Кирилл Казанцев - Тайное становится явным

Девушка, давясь слезами, ползала на коленях, сгребая в сумочку свое хозяйство. Огульнов поднял укатившуюся помаду, присел рядом с ней на корточки.

— О, мамочка моя… — твердила блондинка, — да что же это такое творится на белом свете… О, Господи, как жить-то после этого?..

— А когда вы в последний раз головой думали, сударыня? — мягко осведомился Глеб Кириллович, — Вам так приглянулась эта темная подворотня?

— Сама не понимаю… — всхлипывала она. — Никогда здесь не хожу… да я вообще пешком не хожу, у меня машина вчера сломалась, отдала в ремонт, вот и пришлось. Откуда я знала, что здесь такое бывает… — ее голос подрагивал.

Глеб Кириллович почувствовал усталость и срочную необходимость вернуться к жене. «А ведь я цветы в машине забыл! — внезапно прозрел майор и чуть не хлопнул себя по натруженному лбу. — Как же так?» Ведь склероз — не по его части…

— С вами все в порядке? — спросил он, пытаясь рассмотреть в полумраке женское лицо.

— Уже не больно, — прошептала девушка. — Рука вот только онемела. Я чуть сознание не потеряла, когда они стали ее выкручивать. У меня же не левая резьба, ей-богу… Но ничего, уже проходит… Господи, какие безмозглые… — посетовала несостоявшаяся жертва. — Ведь у меня и денег практически нет, всего каких-то восемь тысяч — и те в пальто, вместе с телефоном… Спасибо вам огромное, — она подняла голову, и в глазах ее зажегся призывный огонек. — Я даже не догадывалась, что в наше время еще существуют благородные мужчины… Если бы не вы…

— Они бы вас просто ограбили, — смутился Огульнов. Он и впрямь не считал свой поступок чем-то выдающимся. — Это всего лишь трудные подростки, девушка, они такие «милые» в этом возрасте…

Спасенная девушка прыснула и стала всматриваться в его лицо, затушеванное полумраком.

— Следует понимать, что вы обитаете где-то поблизости?

— Здесь рядом, — отозвалась девушка. — В пятом корпусе этого странного архитектурного сооружения, что называется элитным домом на Галущеева. У меня однокомнатная квартира на первом этаже.

Просто здорово. Не хотелось бы, чтобы прекрасная незнакомка обитала в непосредственном соседстве с его домом или, боже упаси, В ЕГО ДОМЕ. Нет, это были разные концы относительно компактного микрорайона.

— Пойдемте, я вас провожу, — он помог незнакомке подняться. — А то вы в своей вызывающей экипировке все неприятности по пути соберете…

— Ой, правда? — обрадовалась девушка. — Я даже не знала, если честно, как вас об этом попросить. Вы, наверное, домой спешите?..

Он вел ее по закоулкам, поддерживая под локоток, а она доверчиво льнула к нему, щебетала, чирикала. Шок и трепет понемногу проходили, девица разговорилась. У нее имелось чувство юмора, речь была грамотная, но умом и сообразительностью она явно не щеголяла. Что еще взять с блондинки? Звали девушку то ли Олесей, то ли Оксаной (Огульнов не запомнил), работает в офисе, вернее, работала, поскольку два дня назад ее уволили, и теперь приходится ездить по подругам и плакаться в жилетки — формально все сочувствуют, а фактически глубоко наплевать. Позавчера ее бросил парень, вчера сломалась машина, сегодня напали в подворотне. Не жизнь, а сплошные стрессы.

— Чтобы стресса избежать, нужно выпить и лежать, — глубокомысленно изрек майор Огульнов.

Девушка засмеялась — со свободой нравов все было в порядке. Он тоже говорил о себе. Лишь общие фразы — мол, к туалету приучен, не кастрирован. Про вынужденный брак — одну из форм наказания, связанных с лишением свободы…

— Ну, вот мы и пришли, — она вздохнула и как-то странно на него посмотрела.

Они стояли под фонарем, глядя друг на друга. В животе уже не просто чесалось, а призывно визжало. Хорошенькая — до одури! Не больше тридцати, скуластое личико, большие глаза с завораживающим блеском. Запах дорогих духов и электрическое притяжение — он чувствовал его физически, по коже сурового мента ползли мурашки, волосы вставали дыбом. Он тоже ей нравился — это чувствовалось. Начальник уголовного розыска был видным мужчиной — с приятной аурой, харизмой.

— Может, зайдете на чашечку чая? — пробормотала блондинка. — Я живу одна, а завтра все равно не на работу…

Эта барышня действовала на него магнетически. Да, и еще раз да! Отличное завершение «черного» вторника: черная ночь и блондинка на белой простыне, или какая там у нее простыня… Галка подождет, секс с женой не интересен. В последние годы, занимаясь с женой любовью, Глеб Кириллович не мог избавиться от мысли, что чувствует себя некрофилом, хоть бы раз пошевелилась, обняла его хоть пальчиком, простонала бы что-нибудь…

Огульнов кивнул и полез обниматься — девушка смеялась, уклонялась от его похотливых лап, но тоже неровно дышала, он это чувствовал! У женщин все не так — не каждая готова отдаться у парадного, им требуется домашняя обстановка, уют и приватность. Она отступала, восходила по ступеням, звеня ключами, он шел за ней — взволнованный, истекающий желанием. Будто замкнуло в голове, кровь отлила от участков мозга, ответственных за принятие взвешенных решений. Он ловил ее в подъезде, спотыкался о ступени, а она ускользала, хихикала. Майор плохо помнил полутемную прихожую, комнату, хрустальный ночник, озаряющий пространство бледноватой пастелью, задернутые шторы. Он обнял ее, вгрызся зубами в шею — лопнуло терпение, но снова она вывернулась! Сбрасывала с себя испачканное пальто, приличные одежды («полиция моды» к таким не подкопается, точно), затем упругое тельце в бикини телесного цвета юркнуло в ванную комнату, и он чуть не взвыл! Но пробыла она там недолго, явилась в прозрачном пеньюаре и снова принялась сводить его с ума. Глеб Кириллович срывал с себя одежду, избавлялся от кобуры, рвал через голову рубаху. Девушка толкнула его, и тот с голым торсом плашмя свалился на покрывало. А сама уже колдовала у холодильника, майор помнил, как в деле фигурировали два бокала на высоких ножках, бутылка импортного портвейна. Еще и пошутил дрожащим голосом: а не хлебнуть ли нам, мол, «партейного»? Девушка смеялась — и как она не устала еще смеяться над его шутками? Выпив, он окончательно забылся в реальности — сознание заволокло, а девушка смотрела на него влюбленными глазами — такими добрыми, ласковыми, и даже поддерживала его бокал, чтобы удобнее пилось. Он ослаб, и ни один тревожный предохранитель в голове не сработал!

Потом был танец с умеренным содержанием стриптиза — Огульнов ей подыгрывал, хлопал в ладоши, пуская слюни. Пеньюар оставался на теле — она извлекла из-под него кружевной бюстгальтер, похожий на наушники для плеера. Глеб Кириллович заволновался — а все ли в порядке с грудью, что там скроешь под «наушниками»? Но нет, нужные холмики очерчивались вполне аппетитно. Потом от девушки отделились трусики — она швырнула их ему в лицо, позволила погладить себя по коленке. Он принял сидячее положение — пока еще силы имелись, обнял ее за талию. Теперь не уйдет! Мир куда-то поплыл, он блаженно захрюкал:

— Попалась, шалунья… А ну, признавайся, какую позу предпочитаешь?

— Гражданскую, Глеб Кириллович, — голос девушки изменился. Игла вонзилась под ключицу! Майор подпрыгнул от пронизывающей боли. Сознание померкло. Какое-то время перед ним еще стояло женское лицо в ореоле белокурых волос — она придирчиво его разглядывала, — но потом и оно пропало…

Глеб Кириллович проснулся от того, что окатили водой! Распахнул глаза и узрел в нереальной дали витиеватую люстру, под которой обнимал красотку. Люстра была размазанной — словно ее долго и сознательно возили о наждачную бумагу. И все вокруг люстры — расплывалось, текло. Он поморгал, лучше не стало, со зрением определенно возникали проблемы. Понял, что лежал на той же койке, над ним склонялось женское лицо.

— Вы в порядке, Глеб Кириллович?

— Это че, блин, было? — прохрипел он и рванулся, чтобы схватить эту тварь за горло! Но ахнул — боль порвала — и мешком повалился обратно. Во всех закоулках черепной коробки грянул гром! Он застонал. Мир не сделался четче и понятнее, но соображать он начал. Мужчина лежал, распятый, как звезда, посреди кровати — слава богу, что в штанах, хоть и расстегнутых! Руки связаны в запястьях, прикреплены к боковинам кровати, ноги тоже к чему-то там прикручены. Он взвыл, изогнулся дугой, напрягся так, что слюна потекла изо рта, он чуть не захлебнулся! Затем обмяк, задышал надрывисто и сипло.

— Эй, как тебя… ты что творишь, сука? — прохрипел он. — Это, по-твоему, сексуальные игры? Тебя так обучали, да?

И вновь приблизилось женское лицо. Но не то, что было раньше, без резко очерченных линий, а также… белокурых волос. Их заменило что-то каштановое. Но он узнал ее запах — теперь он вызывал лишь рвотный рефлекс.

— Мы прерываем наши сексуальные игры, Глеб Кириллович, — безо всякой игривости сообщила девушка, — для передачи важного сообщения. Просим прощения, что обошлись с вами не по-товарищески, вы действительно самоотверженно бросились спасать незнакомую девушку, но это не умаляет вашей натуры и ваших преступлений.