Чарльз Вильямс - Слабые женские руки

Впоследствии он подружился с молодым адвокатом Эфраимом Патиссоном. Как-то вечером за ужином Флойд, смеясь, сообщил адвокату, что является крупным землевладельцем. Патиссон насторожился и попросил взглянуть на пергамент. Опытном, юристу не потребовалось много времени, чтобы понять значение завещания старика Бонанзы. Он тут же отправился в Вашингтон. Когда Патиссон вернулся назад, то объявил, что Уайтон действительно является законным владельцем довольно значительного участка земли. Только это были уже не просто охотничьи угодья. На участке Уайтона разместились различные промышленные предприятия. Флойд навел кое-какие справки и, наверное, уступил бы все права на свой участок за несколько сотен долларов, если бы это зависело только от него. Но Патиссон не позволил другу совершить глупость и с присущей ему ловкостью взял дело в свои руки. Менее чем через пять лет Уайтон стал миллионером, сохранив за собой большую часть своих владений. В начале века Патиссон в результате несчастного случая погиб. Но к тому времени Уайтон приобрел уже достаточный опыт, чтобы самому защищать свои интересы. Богатство его продолжало увеличиваться. Когда началась первая мировая война, Флойд Уайтон, по общему мнению, стоил не менее восьми миллионов долларов. Затем он принял участие в военных поставках, и состояние его возросло до восемнадцати миллионов.

При этом он продолжал оставаться холостяком. И вдруг в возрасте пятидесяти шести лет женился на Луизе Брайтен, дочери одного из своих компаньонов; она была младше Флойда на тридцать лет. Тогда-то Уайтон и объявил, что прекращает деловую жизнь. Это произошло в 1927 году. Он ликвидировал все свои предприятия и стал обладателем двадцати пяти миллионов долларов. Великий крах, который произошел спустя два года, его не коснулся. Луиза родила четырех детей: трех сыновей и дочь. Умер Уайтон в возрасте восьмидесяти лет. В то время половина общественных зданий в городе носила его имя. Все жители города оплакивали смерть человека, который сыграл в жизни Монктона такую большую роль.

Да, все жители города, но только не дети Уайтона. Ранее они вели себя достойно, как и подобает членам царственной фамилии. А как умер отец, распоясались. Все они были до неприличия богаты и, казалось, поставили целью как можно быстрее избавиться от своих капиталов.

Направляясь к резиденции Уайтонов Палм Лейк Каньоне, я восстановил в памяти все эти факты. Флойду Уайтону, старшему из сыновей, за тридцать. Мне о нем мало было известно. Разве лишь то, что четыре года тому назад он женился на заурядной певичке, которую подцепил в каком-то кабаке. Об этом в то время много судачили. Тогда эту певичку звали Дикси Браун, имя самое обыденное. Никто не знает, откуда появилась эта Дикси Браун, но со временем тайна ее происхождения потеряла всякое значение. Главное было то, что она стала женой Флойда Уайтона-младшего и что ее весьма своеобразная манера вести себя в обществе обеспечивала всех городских хроникеров изобильным репортерским материалом. Когда газетчикам совершенно не о чем было писать, Дикси Уайтон всегда оказывалась под рукой, чтобы настрочить о ней колонку-другую. Случалось, она устраивала приемы в одиннадцать утра, приглашенные должны были являться в вечерних туалетах, но с обнаженным задом. Нет голой задницы — от ворот поворот. А быть приглашенным к Уайтонам все стремились.

Я остановился перед высокими решетчатыми воротами, выкрашенными в белый цвет, и нажал на сигнал. Из ворот выскочил какой-то тип в полувоенной форме и внимательно оглядел меня. Высокий молодой человек, который мог бы показаться даже красивым, не будь у него вида сторожевого пса.

— Кого вам угодно… мистер?

Сказано это было таким тоном, что обращение «мистер» звучало как явное оскорбление. Я постарался улыбнуться самой что ни на есть обезоруживающей улыбкой.

— Я хотел бы видеть миссис Уайтон, старина. По личному делу. По самому что ни на есть личному. И если ты рассчитываешь сохранить работу, советую открыть ворота.

Я придал слову «личное» особый смысл, не понять этого было просто невозможно. Охранник вздохнул, отомкнул ворота и распахнул их настежь.

— Позвоню, что вы приехали. Как прикажете доложить?

— Престон. Марк Престон. Я скажу миссис Уайтон, что ты не заставил меня понапрасну ждать, старина.

Охранник пожал плечами и отправился в будку рядом с воротами звонить хозяйке. Я прошел в ворота и зашагал по извилистой аллее, обсаженной побеленными пальмами, которые были заведены еще Флойдом Уайтоном-старшим. Для разбивки сада перед домом он приглашал специалиста из Нью-Йорка. Наконец появился сам дом; это было здание кошмарного калифорнийского стиля с испанскими балконами и арками. Центральный корпус-куб из красного кирпича, невообразимо безвкусный, окружен был там и сям башенками минаретов в восточном духе. Дом мне напоминал огромный торт, разукрашенный обезумевшим кондитером.

Я не спеша поднялся по лестнице из белого мрамора. Наверху у входа меня поджидал негр в ливрее мажордома.

— Мистер Престон?

Голос у него был низкий, приятного тембра. Скорее голос актера, нежели мажордома. Я протянул ему свою визитную карточку. Негр взял ее, внимательно прочитал и, не выказывая никакого удивления, положил на серебряное блюдо, которое ранее прятал за спиной.

— Мне бы хотелось увидеться с миссис Уайтон по личному вопросу, если она соблаговолит уделить мне несколько минут.

— Прошу, пожалуйста, за мной.

Мы вошли в дом. Негр провел меня в маленькую комнату.

— Подождите здесь. Пойду взгляну, у себя ли мадам. Умилительный нюанс. Большинство бы слуг на его месте сказали: «Пойду узнаю, примет ли вас мадам». Он же сказал:

«Пойду взгляну, у себя ли мадам». Пустячок, а приятно. Спустя какое-то время он объявился и предложил:

— Не угодно ли мистеру следовать за мной? Пересечь холл в доме Уайтонов под силу только человеку с крепкими нервами. Там в самых что ни на есть реалистических позах расставлены восковые фигуры, обряженные в средневековые латы. Одни валялись на полу, пополам перерубленные мечами, у других из брюха торчали копья и стрелы. А один, обезглавленный, плавал в луже собственной крови. Меня пробрала дрожь.

— Полагаю, ко всему можно привыкнуть, — пробормотал я.

— Простите?

— Восковые фигуры, — пояснил я. — Некоторым нравится висельный юмор.

— Ах, это… Сначала меня преследовали кошмары. Но вы правильно сказали, мистер, в конце концов ко всему привыкаешь Негр улыбнулся. У него была прекрасная улыбка, обнажила два ряда великолепных белоснежных зубов. Наконец мы вышли из холла и оказались на террасе.

— Мистер Престон, госпожа!

Вежливый мажордом с черной кожей удалился. На террасе стоял шезлонг. В нем сидела Дикси Уайтон, женщина, с которой я решил встретиться. У нее были длинные тонкие загорелые ноги, плоский мускулистый живот. Высокие груди правильной формы, золотистые красивые плечи. Распущенные черные волосы свешивались на одну сторону. Совершенной формы нос, несколько великоватый для ее маленького лица рот, серые глаза, мягкий взор. Немного помады на губах, и более никакой косметики; впрочем, она в ней и не нуждалась. Ниже пупка виднелись крошечные плавки из черного сатина, узкая полоска из той же ткани безуспешно пыталась сдержать полную грудь. Женщина взглянула на меня с некоторым интересом.

— А я думала, вы частный сыщик!

— Так оно и есть, миссис Уайтон!

— А я думала, они всегда одеты в длинные плащи! Правой рукой Дикси Уайтон пошарила вокруг себя, стараясь найти бокал, который поставила на пол.

— Плащ у меня есть, хотите, схожу за ним, если вы вдруг разочарованы.

— Не имеет значения. Не будем об этом больше говорить.

Дикси Уайтон, чмокая, отпила из бокала глоток розовой жидкости. Судя по остекленевшим глазам, она была недалека от состояния полного опьянения.

— Вы пьете? — спросила она внезапно.

— Бывает.

— Я не это хотела сказать. Я спрашиваю вас, не желаете ли выпить стаканчик? — Затем с обиженным видом добавила:

— Вы же прекрасно все поняли!

— Да, понял.

Подойдя к столику из бамбука, покрытому куском стекла и уставленному бутылками, я стал изучать наклейки. Целая коллекция редких дорогих напитков с этикетками знаменитых фирм. Миссис Уайтон внимательно смотрела, что я делаю.

— Вы не посчитаете невежливым, если я присяду?

Я углядел обрубок дерева, который при нужде мог сойти за сиденье.

— Прошу вас, мистер… — ответила Дикси Уайтон, кивая головой в знак согласия.

— Престон. Марк Престон. Обозначено на моей визитке.

— Правда?

Вид у нее был такой, будто ей на все в высшей степени наплевать.

— Значит, вы ничего не хотите выпить…

— У меня слабый желудок, — ответил я развязным тоном. — Он не переносит ничего, кроме виски. Желательно шотландское. А всякие там ликеры и наливки — это только для суперменов.