Наталья Александрова - Убийство напрокат

В этой ситуации Надежда больше всего жалела Валентининого мужа, тихого маленького лысого мужчину, который допоздна пропадал на работе, чтобы оплатить обучение Деника и все его хорошенькие портфельчики, галстучки и костюмчики — Одно только меня, Наденька, беспокоит, — задумчиво проговорила Валентина, наливая вторую чашку кофе, — вот у Деника на датском отделении учатся десять человек. Вот они закончат институт и пойдут работать. Ну один, конечно, будет послом, а остальные девять как же?

На такие вопросы Надежда никогда не отвечала: она боялась не выдержать соседкиной глупости, сорваться и наговорить лишнего.

Впрочем, Валентине и не нужно было никаких ответов, она вполне удовлетворялась молчаливым присутствием терпеливой слушательницы и тем, что та в восхищении (а как же еще!) слушает рассказы о гениальном Денике.

— Ну мне-то волноваться не приходится, — продолжала Валентина свой бесконечный монолог, — уж для Деника-то самая лучшая работа найдется… Хотя ведь там, в посольстве, я слышала, кроме посла хорошие должности есть Советники посольства, заместители посла, секретари…

Только ведь, наверное, обидно — учиться в таком хорошем институте и потом работать секретарем… Ну мне-то, понятно, нечего волноваться…

Надежда почувствовала, что соседка пошла по кругу, и деликатно намекнула, что скоро вернется муж и ей нужно срочно готовить обед.

Валентина с сожалением поднялась и отправилась домой.

С лестницы еще доносился ее стихающий голос:

— Испанский портфельчик.., телячья кожа.., загляденье…

Закрыв дверь за соседкой, Надежда Николаевна в очередной раз почувствовала раздражение: собственная незанятость, праздность, незагруженность «серых клеточек» делали ее в чем-то похожей на Валентину, и это ужасно мучило деятельную и энергичную женщину.

В субботу ровно в шесть раздался звонок в дверь, и на пороге появилась лучшая подруга Надежды Алла Тимофеева со своим мужем Петюнчиком.

Хотя Петр Николаевич Тимофеев был доктор наук, замечательный химик и работал в очень серьезной коммерческой фирме, все знакомые называли его несерьезным детским именем Петюнчик. Дело в том, что маленький рост, оттопыренные уши на круглой, совершенно лысой голове и доверчивые голубые глаза придавали Тимофееву удивительно наивный и беспомощный вид. Особенно это бросалось в глаза на фоне Алки, которая была выше мужа на голову и отличалась чрезвычайно громким голосом, внушительными габаритами, да к тому же обожала яркие платья и блузы в цветочек.

Сан Саныч радостно приветствовал Петюнчика, к которому относился с большим уважением, и немедленно выхватил у него ноутбук, послуживший непосредственным поводом для визита Тимофеевых.

Мужчины залопотали на птичьем языке, обмениваясь словами, среди которых более-менее понятными были «гигабайт», «оперативная память» и «частота», а Надежда Николаевна повела всех в гостиную.

Хотя визит предполагался деловой, она не могла и мысли допустить, чтобы не усадить подругу и ее мужа за стол.

Надо сказать, что в последнее время Надежда Николаевна по причине избытка свободного времени увлеклась здоровым образом жизни.

То есть она и раньше следила за своим весом, но прежде это сводилось к единственной чрезвычайно неприятной процедуре: Надежда ежедневно вставала на весы, у нее немедленно портилось настроение, и она заталкивала отвратительный прибор под шкаф.

Теперь же она решила, что для самоуважения ежедневных взвешиваний все же недостаточно, и несколько сократила количество и калорийность потребляемой пищи.

Оказалось, что это не так уж трудно, особенно ранней осенью, когда лотки вокруг ломятся от разнообразных овощей и фруктов, на даче, несмотря на дождливое лето, зреет урожай кабачков, да и Сан Саныч не выразил никакого недовольства кулинарной революцией.

Так что сегодня она поставила перед гостями изумительное, совершенно воздушное суфле из кабачков, греческий салат из перцев и помидоров с брынзой и в качестве горячего — цветную капусту под сырным соусом.

Положив Алке приличную порцию каждого, блюда, она села рядом с подругой и задала чрезвычайно волновавший ее вопрос:

— Алка, а что это ты решила на старости лет собственным компьютером обзавестись?

Ведь у твоих сыновей, насколько я помню, новенький «пентиум» имеется?

— Что значит — на старости лет? — Алла отправила в рот вилок капусты и кокетливо поправила прическу. — Я бы попросила! А насчет компьютера — я, знаешь, Надя, решила книгу писать! Так что надо иметь свою личную машину, а то к Сашке с Пашкой каждый раз подлизываться — никаких сил не хватит! Компьютер, как зубная щетка, должен быть индивидуальным!

— Книгу? — изумилась Надежда Николаевна. — Художественную?

— Вот еще! — Подруга презрительно скривилась, прожевывая салат. — Буду я всякой ерундой заниматься! Нет, Надя! Столько у меня накопилось ценных наблюдений, такой чувствую в себе потенциал! И вот я решила обобщить свой педагогический опыт и написать пособие… Только вот с названием еще не определилась — то ли «Мой личный опыт работы завучем старших классов», то ли «Методика работы завуча на личном примере». Тебе какое название больше нравится?

Надежда пожала плечами и пригорюнилась.

Все заняты каким-то большим, настоящим, серьезным делом. Лучшая подруга пишет книгу, обобщая собственный педагогический опыт, и только она, Надежда, тратит свое время на всякую ерунду вроде огорода, суфле из кабачков и здорового образа жизни… Только что она собиралась похвастаться Алке, что, как белая женщина, ходит раз в неделю на массаж и раз в две недели к косметичке, точнее — к косметологу, но после «Методики педагогической работы на собственном опыте» такое признание прозвучало бы совершенно несерьезно, более того — по-мещански…

Алка как раз доела кабачковое суфле и задумчиво оглядывала стол.

— Ой, я забыла салфетки положить! — по-своему истолковала хозяйка этот взгляд.

— Салфетки? — недоуменно проговорила Алла. — А мы.., это.., кушать что-нибудь будем?

— Ой! — Надежда Николаевна оглядела стол. — Хочешь еще капустки?

— Капустки?! — Алка переменилась в лице. — Ты знаешь, Надя, как я к тебе отношусь… Другая бы на моем месте обиделась…

А мясного у тебя что — совсем ничего нет?

Ветчинки там или колбаски полукопченой.., в холодильнике не завалялось?

— У меня еще печенье есть… — растерянно проговорила Надежда.

— Ладно, — гостья махнула рукой, — давай твое печенье!

Но когда она увидела крошечные воздушные печеньица, которые Надежда целый вечер пекла по специальной книге «Тысяча и один кулинарный рецепт для вегетарианцев», ей стало по-настоящему плохо.

— Надежда, — произнесла она трагическим голосом, каким обычно обсуждала на педсовете поведение хулигана Синетутова, — у вас что, совсем плохо с деньгами? Мы могли бы…

— Нет, почему… — На этот раз уже несчастная хозяйка обиделась. — Я, знаешь, решила вести здоровый образ жизни… Нам с тобой, — она выразительно окинула взглядом монументальную фигуру подруги, — не мешало бы чуточку похудеть…

— Господи! — вполголоса произнесла Алка, покачав головой. — Если бы я не знала тебя много лет, подумала бы, что у тебя просто крыша поехала… И потом, не знаю как ты, а я в прекрасной форме! На меня еще мужчины в транспорте оглядываются!

Надежда хотела сказать, что мужчины оглядываются на Алку совсем не по той причине, по которой та думает, но вовремя остановилась, поняв, что после такого ответа навсегда лишится подруги.

— А как Саша относится к твоим завихрениям? — поинтересовалась та, покосившись на Сан Саныча, который, не отвлекаясь от интересной беседы, машинально съел все, что Надежда положила ему на тарелку, и, по-видимому, остался доволен.

— Нормально относится, — Надежда пожала плечами, — почему он должен плохо относиться?

— Понятно… — пробормотала Алка и добавила совсем тихо:

— На работе небось перекусывает…

Надежда предпочла не расслышать реплику подруги, чтобы не осложнять отношений, но невольно сообщила, из врожденного патологического стремления к справедливости:

— Вот Бейсик, кажется, не одобряет…

Бейсик, замечательный Надеждин полупушистый кот рыжей охотничьей породы, действительно не понимал странное увлечение хозяйки, и их отношения в последнее время стали несколько прохладными. Если раньше он всегда проводил на кухне рядом с Надеждой очень много времени, умильно глядя на то, как хозяйка чистит рыбу или отбивает мясо, то теперь он заходил на кухню только дважды в день — в часы своего законного кормления.

Действительно, не станет же уважающий себя кот наблюдать за чисткой кабачков!

— Бейсик? — умилилась Алла. — Ну хоть один нормальный человек в семье нашелся, и тот — кот! То-то я гляжу, он к нам даже не вышел! Действительно, что ему тут делать? — Тимофеева с грустью оглядела стол и жалобно проговорила: