Александр Ли - Вышибала

На следующий день я и впрямь замечаю за собой слежку. Выхожу из подъезда и натыкаюсь на колющий взгляд, устремленный в меня. Конечно, это не блондин. У того слишком приметная внешность для соглядатая. Этот совсем неприметный, встретишь на улице и через минуту забудешь. Голова, косо срезанная черным беретом, серая куртка, потертые джинсы. Только взгляд у него очень запоминающийся, острый и цепкий, словно собачьи клыки.

Вечерние сумерки наливаются мазутной темнотой. Тускло отсвечивает влажный асфальт, горячий ветер несет по переулку бумажный мусор и опавшие листья. Я иду к своей машине. В бликующем лобовом стекле отражается арка позади, и на ее фоне – выразительный силуэт соглядатая.

Я не просто спокоен, но даже рад. Значит, Алиса Донован действительно мелькнула в моей жизни. Ее визит в «Глубокую глотку», крематорий, восхитительная ночь на теплоходе – все это не было сном. Иных причин следить за мной у копов и быть не может.

Я завожу двигатель, разворачиваюсь и неторопливо выезжаю с паркинга. Следом за мной катит желтый фургон, в каких обычно развозят пиццу. За рулем – тот самый тип в берете. Рядом блондин, который у них наверняка старший.

Главное сейчас – не показать преследователям, что я засек слежку. Я спокойно выезжаю на Рейнджерс-стрит, кое-где перечеркнутую неоновой рекламой, пристраиваюсь за огромной фурой и еду так несколько миль, то и дело посматривая в зеркало заднего вида. Желтый фургон не отстает, но и не обгоняет, держится ярдах в тридцати позади меня. Я выкатываю на горб путепровода, проскакиваю под грохочущей аркой железнодорожного моста.

Улицы пустынны. В такое время люди обычно сидят по домам, опасаясь уличных банд. Лишь кое-где на фоне серых стен вздыбливаются огромные тени, да изредка в переулках чиркают проблесковые маячки полицейских машин.

Вскоре преследователи начинают раздражать меня. Нет смысла изображать, что я ничего не вижу. Поэтому я вжимаю в пол педаль газа, закладываю вираж на площади, рву через узкий переулок и выскакиваю на Стейт-стрит. Фургон преследует меня неотрывно. На подъезде к Первому городскому кладбищу я включаю левый поворот, но резко сворачиваю направо, в темный узкий переулок. Водитель фургона не покупается на уловку – катит за мной словно приклеенный.

Я не знаю, что им от меня надо. Может, копы просто хотят отследить мои маршруты, похитить и пытать, просто убить? Мне во что бы то ни стало надо нанести упреждающий удар и выяснить, что у них на меня есть.

Я стою в темной грязной комнате на последнем этаже давно заброшенного дома. Сквозь разбитое окно прекрасно просматривается ночная панорама Старого города. Несколько кварталов аккуратных домиков позапрошлого века, с чистыми улицами, горящими фонарями и ухоженными клумбами. Из-за гребенчатых крыш со стороны Луна-парка доносится легкая музыка. Крутятся карусели, украшенные гирляндами разноцветных лампочек, аттракционы манят переливчатым неоном рекламы. Ветер колышет огромные надувные шары на высоких шестах.

Я не зря привел сюда своих преследователей. Старый город – самое жуткое и отвратительное место Бейсин-сити. Тут обитают исключительно проститутки, которым и принадлежит в районе вся власть. Мафии и полиции сюда соваться не стоит. Их в лучшем случае перестреляют. Если копы осмелились преследовать меня до Старого города – значит, у них действительно есть что-то серьезное.

Я подхожу к окну, осторожно выглядываю вниз. Желтый фургон пристроился неподалеку от моей колымаги. Ни блондина, ни малого в берете рядом нет. Значит, они уже где-то в здании. Подняться на последний этаж незамеченными нельзя. Лестницы и площадки усеяны кирпичным крошевом и битой штукатуркой. Каждый шаг отдается эхом под потолком.

Я на всякий случай осматриваюсь, поднимаю обрезок тяжелой водопроводной трубы. То, что надо. Не хочется марать кулаки о таких негодяев. Вдобавок с массивной трубой в руках я чувствую себя много уверенней, готов выстоять даже против пистолетов.

А внизу уже слышны приглушенные голоса:

– Ты уверен, что он тут?

– А куда ему еще деться?!

Голоса все громче, шаги все отчетливей. Кажется, они уже этажом ниже. Или совсем рядом?

Я занимаю место слева от пустого дверного проема и прижимаюсь спиной к стене. Рука сжимает железо до хруста в суставах. Капля пота медленно стекает по лбу, но я не вытираю ее, боюсь пошевелиться. Кровь ритмично приливает к вискам. Незримый насос выбрасывает в нее шипящую струю адреналина. Мне не стыдно за свое волнение. Бесстрашные герои обычно и гибнут по-дурацки. Я не из таких.

Серебристая луна освещает сквозь окно кирпичную стену напротив. Внезапно на ее светлом фоне вырастает отчетливая тень головы, срубленной беретом, и ниже – револьвера, зажатого в обеих руках. Кажется, это «магнум» сорок пятого калибра.

Я знаю, как работают копы в подобных случаях. Сейчас он ворвется в комнатку и резко поведет своим «магнумом» во все стороны, готовый выстрелить в любую секунду. Блондин будет следовать за ним, прикрывая со спины. Главное – вырубить первого, в берете. Если блондин растеряется, то совладать с ним будет раз плюнуть.

Тень на кирпичной стене неотвратимо разрастается. Из соседней комнаты доносятся вкрадчивые шаги, тихое похрустывание битого кирпича под подошвами.

Едва из дверного проема появляется рука с револьвером, я что есть силы бью по запястью обрезком трубы. Оружие летит на пол. Коп даже не успевает вскрикнуть, потому что я выскакиваю и наношу ему трубой сокрушительный удар прямо в ухо. Краем глаза замечаю блондина.

Выстрел!.. Пуля свистит в каком-то миллиметре от моего плеча и с сухим хрустом вонзается в стену за спиной. Я в один прыжок оказываюсь на расстоянии вытянутой руки от лица блондина. Апперкот в скулу отбрасывает его к стене, он судорожно направляет на меня оружие, пытается выстрелить, но не успевает. Несколько хуков в челюсть и длинный прямой в корпус отправляют копа в глубокий нокаут.

Я забираю из его руки пистолет, сую в карман, усаживаюсь рядом и жду. Проходит минут пять, прежде чем блондин приходит в себя. Я встряхиваю копа, поднимаю, прислоняю к стене и что есть силы сжимаю его шею.

– Что вы от меня хотите? – шиплю я ему в лицо.

Блондин очень испуган. Рассчитывать на помощь не приходится. Напарник лежит ничком в дверном проходе, вокруг его головы расползается темная лужица крови. Я все сильнее сжимаю шею врага, ощущая, как под рукой нервно дергается хрупкий шершавый кадык.

– Зачем вы меня преследуете?

– Отпусти, – хрипит блондин. – Я скажу.

Я чуть-чуть ослабляю хватку, однако продолжаю контролировать ситуацию.

– Ну?!..

– Мистер Джеки Донован…

– Что?.. Он приказал за мной следить? Давно? Погром в моей квартире – тоже ваших рук дело?

– Донован попросил отследить все твои контакты.

– Какие контакты? С кем? Зачем я ему понадобился?

– Я не знаю.

Короткий резаный удар в ухо заставляет блондина дернуться словно от разряда электротока. Он понимает, что я шутить не намерен, и отводит глаза.

– Ты полицейский! – вбиваю я в него слова словно гвозди. – Ты выполняешь незаконный приказ. Судья не имеет права просить тебя отслеживать контакты частного лица без соответствующей санкции. Зачем я понадобился судье?

– Его жена Алиса…

– Что?!

– Мистер Донован в чем-то подозревает жену.

– В чем именно?

– Он нам не говорил.

Я изо всех сил сжимаю горло подонка и тут же ослабляю хватку.

– Не заставляй меня тебя пытать!

– Судья подозревает Алису в убийстве своего брата Алекса. Они давно уже не ладили меж собой – все трое. Алекс исчез, и Джеки Донован приказал нам проследить за Алисой. Вас видели утром у старого теплохода на втором пирсе.

Собственно, нечто подобное я и предполагал. Я не мог лишь предвидеть, что за Алисой начнут следить сразу же, как только она уйдет из дома.

– Зачем вы полезли в Старый город?

– Мы должны были похитить тебя, допросить с пристрастием и сообщить мистеру Доновану о результатах.

– А потом отправить меня на тот свет? Да?

– Судья наверняка не оставил бы тебя в живых. Это все, что я знаю. Честно. Я все сказал. Отпусти меня, пожалуйста!

Блондин смотрит на меня с мольбой. Он очень-очень хочет жить. Я его почти обнадежил. Но оставлять в живых этих мерзавцев никак нельзя. Если они выберутся отсюда, то меня можно считать покойником.

Я наконец-то отпускаю его шею. Рука медленно скользит в карман куртки. Рифленая рукоять «магнума» удобно ложится в ладонь. Предохранитель опущен. Палец на спусковой скобе.

Выстрел звучит куда громче, чем я ожидаю. Блондин вскрикивает и отлетает к стене. Для надежности я стреляю ему в голову. На кирпичной кладке позади копа мгновенно расцветает клякса из крови и мозга.

Я склоняюсь над типом в берете и вижу, что он мертв. Удар обрезком трубы раздробил ему заднюю часть черепа.