Евгений Сухов - Непримиримые

Возникло чувство беспокойства, его следовало как-то унять. Поднявшись, Карась взял со стула джинсы и рубашку. Оделся. Только после этого поднял телефонную трубку. Набрав номер, услышал лаконичный ответ:

– Слушаю.

Невольно подивился бодрости интонаций (а времени-то без малого уже три часа ночи). Этот человек всегда отвечал таким бодрым тоном, будто не спал вовсе и ждал телефонного звонка.

– Угорь, ты проведал эту девчонку в больнице, как она там?

– Звонил лечащему врачу, спрашивал, что и как...

– И что он сказал?

– Говорит, что пока без сознания. Потом сходил в больницу. К ней не подступиться. Её плотно охраняют. Мое мнение такое, что лучше к ней пока не соваться. А ведь потом она мало что может сказать. А про кого могла, так его уже нет в живых.

– Угорь, встретимся через полчаса. Есть дело.

– А что за дело?

– Я о Прохоре, его надо забрать.

В разговоре образовалась небольшая заминка, после которой прозвучал все тот же твердый голос:

– Хорошо. Где?

– Я к тебе подъеду, – ответил Карась и тотчас положил трубку.

Обернувшись на спящую, Антон Толкунов неожиданным образом поймал себя на всплеске нежности: будто бы лучик света выглянул из-за кучевых облаков, прожег задубевшую душу радостным светом и спрятался вновь, словно и не появлялся вовсе.

Женщина в доме – это здорово!

Он неслышно прикрыл за собой дверь.

У турникета стояли двое охранников с постными физиономиями. Их можно было понять: за прошедшие дни им не однажды приходилось давать показания в милиции, так что очередного опера они воспринимали как напасть. И старались лепить нейтральные физиономии, как будто видели его впервые.

Следовало взбодрить парней. Вытащив удостоверение, майор Степанов подержал его перед глазами одного из них ровно столько, чтобы тот сумел прочитать его фамилию и звание.

В глазах охранника ни малейшего интереса. Им приходилось общаться с чинами и посерьезнее, чем майор уголовки. У одного из них, того, что был помоложе, Степанов даже прочитал сомнение: а соизмерима ли красная корочка тому солидному учреждению, в которое он намеревался проникнуть? Но уже в следующую секунду он уверенно распорядился:

– Проходите... Вы по поводу произошедшего?

Можно было не удовлетворять его любопытство и, слепив казенную физиономию, протопать мимо, но парень глядел дружелюбно, да и тон у него был понимающий.

– По поводу убийства наших сотрудников. – Преодолев вертушку, Степанов посмотрел на говорившего. Такое впечатление, что он где-то его встречал, вот только никак не мог вспомнить, где именно. А может, казенный типаж, какие обыкновенно стоят у подобных заведений. – А вы в тот день дежурили?

Кивнув, брюнет ответил:

– Как раз моя смена была. Но перестрелку я толком даже не видел. Да и желания особого не было смотреть... Сначала видел, как Шевцов в сопровождении охраны поднимается по лестнице к банку, а потом стрельба началась.

– Не поспешили на выручку?

Брюнет отрицательно покачал головой:

– По инструкциям запрещено. Наша задача состоит в том, чтобы не пропустить подозрительных людей в здание банка. А этими вещами милиция занимается. Тогда мы не знали, что именно произошло, думали, что просто налет. Приказано было бежать ко входу всем, кто находился в этот день в здании. Заняли позицию у дверей, только потом стало ясно, что их цель не деньги, а наш клиент, Семен Шевцов.

– А видеозаписи у вас остались?

– Имеются. Но вы ведь их уже просматривали, – разговор с оперативником начинал его тяготить. Чувствовалось, что он проявляет максимум терпения, чтобы выглядеть доброжелательным.

– Мне бы хотелось получить эти записи, – твердым тоном произнес Степанов.

Лицо брюнета осталось бесстрастным. Некоторое время он просто смотрел на оперативника, как бы оценивая серьезность его намерений и последующих неприятностей в случае возможного отказа, а потом, повернувшись к напарнику, распорядился:

– Гриша, принеси запись.

– Хорошо, – ответил тот, немедленно удалившись.

– А может быть, вы заметили что-нибудь подозрительное накануне, что могло бы привлечь ваше внимание?

Пожав плечами, брюнет отвечал:

– Ничего такого, что могло бы насторожить. Хотя... Нет, так, ерунда какая-то.

– О чем вы? – насторожился Степанов.

– За день до этого в банк заходил какой-то человек. Некоторое время он стоял в холле. Потом подошел к банкомату. Что-то попытался набирать, но так никаких денег и не снял. Вот я только сейчас об этом подумал, не знаю почему, но этот человек мне очень не понравился.

– Чем же?

– Трудно даже объяснить. Интуиция, что ли. Просто веяло от него какой-то опасностью, и все тут! Такое впечатление, что он осматривался, как будто что-то подмечал. Мне это не понравилось, я к нему подошел, поинтересовался, что он делает, но он извинился и ушел.

– Как он выглядел?

– Самое интересное, что толком я его рассмотреть не успел.

– И все-таки?

Подумав, охранник ответил:

– Мне показалось, что он как-то прятал свое лицо, да и стоял он все время напротив света, – кивнул он на окно, подле которого стоял банкомат. – На вид ему было где-то лет тридцать пять. Довольно крупный, плечистый, но сухощавый. Спина прямая, как у военных, с выправкой. Он был похож на строевого офицера.

– Может, запомнили хотя бы цвет его волос?

– Пострижен он коротко. Это точно! Цвет волос... – охранник ненадолго задумался, – какой-то светлый, я бы даже сказал, что пепельный. Но выглядел он очень незаметно, несмотря даже на свои габариты.

– Вы бы могли его узнать?

– Если бы в толпе встретил, то думаю, что не узнал бы. А если бы мне показали его фотографию, то думаю, что я бы его признал. Хотя знаете что, – вдруг воодушевился брюнет, – была у него примета: на правой стороне лба заметный шрам, а в волосах спереди густая проседь. Я еще тогда подумал, кто же его так поцарапал? Обычно такие вещи получаются, когда пуля проходит по касательной.

Подошел второй охранник, протянув диск:

– Вот здесь запись.

– Благодарю. А где здесь у вас кредитный отдел?

– На втором этаже. А кого вам там надо?

– Клару Панкратову.

– А-а, – понимающе протянул брюнет. – Она была так напугана. Такое нам потом понарассказывала. Жалко девушку, переживает очень. Вторая дверь направо.

Поблагодарив, Дмитрий Степанов направился к широкой лестнице. В центре спины между лопатками крепко зачесалось. Майор усилием воли подавил желание задрать рубашку и утолить зуд.

Вот было бы смеху!

Клара Панкратова, худенькая девушка лет двадцати – двадцати двух, с большими карими глазами, распахнув ресницы, взирала на вошедшего испуганно, словно ожидала от Степанова какого-то подвоха. Волосы заплетены в две небольшие косички, какие можно увидеть только у школьниц.

– Вы меня помните, я из милиции? – на всякий случай произнес Степанов, бегло оглядывая комнату. – Мы с вами уже беседовали.

В комнате ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом: казенная обстановка с двумя стандартными неказистыми столами, стоящими у противоположных стен; высокие светлые жалюзи. Комнату оживляла лишь мягкая игрушка, лежавшая на стуле. Охотно верилось, что эта девушка играет в куклы, когда нет посетителей.

Расслабляться девушка не торопилась и продолжала взирать на него с таким видом, будто ожидала подвоха. Типичный пример хронической отличницы. Наверняка её косички еще помнят баловство мальчишек, что сидели у нее за спиной. Отчего-то хотелось подшутить над ней: девушка была еще в том возрасте, когда сумела бы оценить его шалость. Но следовало соответствовать.

Степанов улыбнулся, показав крепкие белоснежные зубы. Дескать, вот он я, во всей красе, кусаться не собираюсь. Клара ответила легкой, заметно расслабленной улыбкой: опасность пробежала стороной.

– Да. Я помню, – смутившись, кивнула девушка.

– Мне бы хотелось кое-что уточнить. Тут появились новые обстоятельства.

– Ну, если так, – хрупкое плечико приподнялось, а потом безнадежно опустилось.

– Позвольте мне присесть.

– Пожалуйста.

Дмитрий сел. Оказавшись в метре от девушки, он почувствовал себя хулиганом, забравшимся в песочницу, где возятся малолетние дети.

– Вы ведь видели того человека, который стрелял в милиционеров? – спросил майор, стараясь придать своему голосу как можно больше сочувствия.

– Видела, – прозвучал спокойный ответ.

– Как близко?

Светло-русые волосы были уложены в аккуратный пробор, на крохотном носу россыпь бледно-желтых веснушек. Выглядела она незащищенной, как ромашка на строевом плацу.

– На расстоянии нескольких метров. Я как раз подъехала к банку и вышла из машины, чтобы поговорить с подругой.