Чингиз Абдуллаев - Равновесие страха

– Почему?

– Делай, как я тебе говорю. Пока. – Снова раздались телефонные гудки.

Егикян открыл рот, потом закрыл, ничего не сказав. Он наклонился к столу, собирая бумаги и уже не глядя ни на кого. Керашев покачал головой. Но тоже молчал.

– Вы будете арестованы, полковник, – объявил Евгений Дмитриевич, – и отстранены от своей работы.

Токарев молчал. Он уже понял, что разоблачен, и поэтому не стал ничего говорить. Совещание закончилось, и все остальные разъехались по своим ведомствам. Белобородов обратил внимание, что ни Керашев, ни Егикян не протягивали ему руки для прощания. Оба торопливо попрощались и уехали.

– По-моему, им обоим очень не понравился наш эксперимент с полковником, – сказал он мрачно Головко, когда они остались вдвоем.

– А тебе бы такое понравилось? – спросил тот. – Я их понимаю. Они в таком легком состоянии шока. Сам понимаешь, как они удивились. Ехали на совещание, а оказывается, их несколько дней обманывали, подставляли и проверяли. Я бы на их месте не просто обиделся. Наверно, набил бы тебе морду. И мне тоже, как твоему заместителю.

– Нужно было сидеть и смотреть, как он нас предает? – разозлился Белобородов.

– Ты думаешь, на нем все закончилось? Вместо него появится другой. Когда речь идет о такой сумме, Ваганов будет готов заплатить сколько угодно новому информатору, чтобы гарантированно спокойно провести этот груз.

– Остается только взять пистолет и просто пристрелить эту сволочь, – неожиданно сказал Белобородов.

– Это тоже не выход, – угрюмо ответил Головко, – на место одной акулы приходит другая. Так было всегда. Свято место пусто не бывает.

Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок. Белобородов поднял трубку, выслушал сообщение и спросил:

– Когда вы выезжаете на место?

Затем положил трубку.

– Что случилось? – спросил Головко.

– Во время загородной встречи Отшельник расстрелял из своих пистолетов Оскара Ваганова и Феликса Викулова. Прямо во время переговоров. Вот такие дела. – Он поднялся и подошел к окну.

Наступило долгое молчание. Головко хотел что-то спросить, но молчал. Сегодня произошло слишком много событий. Он смотрел на стоявшего к нему спиной генерала Белобородова. Тот не оборачиваясь начал говорить.

– Когда я был маленьким мальчиком, в нашем дворце культуры все время крутили старые итальянские фильмы, и один фильм показывали несколько раз. Может, поэтому я его так хорошо запомнил. Это был фильм с участием Неро. У него было такое длинное и непонятное для меня в детстве название «Признание комиссара полиции прокурору республики».

– Я не помню, – сказал Головко, – наверно, было хорошее кино.

– Хорошее. Итальянцы вообще молодцы. Они сначала в кино боролись с мафией, а потом в жизни. И все-таки смогли почти искоренить эту гидру.

– Ну и зачем ты сейчас об этом вспомнил?

Белобородов обернулся к своему другу и пояснил:

– А там комиссар полиции, который понимает, что ничего не может сделать, просто берет пистолет, идет и находит главаря мафии, которого никак не могут посадить в тюрьму. И тогда он его убивает. Вот такой интересный фильм.

Он снова замолчал. Головко усмехнулся.

– Ну и чем заканчивается этот фильм? Комиссара оправдывают?

– Конечно, нет. Это же итальянский неореализм, а не голливудская сказка. Всех свидетелей постепенно убирают, а комиссара убивают прямо в тюрьме. И он, понимая правила игры, даже не зовет на помощь, когда его убивают. Вот такая печальная история.

Он прошел к столу и сел в кресло. Головко больше ничего не произнес. Он молча вышел из кабинета.