Александр Белов - Жизнь после смерти

Это пренебрежение к человеческой жизни страшно возмутило Витька.

– А что, значит, пусть доходит? – крикнул он, – Давай, Док, напрягись… Ты Гиппократ или кто?.. Человека спасать надо!

Доктор, похожий на Розенбаума усатый дылда с голым, как Голгофа, черепом, бросил на раненого быстрый взгляд. Заслонив собой сейф, он достал из кармана ключи и открыл его. На свет божий были извлечены лоток для кипячения инструмента, какие-то скальпели, шприцы и хитрые зажимы. Лоток Доктор наполнил минералкой из пластиковой бутыли и тут же поставил его на газовую горелку.

– Ну хорошо, – сказал он раздраженно. – Я посмотрю, что тут можно сделать. А сейчас марш отсюда оба.

И он бесцеремонно вытолкал обоих спасателей из "операционной".

Они присели на крыльце, закурили. Через некоторое время к ним подошел Степаныч.

– Ну, как там наш больной? – спросил он. – Не загнулся еще?

Витек начертил в воздухе беломориной непонятную загогулину:

– А, этот Ватсон, кишка клистирная, мудрит чего-то.

Витек знаками пригласил друзей нагнуться к нему поближе.

– Знаете, кого мы привезли?

– Гусь-Березовского? – сострил в меру сил Степаныч.

Витек интригующе прищурился.

– Канай сюда! – махнул он рукой приятелям.

Под его руководством они забрались на бетонный блок фундамента у окна медпункта.

– Гляди, кто на стенке висит! Степаныч и Федя прильнули к окну. Прямо на них со стены смотрел депутат государственной Думы Александр Белов.

– Гадом буду, это ж он! – Федя указал пальцем на стену.

Степаныч почесал затылок.

– Ох, мать вашу! Чую, погибель мы на свою голову накликали. Депутатов просто так не отстреливают и в мешках на помойку не выбрасывают.

– Так что же его, обратно везти? – озадаченно спросил Витек.

– Гляньте, что Ватсон творит! – воскликнул Федя.

Доктор вскипятил шприц, набрал в него лекарство и ввел его себе в вену. Когда тройка спасателей ворвалась в его кабинет, Доктор встретил их живым задорным взглядом.

– Ну-с, – сказал он, потирая руки, – теперь полный порядок. Можно и поработать. Так где тут у нас больной? Давайте его быстренько на стол.

И снял с огня лоток с инструментами.

Генерал-лейтенант Хохлов с задумчивым видом стоял перед огромной картой Чечни и прилегающих районов, занимавшей половину стены его большого кабинета. Мятежная республика представлялась ему ключ-камнем, на котором, собственно, и держатся арки и своды. Выбей его, и все рухнет к чертовой бабушке. Вот ведь не повезло России с беспокойным соседом!

Впрочем, и соседу с нами тоже, и даже в большей степени. Достаточно вспомнить операцию "Чечевица", начавшуюся, по иронии истории, 23 февраля 1944 года, в День Красной армии. Тогда под предлогом учений более ста тысяч штыков войск НКВД были введены в непокорную республику. Почти мгновенная высылка за тридевять земель полумиллионного народа, "зараженного антисоветскими настроениями" – это подвиг, достойный самого сатаны. А ведь активных "моджахедов Гитлера" на тот момент было всего четыре-пять тысяч человек. До боли знакомая цифра!

Вот и сейчас боевиков загнали в горы, но их силы еще не сломлены. Нужно ждать ответных действий.

От размышлений его оторвал зуммер селекторного вызова, вслед за которым раздался голос секретарши:

– Андрей Анатольевич, к вам полковник Введенский. Вы его примете?

– Пусть войдет, – ответил генерал и вернулся в свое кресло за огромным, как военный полигон, прямоугольным столом, стоявшим напротив входа в кабинет.

На пороге появился как всегда серьезный и сосредоточенный Введенский с пухлой папкой руках.

– Разрешите? – спросил он с отстраненной вежливостью.

– Присаживайтесь, Игорь Леонидович, – пригласил генерал, указывая на один из стульев, стоявших около его стола, – Я бы хотел послушать ваши соображения по делу Каверина. Официальное следствие ведь забуксовало, не так ли?

– Так точно. И не просто забуксовало, оно безнадежно увязло… – констатировал Введенский без тени разочарования в голосе.

Он положил папку на полированную поверхность стола, открыл ее и сел, спокойно глядя начальнику в глаза. Генерал насупил широкие, как у Брежнева, брови.

– Я что-то не понимаю, Игорь Леонидович, вашего настроения. Вы, похоже, рады гибели нашего ценного и весьма перспективного агента?

Введенский так хорошо изучил характер своего начальника, что весь ход предстоящей беседы просчитал заранее, и теперь внутренне усмехнулся, поздравив себя с угаданным началом партии.

– Не рад, но оцениваю сложившуюся ситуацию как наиболее оптимальную. Хуже могло быть, лучше – вряд ли.

Теперь генерал посмотрел на Введенского не столько хмуро, сколько заинтересованно.

– Поясните вашу точку зрения и, пожалуйста, с максимальной полнотой.

Полковник Введенский знал, что больше всего генерал ценит в сотрудниках компетентность, самостоятельность в суждениях и точность. Никаких "по-моему" или "если я не ошибаюсь". Только четкие выводы, основанные на достоверной, проверенной информации. Он начал с главного.

– На деле Каверин не был ни ценным, ни перспективным сотрудником. Он умело имитировал деятельность, это правда, но во всем преследовал личные, корыстные цели. Более того, на момент своей гибели он даже представлял для нас опасность. Выборы он проиграл, и тем самым исчерпал свою ценность как потенциальный агент влияния. При этом он попытался свести счеты с Беловым самым неприемлемым способом. Бойня, которую он устроил, получила большой резонанс. Если бы кто-то узнал, что он наш агент, у нас были бы серьезные неприятности. В последнее время Каверин стал совершенно неуправляем.

– А Белов? – перебил его генерал. – Разве он управляем? Вы же лично запретили ему мстить Каверину. Но он проигнорировал ваше, а, следовательно, и наше предупреждение.

Введенский замялся. Ему не хотелось объяснять генералу, что, передавая Белову приказ отказаться от мести Каверину, он уже тогда не верил, что тот его исполнит…

– Белов был не управляемым, а прогнозируемым человеком, – сказал Введенский ровным голосом. – Это, согласитесь, гораздо лучше. Прогнозируемым человеком легко управлять. Ему только нужно создавать соответствующие условия. Каверин переиграл себя самого, загнал себя в угол. А то, что он предпочел убить не Белова, а его друзей, говорит о психическом расстройстве. Позер, актер погорелого театра. Кто знает, с каким зверем в его лице нам пришлось бы столкнуться в дальнейшем? Мне, например, было совершенно ясно, что Белов не простит ему этой бойни.

Генерал слушал Введенского со скептическим видом, изредка постукивая по столу тупым концом красного карандаша.

– Так что же, может быть мы должны Белова благодарить? – скептически усмехнулся Хохлов.

Введенский напомнил генералу, что Белов уже восемь лет состоит под наблюдением их организации. Семь лет, с девяностого года, находится в разработке. Проанализировав историю этих двух агентов, полковник сделал неутешительный вывод: ими была совершена ошибка, ставить надо было на Белова, а не на Каверина. Не на того поставили, не на того. Теперь, с высоты накопленного опыта ясно, что надо было двигать Белова.

Генерал посмотрел на полковника с неподдельным интересом.

– Вы говорите бойня. Но ведь и бойню надо уметь организовать. Убийцу-то найти не удалось! Что у нас на него есть?

Это вопрос был Введенским специально глубоко проработан. Убийцей оказался водитель и охранник семьи Белова – Максим Карельский. Каверин держал Карельского на крючке и использовал его как агента глубокого внедрения. Следует признать, что опером Каверин был, что называется, от бога. Максим Карельский был "законсервирован" им на несколько лет. Каверин проявил удивительную выдержку, не дергал своего агента по пустякам, благодаря чему Карельский добился неограниченного доверия со стороны Белова. Каверин мог использовать его с куда большей отдачей. Но его подвела животная ненависть к Белову. Победа соперника на выборах переполнила чашу терпения бывшего опера, и он отдал приказ своему агенту на уничтожение самых близких друзей своего врага. И, фактически, приговорил себя к смерти. Он убил не просто друзей Белова, а очень близких ему людей. И это не могло остаться без ответа.

Пока Введенский излагал эту достойную пера Шекспира печальную повесть, генерал время от времени кивал головой, то ли одобряя компетентность своего подчиненного, то ли ловкость, с какой бывший опер сумел обмануть Белова и его команду. Выслушав подчиненного, генерал снял очки и протер их, хотя на них не было ни единой пылинки.

– Мы ведь были не единственными, кто предостерегал Белова от вендетты? – задумчиво спросил он.

– Так точно, – согласился Введенский, – Белова просили воздержаться от ответных действий в адрес Каверина его коммерческие и политические партнеры. В частности господин Зорин. О том же его просили и криминальные авторитеты.