Вильям Каунитц - Месть Клеопатры

Внизу, в гриль-ресторане, мужчина, заказавший замысловатый салат с лимонной приправой, потягивал кофе без кофеина. Но вот сигнальное устройство у него под пиджаком чуть слышно зазвенело. Он отодвинул чашку, выключил сигнал и попросил у официанта счет.

Две привлекательные женщины за соседним столиком все еще беседовали, коротая время за чаем. Одна из них полезла за чем-то в сумочку, висящую на спинке кресла. Открыв сумочку и спрятавшись за нею, она прошептала в спрятанный в рукаве микрофон: «Он собирается отчаливать».

Мужчина расплатился с официантом наличными, достал из-под стола сумку от Глэдстона и вышел из ресторана. Проходя по холлу, он остановился полюбоваться вазой с чудесными цветами, стоящей на столике эпохи Людовика XV, затем, увидев, что лифт свободен, вошел в кабину.

Рамон открыл дверь 1102-го номера, взял у прибывшего сумку от Глэдстона и передал ее Дилео. Агент перенес ее на кофейный столик, а сам уселся на диван под картину, на которой пастух пас безмятежное стадо на склоне дышащего покоем и миром холма.

Открыв сумку от Глэдстона, Дилео вынул из нее два килограмма белого порошкообразного вещества в запечатанных прозрачных пластиковых мешочках и положил мешочки на стол. Сумку он переставил на пол, а сам раскрыл свой кейс и поместил его на диване рядом. Он достал из кейса швейцарский армейский нож и контрольный прибор и распечатал один из мешков, сняв с него шестидюймовую контрольную ленту. Используя самое широкое лезвие складного ножа, он ввел его под пластиковую поверхность, а затем осторожно извлек, сохранив на лезвии небольшое количество порошка. Затем открыл мешок, понюхал, встряхнул, чтобы весь находящийся в нем порошок осел на дно, закрыл его и, воспользовавшись той же самой лентой, запечатал. Хрупкая стеклянная ампула, содержащая реактив, способный идентифицировать опиаты и героин, была надежно прикреплена на самом дне пластикового мешка. Кончиками большого и указательного пальцев Дилео раздавил ампулу, и реактив вошел в химический контакт с порошком. Чуть встряхнув мешок, он понаблюдал за тем, как поначалу бесцветная жидкость стремительно превращается в фиолетовую.

— Гип-гип-ура! — нараспев протянул Дилео.

Рамон и Конрадо ответили улыбками, выражавшими глубокое удовлетворение.

— Ну и каковы результаты? — осведомился Леви.

— Судя по всему, на восемьдесят пять процентов чистый, — ответил Дилео. Проверив аналогичным образом и остальные килограммовые мешки, он поднял глаза на сбытчиков. — Определенно качественный товар.

— Значит, по рукам, — сказал Конрадо.

— Да, — откликнулся Леви, но тут же поспешил добавить: — Но есть проблемка. Вы проверили и отмаркировали все наши деньги, а сами предъявили всего несколько килограммов. Нам надо проверить всю партию.

В злобной усмешке Конрадо оскалил рот, полный золотых зубов:

— Качество мы гарантируем.

Леви и Дилео с улыбкой переглянулись.

— Вы гарантируете? — начал Леви. — Позвольте сказать вам кое-что. Люди, интересы которых мы представляем, выставили в качестве гарантий… наши жизни. Поэтому нам надо проверить всю партию, иначе сделка не состоится.

Конрадо хотел было что-то возразить, но тут у него засигналило переговорное устройство. Он недоуменно пожал плечами, давая понять напарнику, что не понимает, в чем дело, поглядел на сообщение, вспыхнувшее на крошечном дисплее, и, достав свой радиотелефон и отойдя к окну, стал набирать какой-то номер.

— Ну, в чем дело?

Все его тело напряглось, когда он услышал ответ. Он стоял, повернувшись спиной к остальным, иначе они заметили бы, как у него отчаянно затряслись щеки.

— Да, сэр. Да, разумеется, Гектор, — сказал он и отключил связь. Он продолжал по-прежнему стоять у окна, глядя на панораму города и не произнося ни слова.

Дилео испытующе посмотрел на напарника. Кто такой этот Гектор? Что вообще означает этот непредвиденный звонок? Любые непредусмотренные события являются для внедренного агента дурным симптомом. И неудивительно, что у него начинают бегать мурашки. Конрадо наконец повернулся, взглянул на Леви и произнес:

— Мы повезем вас туда, где хранится товар.

На выходе из номера Леви посмотрел на картину, висящую над диваном, и покачал головой, давая понять, что у него нет ни малейшего представления по поводу смысла происходящего. Конрадо, подойдя к Рамону, что-то шепнул ему, а затем побежал вперед, открыл дверь, ведущую на лестницу, и объявил:

— Обойдемся без лифта.

На лестнице было тихо и холодно, стены и ступени — как в казарме, серого цвета, а перила — кроваво-красные, как кардинальская мантия.

— На какой нам этаж? — спросил Леви, не в силах преодолеть охватившую его дрожь. Может, взять да арестовать этих сбытчиков? Или послать их подальше? И кто такой этот Гектор? Кем бы он ни был, подумал Леви, но это наверняка важная шишка, иначе бы такой матерый убийца, как Конрадо, не называл его сэром. — Так на какой нам этаж? — повторил он.

— На пятый, — сказал Конрадо.

Они только что миновали площадку девятого этажа, когда за спиной у них беззвучно распахнулась дверь. На площадку молча вышел мужчина. Это был рослый испанец, одетый в превосходно сшитый коричневый шерстяной костюм. В его густых черных волосах серебрилась седая прядка, а темные глаза испытующе глядели из-под пышных бровей. Он был рябым, и это сильно портило его внешность. Руки в резиновых перчатках, а на правой руке еще был надет и коричневый бумажный пакет. Поглядев вниз, на живые мишени, он поднял руку с пакетом.

Дилео, почувствовав опасность, резко повернулся, увидел застывшего в угрожающей позе незнакомца и хотел было предупредить Леви. Но испанец выпалил в него из автоматического пистолета с глушителем, и град пуль 45-го калибра взорвался в груди у внедренного агента, убив его наповал. Тело Дилео рухнуло на ступени.

Судорожно потянувшись за спрятанной под ремень «береттой», Леви тоже повернулся, чтобы взглянуть в лицо опасности. И он уже сжимал в руке гладкую рукоятку пистолета, когда новый град пуль из автоматического пистолета с глушителем обрушился теперь уже на него, подбросив его в воздух и отшвырнув к стене, где он и застыл в сидячей позе в мгновенно образовавшейся вокруг него кровавой луже.

— Я не попаду на бар-мицву к Давиду, — сказал он и умер.

Скомканный бумажный пакет полетел вниз по лестнице. Побелев от волнения, сбытчики наблюдали за тем, как по лестнице к ним спускается убийца. Его невыразительный взгляд был исполнен, казалось, пугающего равнодушия.

Рамон поднял руки в знак капитуляции, увидев, что автоматический пистолет с глушителем теперь нацелен в него и в его напарника.

— Нам сказали, что с ними можно иметь дело, — жалобно простонал он.

— Они были ищейками, — прошептал Гектор и застрелил Рамона и Конрадо.

Верзила Паули со всей силы пнул корзину для бумаг у себя в кабинете на девятом этаже Первого полицейского управления и со мстительным удовлетворением проследил за тем, как она грохнулась об стену, а ее содержимое разлетелось по всему кабинету. На этот раз сила удара была такова, что пластиковая корзина не выдержала и в ее корпусе образовалась дыра в том месте, куда он угодил башмаком. «Ну и хрен с ней!» Он наддал ногой ей еще раз — и корзина снова ударилась о стену, сбив с нее снимок, на котором был изображен сам Паули в компании с ныне отставным комиссионером Беном Уардом.

Вернувшись к письменному столу, Верзила Паули плюхнулся в кресло и уставился в окно на ослепительно сверкающий купол муниципалитета, торчащий из строительных лесов, и в сотый, должно быть, раз подумал, когда же, наконец, в этом чертовом городе завершатся беспрерывные ремонтные работы.

Верзилой Паули заместителя главного инспектора Пола Бурке прозвали уже давно. Росту в нем было шесть футов два дюйма. Последние восемь лет он заведовал отделом по борьбе с наркотиками. Да и на протяжении всей двадцативосьмилетней службы ему приходилось возиться главным образом с наркотиками. Вчерашнее убийство Дилео и Леви довело счет потерь отдела до трех на протяжении последних полутора лет, трех великолепных — из числа самых лучших — агентов, причем все трое погибли, пытаясь внедриться в одну и ту же сеть наркобизнеса. Каким же образом мафия раскрывает их «легенды»? Таким вопросом он задавался вновь и вновь. Он вскочил с места, подошел к вешалке и выкатил из-под нее доску для танцев — большой квадрат красного дерева толщиной в три четверти дюйма. Выкатив ее на середину кабинета, он оставил доску на полу, вернулся к шкафу, достал оттуда бальные туфли, подошел к дивану, уселся и расшнуровал башмаки.

Не считая кофе с сушками, выпитого им в полдесятого, по прибытии в Управление, он сегодня ничего не ел. Но голода он сейчас не чувствовал. Только гнев и растерянность.