Ростислав Самбук - Миллион в сигаретной пачке

Капитан удовлетворенно кивнул: женщина оказалась наблюдательной.

– Горбоносый, глаза на выкате… Вот, собственно, и все…

– А как одет?

– В сорочке… Жара, кто же сейчас костюмы носит? Хотя… один в пиджаке был. Снял его и повесил на спинку стула. Такой молодой, коренастый. Высокий и крепкий, я еще подумала: не старый, а лысый. Лет за тридцать. Сорочка на нем желтая, шелковая, с короткими рукавами. А черный в белой был, пальцы у него длинные, ногти ухоженные. И перстень носит. Обручальное кольцо само собой, а еще и перстень. Я и подумала: зачем мужчине такой перстень, с синим камнем?

– Любопытно, – снова одобрил капитан. – А остальные?

– Один маленький и толстый. – Неказистый такой из себя. В очках. Пузатый. Кажется, седой. Рядом с ним сидел в разукрашенной рубашке. Пожилой уже, а рубашка, как у молодого – переплетенные красные и синие кольца. Болезненный какой-то и носом шмыгал. Наверное, простыл. У него еще мешки под глазами, – обрадовалась Нина, что вспомнила, – я поэтому и подумала, что болезненный.

– А пятый? – напомнил капитан.

– Сидел спиной ко мне. Ничего не могу сказать… Но, лысина на макушке. Лысину видела, говорю ведь – спиной сидел. А больше…

Капитан кивнул. Да, Нина рассказала много. Спросил:

– Сдвинули столы – и что же заказали?

– Сначала две бутылки коньяку взяли. Воды еще минеральной и закуски, какая была. Еще икры банку с собой привезли, просили ключ, чтобы открыть. Потом добавили еще две бутылки коньяку и еще шампанского.

Нина кивнула на ящики с пустыми бутылками.

– Вот там, в верхнем, из-под коньяка «Киев». У нас его почти никто не пьет, четыре пустых видите?

Капитан подошел к ящику, осмотрел бутылки, не прикасаясь к ним.

– Не трогайте их, – попросил Нину. – Покажите, где стояла машина. Кстати, кто был за рулем? Он тоже пил?

– Машину они оставили за павильоном, и я не видела…

– Но ведь номер запомнили?

– Только буквы.

– Да, старший лейтенант говорил мне. – Они вышли во двор, и Нина повела капитана на асфальтированную площадку.

– Вот тут сбоку поставили, – показала пальцем в тень под соснами. – Пока они сидели, нам воду привезли. Три ящика на мотороллере, – сочла нужным уточнить, будто это сообщение имело существенное значение для капитана. – Я открыла дверь, так и обратила внимание на машину. Белая «Волга», красивый автомобиль.

– Откуда знаете, что эти пятеро приехали на «Волге»?

Нина растерялась: правда, откуда? Может, все-таки кто-то другой? Поставили машину и пошли купаться. Или в общественный центр.

Вдруг вспомнила:

– Они… рассчитались и сели в машину. Я слышала, как хлопнули дверцы и зарычал мотор.

– А вы сразу начали убирать столики и нашли деньги?

– Да.

– Посуда, из которой они ели, вымыта?

– Конечно.

– Поищите сигаретную пачку.

Нина кивнула и ушла, а капитан присел за столик, где несколько часов назад пили коньяк пятеро мужчин.

Должно быть, это автомобильные воры, за которыми он охотится вот уже целую неделю. Но не спеши, капитан. Что говорит в пользу этой версии? В течение недели в районе Сосновки, точнее, в окрестных лесах найдены три украденных в Киеве автомобиля. Все – «Волги», у всех сняты колеса, вынуты лобовые стекла, украдены аккумуляторы, генераторы, стартеры… Найдены также отпечатки пальцев двух человек на всех трех машинах. Сегодня утром украдена белая «Волга», и машина с такой же серией стояла здесь, в Сосновке, возле кафе «Эней». Маловато, ох, как маловато…

Белых «Волг» с серией КИО в Киеве, должно быть, не одна сотня, и, вероятно, тут, на свежем воздухе, обмывала какое-то событие компания солидных и денежных людей.

Вряд ли это похитители автомобилей. У тех свой почерк, свой, так сказать, размах – откуда у них красная икра и американские сигареты? Там люди, знакомые с техникой, которые могут быстро вынуть из машины стекло или снять карбюратор. Кроме того, вряд ли они рискнули бы поставить украденный автомобиль на виду у всех – белая «Волга» исчезла в семь утра, и все окружающие милицейские посты уже знали номер украденной машины.

Их было пятеро. На бутылках, конечно, есть отпечатки пальцев – чего им тут опасаться: только идя на «дело», стараются не оставить следов. Значит, надо проверить по картотеке, может, тут, в кафе над Днепром, делились добычей известные уже уголовному розыску рецидивисты. Далее – обязательно сравнить отпечатки пальцев на бутылках с найденными на украденных автомобилях. И все же вероятнее, что в «Энее» пьянствовали какие-то дельцы.

Надо доложить руководству, и пусть этим делом занимается ОБХСС.

Придя к такому выводу, Хаблак облегченно вздохнул. Дело с розыском посетителей «Энея» казалось ему малоперспективным, – тут сам черт ногу сломит.

Нина выглянула из павильона.

– Нашла…

Капитан направился в подсобку. В корзинке для мусора среди скомканных грязных салфеток лежала сигаретная пачка с желтыми верблюдами. Хаблак осторожно вытащил ее, передал Воловику.

– А теперь, девчата, – обратился он к Нине и Жанне, – придется взять у вас отпечатки пальцев, потому что вы держали бутылки и оставили на них свои следы.

– Чтобы знать, где ваши, а где посетителей, – пояснил Воловик.

Хаблак взглянул на часы.

– Я поеду, а вам, старший лейтенант, придется тут поскучать. До закрытия кафе.

– Угу, – кивнул Воловик.

Как ни спешил Хаблак, все же на несколько минут задержался в зале, разглядывая рисунки на стенах. Делал их действительно талантливый художник. Эней в высокой смушковой шапке стоит, положив руку на эфес сабли. Зевс сдвинул на затылок рваную соломенную шляпу, он только что опрокинул рюмку горилки и закусывает селедкой. Черти тащат к котлам с кипящей смолой грешников и грешниц. Смерть подняла косу, подстерегая захмелевшего казака…

Начальник Хаблака, полковник Каштанов, выслушав доклад капитана, только покачал головой.

– Белую «Волгу» нашли, – сообщил он. – Пока ты ездил в Сосновку. Как мы и предвидели, украли двое. Бывшие слесари станции техобслуживания. За Сосновкой.

– Наглецы! – возмутился Хаблак. – И на что они только надеялись?

Каштанов погладил свою густую седую бородку. Говорили, что он был единственный бородатый милицейский полковник, и что именно это мешало ему стать генералом. Еще после войны, когда Каштанов носил майорские погоны, очередной начальник, впервые встретившись с ним, спросил кратко:

– Кто?

Каштанов представился.

Начальник смерил его тяжелым взглядом и изрек:

– Штукарите! Немедленно побриться и доложить!

Каштанов не спорил, – круто повернулся и через полчаса, стоял перед начальством побритый. Генерал лишь взглянул, побагровел, но извиняться не стал.

– Почему не объяснили? – только и сказал он, будто Каштанов сам провинился перед ним. – Можете не бриться.

Глубокий шрам на щеке майора побелел от гнева. Его ранили в перестрелке с вооруженными грабителями, бандой, которая несколько месяцев терроризировала полесские села, и которую, наконец, оперативной группе Каштанова удалось обезвредить. Майору не исполнилось тогда и тридцати, капитанские погоны получил еще на фронте в дивизионной разведке, был стройный, высокий, и женщины засматривались на него. Кто-то посоветовал капитану отрастить бородку и таким способом замаскировать шрам.

Случай этот получил огласку, и с тех пор уже никто не смотрел косо на бороду Каштанова. Теперь она была уже сплошь белой, и Каштанов не стыдился своего шрама, но просто привык к бородке, как и все в управлении.

– Предыдущие машины – их работа? – спросил Хаблак.

– Их, – подтвердил полковник. – Одно только стекло успели продать.

– Может эту «Энеиду» перефутболим обэхаэсовцам? – спросил Хаблак.

– Почему – «Энеиду»? – не понял Каштанов.

Капитан рассказал про кафе «Эней» и о рисунках на стенах, высказав догадку, что сигаретную пачку с деньгами оставили торговые дельцы. Полковник не раздумывал:

– Надо найти их, – приказал он.

– Не знаю, что и делать, – пожаловался Хаблак. Каштанов погрозил ему пальцем. Укоризненно сказал:

– Не гневи бога. Они вон как наследили, больше некуда. Отпечатки пальцев, наверное, на бутылках, белая «Волга» и серия КИО, устные портреты, даже некоторые привычки их знаем. Красная икра и американские сигареты, – тебе это о чем-нибудь говорит?

– Если бы из нашего прихода… – вздохнул Хаблак. – Все-таки, отдел борьбы с хищениями знает свои «кадры», – сделал еще одну попытку, – разных расхитителей. Они их по запаху чувствуют.

– Ну, нюха тебе не занимать, – улыбнулся полковник, и Хаблак понял, что Каштанова, по крайней мере сегодня, ему не переубедить.

Вечер был светлый и теплый, а главное – совсем свободный. Домой идти не хотелось, Хаблака никто не ждал, жена уехала в командировку. Поужинав на скорую руку кефиром с булочкой, пошел на Русановку пешком… Он любил такие прогулки, хотя случались они не часто. Ритм жизни угрозыска почти исключал пеший способ передвижения – все время куда-то спешили. А сегодня он шел по паркам мимо Верховного Совета, спустился к Аскольдовой могиле и добрался до парка Примакова. Такая возможность только в Киеве – четыре или пять километров сплошных парков, где в этот вечерний час сладко пахнет резедой и матиолой. А потом – по мосту через Днепр. Конечно, Хаблак был единственным пешеходом: кто же, действительно, ходит пешком через мост Патона?