Светлана Латова - Без вопросов и сожаления

Брюс почти закричал, но, наконец, выскочил на улицу и жадно вдохнул несколько раз. Его пошатывало, из груди вырывались всхлипы, руки тряслись.

Какая-то парочка боязливо обошла его стороной, видимо приняв за наркомана.

Домой он идти не мог. Неподалеку находился какой-то бар, где он и провел всю ночь.

В следующий понедельник он забрал отработанные деньги из ящика и впервые сам положил в него записку.

"Я выполнил последний заказ, но больше я так не могу. Отпустите меня".

Ответной запиской его не удостоили, зато в ящике он нашел кучу брошюр туристических компаний и страницу, вырванную из какого-то путеводителя. На ней маркером было подчеркнуто "обратной дороги нет". Еще он нашел рекламу какого-то ресторана, на которой жирными красными буквами было написано: "Возвращаемся к старому меню".

Брюс выгреб все содержимое ящика, распихал по карманам и пришел домой. Что, черт возьми, это значит?

Сразу было понятно только то, что увольнять его не собирались. Обратной дороги нет. Он ненавидел эту фразу. Каждый раз, читая ее, он слышал голос Тима и чувствовал его холодный взгляд.

Туристические брошюры... Они что, хотят дать ему отпуск? Это было единственным объяснением, и Брюс на нем остановился. Просмотрев все эти рекламные книжонки, он обнаружил, что у всех не хватает листов, а оставлены только те, где предлагаются поездки на месяц. Месяц отпуска? Что ж, за месяц можно все обдумать и постараться успокоиться.

"Возвращаемся к старому меню"... Что это? Брюс вертел в руках листок, пытаясь найти еще что-нибудь, но там не было ни адреса, ни дат, это было явно не задание. И тут его осенило: последним заказом был ребенок, и он сразу попытался уйти, так как это далось ему слишком тяжело. Видимо его работодатели поняли это, и таким образом сообщают, что больше похожих клиентов у него не будет. Все станет, как прежде.

Конечно, Брюс надеялся, что его отпустят, но на самом деле, не очень-то на это рассчитывал. Поэтому отпуск и обещание исключить из его клиентов детей стали для него хорошей новостью.

Он пришел домой и сообщил, что наконец-то они всей семьей смогут куда-нибудь поехать. Кира давно мечтала вместе съездить на море, но он говорил ей, что его не отпускают на работе. Собственно, так и было, он же должен был каждый понедельник проверять почтовый ящик. Жене он говорил, что работает на одну секретную организацию, и она не лезла в его дела.

На следующий же день путевки были куплены, и выходные они встречали, загорая на песчаном пляже и попивая бесплатные коктейли.

Это был рай. Брюс старался не думать о работе, в чем ему очень помогали бесплатная выпивка и дорогие сигары. Он наслаждался бездельем, спокойствием, морем и солнцем, а его отпуск неспешно подходил к концу.

Как-то раз он пришел в номер первым и лег спать. Жена и сын иногда ходили на вечерние шоу-программы и возвращались поздно. Брюс проснулся во втором часу ночи, но в номере он до сих пор был один. Он вдруг испытал приступ панического страха, но постарался прогнать мрачные мысли. Он спустился в холл, там было тихо и пустынно. Он спрашивал у служащих гостиницы про своих родных, но никто их не видел. Оказалось, сегодня не было вечернего шоу.

Брюс метался по гостинице, поднял всех, кого смог, но толку не было. Его пытались успокоить тем, что жена с сыном могли уехать на какую-нибудь экскурсию, но это было маловероятно. Жена с сыном бесследно исчезли.

Прошел день, потом второй. Полиция подключилась к поискам пропавших туристов, но все было тщетно.

Брюс в первый день обыскал всю территорию отеля и соседние районы, а сейчас он просто сидел в своем номере и ждал известий. Наконец, в его дверь постучали. Когда на пороге появился офицер полиции, по его лицу было видно, что принес он печальные вести.

Полицейский старался подыскать слова, но Брюс упавшим голосом спросил:

- Они мертвы?

- Да. Их убили.

- Как?

- Выстрелом в голову.

Брюс смотрел на полицейского, и не мог ничего сказать. В голове складывалась картина произошедшего, и она пугала его, давила, убивала. Как? За что? Почему его семья?

Позже его привели на опознание. Увидеть двух самых близких людей на столе с дырками посреди лба было невыносимо больно. Тут же из всех углов полезли, хохоча, призраки убитых им людей. Они подступали к нему, хватали своими липкими руками, смеялись и шептали: "Это ты их убил! Ты во всем виноват!"

Брюс закрыл лицо руками и закричал. Его вывели на улицу. Он повторял: "Это я... Это я их убил... Моя вина..."

Его слова списали на горе и бессонницу. Ему посоветовали выспаться и прийти в себя. Потом ему помогли отвезти тела домой, где он устроил пышные похороны. Брюс не ел, не спал, он сам стал похож на одного из призраков, которые не отходили от него ни на минуту.

После похорон его вызвали дать показания.

- Вы не знаете, кто мог желать зла вашей семье? Кто их убил? - спросил следователь.

Брюс нервно засмеялся, хотя в его глазах стояли слезы.

- Я во всем виноват. Я сам. Видите ли, я нажимал на курок. Раз, два, три - бах! И нет человека. А они за что-то на меня разозлились. Не знаю...

Полицейский смотрел на сидящего перед ним человека с безумными глазами и многодневной щетиной. Он давно уже перестал слушать этот поток бреда, из которого ничего нельзя было понять.

- Ящик! - вдруг закричал Брюс. - Проверьте почтовый ящик.

Следователь уже записал его в сумасшедшие, но обещал проверить этот ящик смерти. Как он и предполагал, никакого почтового ящика на имя Брюса не было. Никогда.

В следующий раз безумный вдовец притащил целую гору каких-то визиток и флаеров, утверждая, что по этим адресам он и совершал убийства. Брюс кричал, топал ногами и даже попытался избить следователя, когда ему намекнули, что все это плод его воображения.

Следующие несколько дней прошли в доме для психически больных людей, куда его поместили насильно. Здесь не существовало ни часов, ни дней: уколы и таблетки убивали время.

Но однажды Брюс проснулся и почувствовал, что мысли снова обрели былую ясность, несмотря на головную боль. Он попытался повернуть шею, но не смог. Он вдруг осознал, что сидит на стуле и не может пошевелиться. Он попытался позвать кого-нибудь, но вышло только мычание. Рот был заклеен. Вокруг было темно.

Свет неожиданно зажегся, и перед глазами заплясали желтые пятна. Рядом стоял человек. Когда взгляд прояснился, Брюс узнал Тима. Тот подошел и оторвал скотч с губ своего бывшего работника.

- За что? За что ты убил мою семью? - закричал, задыхаясь, Брюс.

Брови Тима театрально поползли вверх. Он смотрел на него с досадой, но без капли сочувствия или жалости.

- За что? А за что ты убил мальчика? А свою соседку? Разве у тебя были причины? Конечно, была. Деньги, больше ничего. Ничего личного.

- Но ведь я работал на тебя! Я все делал, как ты хотел!

- Ты молодец. И ты получал за свою работу неплохие деньги. Но, видишь ли, Брюс, твоя работа не дает тебе неприкосновенность, как и твоей семье. Я никогда этого не обещал. Я сдержал все свои обещания, просто так уж вышло. Мы получаем деньги за то, что устраняем людей, которые кому-то помешали. Мы не спрашиваем и не судим. Ты был нашим орудием. Вернее, одним из них. Ты убрал много людей. Но именно поэтому ты сам стал мешать кому-то. А нам все равно, кого заказывают.

- Но при чем здесь моя семья? Почему вы не убили меня?

- Видишь ли, тебя заказал отец убитого тобой мальчишки. Он убил того, кто оплатил это убийство, и вышел на нас. Он потребовал голову того, кто спустил курок, но узнав, что у тебя самого есть сын, очень обрадовался. Он захотел не только забрать твою жизнь, но заставить тебя почувствовать то, что чувствовал он. Ничего личного, Брюс. Просто тебе не повезло.

Тим заклеил рот Брюсу, посмотрел на него с доброжелательной улыбкой, потом положил на тумбочку пистолет с глушителем, выключил свет и ушел, закрыв дверь на ключ.

Густая темнота окутала Брюса, проникла в его душу, сжала сердце, с корнями вырвав все хилые ростки надежды на то, что он может выйти отсюда живым. Оставалось только одно: терпеливо ждать того, кто включит свет и спустит курок.