Валерий Ефремов - Убийца ее мужа

– Я специально отпустил вас с работы, Аза, потому что хочу поговорить с вами наедине. – И, помолчав, он добавил: – Очень серьезно хочу поговорить.

Мне, наверное, следовало сильнее удивиться, но фотографии будто обжигали мои ладони сквозь кожаную оболочку сумочки и мешали воспринимать слова собеседника так, как они того, вероятно, заслуживали, и я лишь механически спросила:

– О чем же?

Дело в том, Аза, что я в курсе всей этой истории с вашим мужем. И… – Он сделал паузу, будто обдумывал, стоит ли ему произносить следующую фразу, но все-таки ее проговорил: – Я знаю даже немножко больше об этом деле. При определенных обстоятельствах, – тут Борис Семенович резко повернулся ко мне, – я мог бы вам обо всем рассказать. По крайней мере о том, что мне известно. Но, повторяю, только при определенных обстоятельствах. Я все еще не могла достаточно ясно воспринимать смысл его речей, но последние слова директора заставили меня насторожиться.

– И какие же это обстоятельства?

Борис Семенович тяжко вздохнул.

– Вы ведь, Аза, до сих пор не знаете себе цены – как женщины, я имею в виду. Из-за таких, как вы, в прошлые века стрелялись и спускали целые состояния. Когда я стал директором нашей фирмы «Монмартр» и увидел, какая у меня секретарша, то сразу понял, что работать с вами невозможно. Вы ведь всегда будете находиться перед моими глазами, я стану думать только о вас, и все дела пойдут побоку. Именно потому я перевел вас в отдел сбыта.

Любовное признание всегда приятно любой женщине, но я не чувствовала к Борису Семеновичу ничего похожего на взаимность и потому достаточно равнодушно ответила:

– Я польщена вашим отношением ко мне.

Что касается вашего мужа Кости, то у него с этой девицей совсем не случайный эпизод, – продолжал свою речь директор, видимо, не слишком обращая внимания на мою холодность. – Вы для него – просто красивая визитка, но он вас совершенно не ценит. Костя – законченный эротоман, обладающий целым комплексом сексуальных извращений. Он повсюду ищет и, как правило, находит соответствующих особ. В их кругу этот парень и проводит все свое свободное, да и любое другое время. Можете мне поверить – я знаю о чем говорю, и совсем не понаслышке.

Кто-то, наверное, подумает, что я была потрясена? Нет, здесь уместно какое-то другое, более сильное выражение!

– Зачем вы мне все это говорите? – спросила я сдавленным голосом.

– Я повторюсь – вы цены себе не знаете, – перешел он на горячечный шепот. – Я – правоверный иудей, и у меня жена и двое детей. Но ради вас я готов бросить семью и даже отказаться от своей веры. У меня на счетах в различных банках мира шестьдесят миллионов долларов. Поедем со мной, Аза, в США либо Израиль, а хотите – куда-нибудь в Австралию. Я устрою так, что наши нынешние браки будут расторгнуты заочно. У нас будет райская жизнь, Аза! Такая, какую вы и представить себе не можете!

Я думала не слишком долго.

– То, что вы предлагаете, невозможно, Борис Семеныч. Мне слишком жалко вашу бедную супругу и тем более ваших малышей.

У меня нет никаких малышей! Моей старшей дочери уже семнадцать! – И он в возбуждении дважды вскинул растопыренные пальцы, видимо, таким образом показывая, сколь много на самом деле лет его дочери.

В ответ на эту реплику я ответила категорическим молчанием, и Борис Семенович, похоже, не сразу понял, что получил отказ, причем совершенно безапелляционный, поскольку директорские глаза еще какое-то время светились надеждой.

Но вот она стала испаряться из его зрачков, и они стали привычно холодными.

– В таком случае, Аза, вам не избежать серьезных неприятностей. И это еще, пожалуй, мягко сказано.

И директор покинул салон моего автомобиля, громко хлопнув дверью.

Невнятная угроза Бориса Семеновича Ардова не произвела на меня никакого впечатления. Мной владела только одна мысль: накрыть мужа с любовницей в постели и отомстить им.

Как отомстить – я пока не представляла. Может быть, действительно убью обоих. Это будет зависеть только от моего эмоционального состояния в тот момент. А уж чем совершить праведную месть – у кавказской девушки всегда найдется…

Добравшись до дома, я стала готовиться к «командировке». Первая проблема – где провести время до полуночи? Логичнее всего – у Эдика. Но после содеянного им я не только потеряла к нему всякую симпатию, но чувствовала теперь к этому «папарацци» нечто вроде омерзения.

Можно было бы, наверное, наведаться к Федору Филипповичу, тем более что моя «командировка» – его идея, но у начальника отдела наверняка дома будет Милочка, и мешать их интимным делам мне совсем не улыбалось.

Пожалуй, схожу-ка я в кино. Давно не была, между прочим, в кинотеатрах! Все мечтала затащить туда на досуге Костю. И вот при каких обстоятельствах сбывается моя мечта! И в каком, однако, урезанном виде…

Я стала заполнять вещами небольшой саквояж. Делала это для антуража, конечно, – умывальные принадлежности, косметика всякая, парфюм… Приходится маскироваться, ничего не поделаешь.

И вот появился Костя. Он тоже пришел с работы. По словам Кости, ему вообще «приходится пахать без выходных, поскольку этого требует бизнес».

Я поприветствовала его, но не нашла в себе силы не только, как обычно, поцеловать мужа, но и посмотреть ему в глаза.

– Что с тобой, Азик? Какие трудности? – И Костя меня нежно (нежно! Неужели я ошиблась?) поцеловал.

У меня на глаза навернулись слезы, и я, вывернувшись из его объятий, нырнула за дверь ванной.

Мне стоило немало сил и времени привести себя в порядок, и, когда это удалось, я вернулась к Косте, дабы сообщить ему о «срочной командировке».

– Так вот оно что! – возмущенно воскликнул Костя. – Вот отчего у тебя с нервишками нелады! Да не расстраивайся ты так. Я сейчас позвоню Ардову и все улажу.

– Нет! – твердо ответила я. – Это внутренние дела нашего отдела сбыта.

– Так тебя посылает тот старый пердун… как его там… Федор Филиппыч, что ли? – презрительно сморщился муж.

– Он самый.

И не успела я, что называется, и глазом моргнуть, как Костя набрал номер телефона нашего отдела. Он подозвал к аппарату Федора Филипповича, и я замерла.

Но начальник отдела оказался на высоте, хотя этот звонок был для него, конечно, неожиданным. Я не слышала, что он ответил моему разгневанному мужу, но, похоже, что-то в таком духе: мол, у нас в отделе все равны и должны отрабатывать свою зарплату. Не хочет ехать Аза Арзаева в Тамбов – пусть увольняется к чертовой матери.

Так или иначе, Костя свои возражения снял – может, до мужа, наконец, дошло, что меня ближайшей ночью не будет дома и, значит, руки у него развязаны! Повесив трубку, он смущенно посмотрел на меня.

– Твой Филиппыч говорит, что ты едешь всего на два дня. Одна ночь в гостинице. Может, это и не так страшно, а? – Костя виновато улыбнулся.

– Конечно, дорогой, это сущие пустяки, – нашла в себе силы улыбнуться и я. – Тем более фирме надо обязательно продвигать товар на новые рынки. А без меня ты будешь только одну ночь. – Я произнесла последнюю фразу по возможности игриво и сразу же пожалела об этом: муж мгновенно воспламенился.

– Одна ночь без тебя – это слишком долго. – Он легко подхватил меня на руки и понес в спальню. – Мы эту ночь компенсируем: немедленно и неоднократно.

Я могла бы сослаться на женское недомогание и отказаться от секса наотрез. Но пока еще ничего не решено, а желание мужа для кавказской женщины – закон, и я покорно легла в постель.

Я сидела со своим саквояжем в грузинском ресторанчике под открытым небом и прихлебывала «Киндзмараули». А может быть, и нечто другое. На самом деле я не чувствовала вкуса вина и не могла прочитать этикетку на бутылке – буквы расплывались перед глазами.

Мужчины то и дело поглядывали на меня, одинокую и, как многие говорят (а если не говорят, то наверняка думают!), привлекательную женщину, но, возможно, что-то в моей позе или в выражении лица мешало кому-либо из них попытаться завязать со мной знакомство. И следует признать, они поступали мудро.

Моя же внешность отражала, видимо, то, что творилось в моей душе. Ведь сегодня ночью могла решиться моя судьба, и я уже почему-то не сомневалась, что так оно и произойдет.

Расплатившись с официантом, я вышла на вечернюю улицу. Вид гуляющей развеселой молодежи в контрасте с моим внутренним состоянием меня поразил, хотя вполне понятно, что им всем, ищущим возможность как следует «оттянуться», не может быть дела до одинокой печальной женщины с саквояжем в руке.

Я стала искать какой-нибудь близлежащий кинозал. Мне нужен был сеанс на десять вечера, а что уж там будет за фильм, меня не интересовало совершенно.

Наконец я набрела на кинотеатр, на название которого даже не обратила внимания, и подошла к окошку кассы.

К моему разочарованию, все билеты на десять вечера были проданы.