Михаил Март - Когда ее не стало

Я остановился возле их дома и зашел на участок. Тропинку до дома освещали уличные фонари, но в самом коттедже свет не горел ни в одном из окон. Поднявшись на крыльцо, я дернул за ручку, и дверь открылась. Она оказалась незапертой. Я вошел, включил свет в холле и позвал Светлану. Никто не ответил. У моей сестры такой же типовой коттедж, их здесь большинство, многие поленились перестраивать. Внизу три комнаты и кухня, на втором этаже две большие комнаты. Я обошел весь дом. Никого. Постель на втором этаже разобрана, подушки помяты, но на кровати никто не спал. Я выключил везде свет и ушел.

– А почему вы не позвонили в полицию? – спросил следователь.

– А чем они могли помочь истекавшему кровью человеку? А потом, я решил, что больница доложит полиции о ножевом ранении. Меня найти нетрудно. Я свой паспорт предъявил в больнице и рассказал, что раненого подобрал на улице.

– Покажите мне место, где вы его подобрали, – попросил Зубко.

– Да тут же, рядом. Надо лишь через участок пройти, – Андрианов указал на калитку. – Это и есть владения полковника Визгунова. Так называемая задняя калитка.

Зубко глянул в сторону оврага, где работали криминалисты. Убийство совершено точно напротив калитки. Она тоже оказалась незапертой. Мужчины зашли на участок. Андрианов прошел вперед, а Зубко остановился у порога. На свежей траве подсыхала лужица крови.

– Сойдите с тропинки на газон и не затаптывайте следы.

Евгений Михайлович не сразу понял следователя.

– Что?

– Отойдите в сторону. Удар ножом наносили здесь. Похоже, раненый упал, а потом поднялся и вернулся назад, – следователь обернулся к профессору, растерянно смотревшему на засыхавшую кровь.

– Илья Наумович, пригласите сюда эксперта и передайте руководителю группы майору Балабанову, чтобы вызвал кинологов с собаками. Следов тут полно. Невооруженным глазом видно.

Зубко переступил на газон и пошел следом за Андриановым.

Узкая поросшая травой тропинка шла через сад к дому. Похоже, по ней не ходили, и родником хозяева не пользовались – но тогда почему женщина оказалась в овраге?

Слева от тропинки стоял добротный коттедж и тут же располагалось крыльцо. Дом находился метрах в двадцати от калитки, через которую они вошли. К главной калитке из стали с коваными узорами вела широкая дорожка, выложенная плиткой. На калитке стоял внутренний замок, но он тоже был открыт и поставлен на «собачку».

– Вы в дом зайти не хотите? – спросил Андрианов.

– Только после экспертов. Это и есть главный вход?

– Да. Тут и проходит главная улица, и Сергея я подобрал возле их дома. Шагах в пяти, прямо посреди дороги.

Они вышли на улицу. В указанном свидетелем месте растеклась лужа крови. Судя по разбрызганным каплям и запятнанному асфальту, раненого сильно качало.

– Все понятно. Возвращайтесь к сестре, Евгений Михайлович. Я вас найду. Полагаю, у меня к вам будет много вопросов. А вы постарайтесь еще что-то вспомнить. Нам важна каждая деталь.

Зубко вернулся на участок один. У задней калитки уже работали криминалисты. Следователь, мужчина с седыми висками, легко, как мальчишка, перемахнул через штакетник неподалеку от входа.

Завидев майора, Зубко подошел к нему.

– Ну, что у вас, Тимур Вениаминович?

– Ночью тут машина побывала. С этой стороны к домам никто не подъезжает. До оврага пять метров. Тяжело разворачиваться, особенно ночью, на большом седане.

– Даже так? – поднял брови следователь.

– Протекторы шин широкие, да и расстояние между ними солидное. Отпечатки сняли, марку установили, похоже на «БМВ» или «Мерседес», а они компактными не бывают. Следы ведут от начала поселка до калитки. Здесь же преступники развернулись и уехали в обратном направлении. В метре от калитки обнаружены еще два пятна крови. Образцы получены.

– А что говорят медики?

– Смерть женщины наступила от одиннадцати до часу ночи. Но это приблизительно. Тело всю ночь пролежало в холодной проточной воде ручья.

– А теперь честно, Тимур. Ты ее опознал?

– Боюсь, что да, Тарас. Это Светлана. Ума не приложу, как себя вести. Визгунов с минуты на минуту приедет. Кровь в жилах стынет. Дочь для него была всем. Он же один ее воспитывал, без матери. Ей и тридцати еще не исполнилось. Ужасный удар. Я бы не выдержал.

– На Сергея тоже напали, но он жив. Сосед его на дороге подобрал и отвез в больницу. Мне надо понять, одним ли ножом их резали. Это важно.

– Следствие ты будешь вести? – спросил Балабанов.

– Да. Мы же в области, а не в городе. Но я буду просить руководство, чтобы розыском занялась твоя бригада. Лучше вас мне не найти. К тому же погибла дочь вашего руководителя. Это вопрос чести. Но я против того, чтобы Визгунов лично вмешивался в наши дела. Его душе и без того покоя не найти. Надо бы полковника в отпуск отправить.

– Брось, Тарас. Он сам кого хочет и куда хочет отправит. Генерал поперек него пикнуть боится, а ведь начальником управления его поставил сам Пичугин.

– Генерал Янкелевич – послушный пес мэра, а не начальник главка. Визгунов же – профессионал высшей категории. Его на должность Москва утверждала, а не мэр. Визгунову бояться некого. Его надо убедить, но не приказывать. Не хочу присутствовать при трагической встрече живого отца с мертвой дочерью. Я для Визгунова человек чужой. Поеду в больницу, может, Сергей пришел в себя. Он главный свидетель.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Смерть дочери отец перенес стойко. Полковник Визгунов просто ушел в себя. И без того не очень разговорчивый, теперь он окончательно замкнулся. Хоронили Светлану по христианскому обычаю на третий день, но в закрытом гробу. Косметическую операцию лица покойнице сделать не удалось. К тому же патологоанатомам и судебным медикам дали лишь сутки на полное исследование трупа.

Весь свет города и сослуживцы лучшего сыщика всех времен и народов, каковым его считали, пришли отдать последний долг погибшей. Не было только мужа. Сергей и на третий день еще не пришел в сознание. Большая потеря крови, глубокая рана, поврежден кишечник, сделаны две операции… Сергея держали в реанимации под аппаратами искусственного дыхания, за ним неустанно наблюдали врачи. О состоянии здоровья пациента ежедневно докладывали лично мэру. Олег Иванович любил Сергея как сына. И дело тут было не в Сережином благородстве и таланте, а в том, что девять месяцев назад он спас от гибели дочь Пичугина, его любимицу Ангелину.

Двадцатитрехлетняя Гелечка росла сорванцом, очаровашкой, умницей, ей дозволялось все. Пичугин рано овдовел и воспитывал троих детей в одиночку, как и полковник Визгунов. Ни тот ни другой новых жен заводить не стали. Возможно, это обстоятельство сблизило мэра с полковником полиции. Но Пичугин всегда был богатым человеком, и помощников в деле воспитания детей у него было достаточно. Визгунов же не придавал должного значения деньгам и до недавних времен оставался бессребреником.

Так что же произошло? Страстная любительница острых ощущений Гелечка Пичугина обожала парашютный спорт и даже участвовала в соревнованиях, защищая честь сборной команды города. В эту же команду входил и Сергей Бартеньев, муж погибшей Светланы. При подготовке к соревнованиям мужская и женская сборные тренировались вместе. Самолет набрал высоту две тысячи метров. Первой прыгнула Геля, Сергей прыгал за ней следом, выдержав определенную паузу. Оказавшись в чистом пространстве, он увидел девушку, камнем падавшую вниз. Ее парашют не раскрылся. Время в полете – секунды. Сергей о себе не думал. В совершенстве владея телом, он сумел перестроиться в позу ныряющей рыбки, догнал Гелю и, обхватив девушку руками, дернул за шнур. Купол раскрылся. От смерти они спаслись и не разбились, но земля приближалась слишком быстро. Сергей сломал правую ногу, у Гели не оказалось даже царапин. Падая, он приподнял девушку и всю тяжесть удара принял на себя. С тех пор мэр стал считать Сергея третьим сыном. А строптивая Гелечка влюбилась в своего спасителя. Но Сергей на ее чувства не отвечал. Он безумно любил жену. Чтобы видеть Сергея чаще, Геля подружилась со Светланой и стала частой гостьей в их доме. Она всячески пыталась скрыть свое отношение к мужу подруги, но всегда краснела при его появлении, и у нее начинало колотиться сердце, да так, что Геля боялась, будто стук в груди слышен всем.

На похоронах мэр произнес добрые, теплые слова в адрес погибшей, его речь перебивалась слезами, но он умел брать себя в руки. Чувство отцовской потери было ему хорошо знакомо. В этом году погибли оба его сына. Сначала младший, следом старший. Но у него осталась дочь, а у Визгунова – никого.

Народ был тронут речью Пичугина, полной нежности и сердечности. Обычно любое заявление или выступление мэра носило жесткий, критичный, а иногда и жестокий характер. Не гнушался он критики и в собственный адрес. Криминальная обстановка в городе перехлестывала через край, притом что полиция работала круглосуточно и результативно.