Кирилл Казанцев - Судный день для губернатора

Вытянувшись в стройный ряд, «космонавты» медленно пошли на митингующих, барабаня дубинками по щитам. За их спинами вразвалочку шел майор с рацией. Толпа потеснилась.

– Фашисты! – закричал седовласый мужчина с медалями на груди. – Ну, ударь меня! – указал он пальцем на одного из омоновцев и встал, широко расставив ноги, опираясь на палочку, всем своим видом показывая, что не собирается отступать ни на шаг.

Но лицо омоновца не выражало никаких эмоций, а в глазах была пустота – словно зомби. Такими же были и другие. Казалось, их ничто не остановит.

Под стук дубинок о щиты шеренга двинулась вперед. На секунду строй разорвался, двое правоохранителей попытались схватить «афганца» и затянуть к себе. Но тут произошло то, чего они не ожидали. Инвалид ловко замахал палочкой. По свисту, с которым та разрезала воздух, стало понятно, что внутри она залита свинцом. Пожилой «афганец» не бил, он просто не подпускал к себе.

– Стоять! – надрывно закричал он так, как, наверное, кричал своим бойцам в афганских горах.

И этот крик подействовал. От отступающей толпы отделилась небольшая группка крепких мужиков в строительных касках. Один вытащил из полы плаща монтировку, другой из-за пазухи – газовый ключ. А третий – и вовсе бейсбольную биту. У кого с собой ничего не было, просто приняли боевую стойку, сжав кулаки.

– Завод металлоконструкций, стоим! – закричал самый рослый из них.

– Стоим! – поддержали его остальные.

Около сорока работяг стеной встали на пути у омоновцев рядом с седовласым «афганцем». Другие митингующие, которые уже отходили в глубь площади, осмелели и вновь потянулись назад.

«Космонавты», встретив преграду, остановились, перестали стучать дубинками в щиты. Все ждали дальнейших указаний от командира.

Майор понял, что «психологическая атака» не удалась. А значит, нужно прибегать к силовому варианту разгона площади. Он уже был готов отдать команду, как вдруг в его кармане зазуммерил мобильник. Он мог и проигнорировать вызов, но не стал этого делать, справедливо полагая, что это мог звонить кто-то из его начальства.

Майор посмотрел на экранчик – номер не определен. Нажал зеленую кнопочку и поднес телефон к уху.

– Да, я слушаю, – бросил он в микрофон и, услышав на том конце провода знакомый голос, принадлежавший человеку, которого он не раз видел по телевизору, но никогда – живьем, вытянулся в струнку. – Так точно, отставить…

…Когда омоновцы вместе с майором скрылись в подворотне, толпа вывалила на проспект и двинулась к областному управлению МВД. По дороге она росла словно снежный ком. К ней примыкали все новые и новые люди. Такого митинга областной центр еще никогда не видел…

…Полковник Евсеев, словно загнанный в клетку зверь, метался по своему кабинету и орал в трубку:

– Как это уехали?.. Ты же мне обещал… кто приказал?.. сам?!. – Игорь Яковлевич побледнел и осел прямо на журнальный столик.

Пальцы сами собой разжались, и мобильник упал на пол. Первой мыслью было бежать – куда угодно, лишь бы подальше от города. Быстро заскочить к себе домой, выгрести из сейфа деньги и какими-нибудь окольными путями…

– Бред, бред, бред, – обхватив голову руками, твердил полковник. – Как ни крути, тебе крышка. Через несколько минут за тобой придут, наденут наручники и уведут.

За приоткрытым окном послышался странный гул. С каждой секундой он нарастал, словно бы лавина сходила с горы.

Полковник встал, подошел к окну и схватился за сердце. К областному управлению МВД широкой рекой текла людская масса, которой не было ни конца, ни края. Как же ему хотелось сейчас умереть! Но сердце продолжало биться и биться. Здоровье он имел отменное.

Евсеев задернул занавеску, сел в кресло, подвинулся к столу и выдвинул верхний ящичек. Среди бумаг и всякой канцелярской дребедени покоился «табель» с выгравированными на рукоятке именными инициалами «И.Я.». Рядом с оружием лежала коробка патронов.

Через несколько минут прогремел выстрел. Евсеев нырнул головой на столешницу.

Когда полицейские выломали дверь в его кабинет, то увидели следующую картину: полковник сидел в своем кресле и испуганно глядел на пистолет, из ствола которого тонкой струйкой стекал дым. В потолке чернела малюсенькая дырочка от пулевого отверстия. Евсеев так и не нашел в себе сил покончить жизнь самоубийством.

Город постепенно возвращался к нормальной размеренной жизни. Работники коммунальной службы сгребали мусор. По улицам прогуливались молодые мамаши с колясками. На лавочки у подъездов вновь выползли пенсионеры, чтобы поделиться впечатлениями от вчерашнего митинга. На площади было тихо и спокойно. О вчерашней акции протеста напоминала лишь так и не разобранная сцена.

Под навесом уличного кафе за пластмассовым столиком сидели Алиса и Виолетта. Правозащитница неторопливо потягивала из кружечки горячий чай, вздыхала и с сожалением поглядывала на девочку – мол, понимаю, что ты сейчас переживаешь, сама когда-то потеряла отца. Но ничего говорить не спешила. Знала, что в такие тяжелые моменты человеку лучше побыть наедине со своими мыслями.

Виолетта не плакала, не впадала в истерику. В ее глазах лишь читалась грусть. Как бы ей сейчас хотелось вновь увидеться со своим отцом, сказать ему, что любит его, что он самый дорогой для нее человек на свете…

– Ты бы хоть перекусила, – прервала долгое молчание Алиса, подвинув девочке тарелку с пирожным.

Девочка с безразличием во взгляде посмотрела на еду и спросила:

– Ты его хорошо знала?

– Едва. Но он был хорошим человеком. Таких в наше время очень мало, – призналась правозащитница.

– И ты хороший человек. Я это вижу по твоим глазам.

На противоположной стороне улицы стоял микроавтобус с тонированными стеклами. Дугин протер ладонью запотевшее стекло и устало вздохнул.

– Поздравляю с успешным окончанием задания, – сухо произнес он.

Ларин и Лора обменялись взглядами.

– Разве оно уже окончено? – удивился Андрей.

– А что ты хотел? Это только в сказке все злодеи сразу несут заслуженное наказание, – ухмыльнулся Павел Игнатьевич. – В жизни иначе. Мы и так сделали немало. Девочка нашлась. Губернатор с директрисой мертвы, а про их злодеяния узнали люди; полковник скоро окажется за решеткой. Преступный бизнес прекратил свое существование, а вместе с ним и лживая «Программа выходного дня». Детдомовцы заживут новой жизнью… Что еще нужно? – вопросил руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти.

– А как же Скалозубов? – возмутился Ларин.

– Не переживай, и его отправят за решетку. Это лишь вопрос времени, – заверил Дугин. – Сам же понимаешь, чем птица выше летает, тем сложнее охотнику ее подстрелить. Но крыло-то ей мы уже подбили, так что полет ее будет недолгим.

– Хорошо, рано или поздно его посадят, – согласился Андрей. – Ну а что будет с гипнотизером?

– Кстати, да. Ведь именно во многом благодаря ему этим мерзавцам удавалось скрывать правду, – поддержала своего напарника Лора.

Павел Игнатьевич нахмурился.

– С ним сложнее. Исчез куда-то, словно в воздухе растворился. Прямо Копперфилд какой-то. Наши люди его ищут, но пока безрезультатно, – признался он.

– Вот видите, а вы говорите, что задание окончено, – сказал Ларин.

– Для вас – да, – сказал как отрезал Дугин. – Помнится, Андрей, ты настаивал, чтобы я принял в нашу организацию Алису? – сменил он тему разговора. – Если хочешь услышать мое мнение, то я не против. Девушка толковая, предана своему делу. Конечно, придется немного поднатаскать ее в плане физической подготовки… Так что можешь осторожно подготовить ее к этому.

Андрей посмотрел в окно. Правозащитница и Виолетта по-прежнему сидели в кафе и о чем-то разговаривали.

– К сожалению, а может, и к счастью, это уже неактуально. Алиса решила стать приемной мамой Виолетты.

– Жаль, – развел руками Дугин. – Только не проси меня, чтобы я сделал исключение. Ты же знаешь, что наши агенты не имеют права заводить семью. Это железное правило.

– А я и не буду. Ведь из нее получится любящая и отзывчивая мать. А напарниц у меня и так хватает. – И он покосился на Лору. – Правда, некоторые из них…

– Не хочу даже и слушать, – оборвала его женщина. – То, что я стерва, мне и самой известно. Тем и знаменита, тем и горжусь.

– Ладно, поехали. – Павел Игнатьевич откинулся на спинку сиденья.

Микроавтобус тронулся с места и покатил по проспекту.

Ты что, спятил? (англ.)