никогда не выставлялись? — спросил гость.

— Мы регулярно меняем экспозицию, — ответил директор музея. — И выбираем то, что соответствует культурным потребностям жителей области. А здесь собрано то, что едва ли кого-то заинтересует.

— А вот на сей счет ты сильно ошибаешься. — Закончив осмотр, гость увел директора в угол. — Павлуша, я хотел вернуться к нашему недавнему разговору. — Он оглянулся, словно желая удостовериться, что их никто не слышит.

— Тут никого нет, — успокоил его директор.

— Значит, я повторяю свое предложение. Я привожу сюда одного из своих мальчиков. Он делает копию — отличную копию, при таком свете не отличишь. Мы оставляем ее здесь, а оригинал я забираю и нахожу покупателя. Деньги пополам.

— Костик, — директор в волнении облизнул губы, — а вдруг кто-нибудь заметит подмену?

— Павлуша, при этом освещении лучший в мире эксперт не отличит копию от оригинала, — уверенно ответил гость.

— А вдруг придется их выставить, поднять наверх?

— Ты сколько лет директорствуешь?

— Пять.

— И сколько картин ты отсюда поднял наверх?

— Ни одной.

— Павлуша, я, в отличие от тебя, искусствовед. Я побывал в этом музее впервые двадцать лет назад. Эти картины не выставлялись ни разу!

Директор присел на ветхий стул и платком вытер пот со лба.

— А сколько это может стоить? Ну, одна картина?.. — понизив голос, спросил он.

Гость что-то прошептал ему на ухо.

— Согласен, — выдохнул директор.

Через два дня в музее появился молодой художник с ходатайством областного комитета по культуре о разрешении поработать в запасниках. Директор отвел художника вниз и усадил напротив картины, которую выбрал Костик.

Работа у художника спорилась, и через неделю копия была готова. Художник оставил ее директору и исчез. Той же ночью, оставшись в музее один, директор спустился в подвал и заменил оригинал на копию. Холст он положил в портфель, тщательно запер дверь директорского кабинета, попрощался с охраной и ушел. Дурацкая мысль проверить содержимое директорского портфеля никому не могла прийти в голову.